Испытывая облегчение от того, что с Лотти все в порядке, — это облегчение было гораздо сильнее, чем могло показаться на первый взгляд, — Тайлер вышел из палаты. На больничном дворе, обдуваемый ледяным ночным ветром, он включил телефон и увидел, что есть сообщение от Себа.

Только оно было не от Себа.

Он молча слушал дрожащий, прерываемый всхлипами голосок Руби. И понимал, что никакая сила не заставит его рассказать об этом сообщении Лотти.

Без колебаний он позвонил на мобильник Себа. Ответили на пятом гудке. Руби наверняка увидела, от кого звонок, потому что произнесла прерывающимся шепотом:

— Мама?

— Привет, Руби, твоей маме запрещено звонить из палаты. Это Тайлер. — Он старался говорить как можно мягче, хотя прекрасно понимал, что с первого слова девочка догадалась, кто именно звонит. — Как вы? Я прослушал твое сообщение, у тебя был очень взволнованный голос. Если у вас какие-то проблемы, я сразу приеду за тобой и Натом.

Повисла тишина. Он враг. Тайлер все это прекрасно понимал, и Руби понимала тоже. Наконец она тихим напряженным голосом ответила:

— Нет, все в порядке. — И отсоединилась.

Тайлер стоял на крыльце и прикидывал, что делать. Лотти говорить нельзя, это точно. Она сойдет с ума от беспокойства. Но голос Руби указывал на то, что проблема в чем-то большем, чем в простой тоске по дому. Кстати, а почему Себ не ответил на звонок? Может, вызвать полицию или…

Телефон зазвонил. У Тайлера бешено застучало сердце. Он нажал на кнопку приема.

— Да, — прошептала Руби.

С неба медленно падали редкие снежинки. Тайлер спросил:

— Ты хочешь, чтобы я приехал и забрал вас?

— Да. Вы скоро приедете?

Тайлер облегченно выдохнул.

— Не беспокойся, малышка, я уже еду. Я знаю, что вы в Кингстон-Эше, но не знаю, в каком доме. Он на главной улице поселка?

— Да. Мы в спальне в мансарде. Я вижу из окна дорогу.

— Отлично. Выжди десять минут, а потом, когда увидишь машину, начинай включать и выключать свет, чтобы я понял, где вы. Сделаешь?

— Да.

— Молодец. Нат с тобой?

— Да.

— А Себ? Он в доме?

— Да. — Голос Руби опять задрожал. — Он внизу с… с кем-то.

Тайлер стиснул зубы.

— Понятно. Вы оба не выходите из комнаты. Я уже еду. Ни о чем не волнуйся.

— Ладно. Пока.

Вернувшись в палату, Тайлер обнаружил, что Лотти дремлет. Ее темные волосы разметались по подушке, разбитая губа опухла, синяки на руках налились. Из-под одеяла выглядывала загипсованная левая нога, правая рука была белой от бинтов. Как и всегда, при виде Лотти у него в душе что-то дрогнуло.

— Никаких сообщений, — тихо проговорил он. При звуке его голоса она открыла глаза. — Наверное, Марио перезвонит утром. Ладно, я поехал. Давай я заберу с собой твой телефон.

— Хорошо. — Лотти улыбнулась ему. — Спасибо, что приехал. Прости, что подвела тебя с работой.

Тайлеру никогда никого не хотелось поцеловать так, как Лотти, и ему стало стыдно за то, что в голову лезут такие мысли. Потому что сейчас перед ним стояла более важная задача.

— Не беспокойся о работе. Выздоравливай. Все будет хорошо, — сказал он.

Он действительно на это надеялся.

Снег пошел именно тогда, когда Тайлер подъехал к Кингстон-Эшу. Осторожно ведя машину по скользкой дороге, он оглядывал верхние этажи домов.

Только когда Тайлер проехал мимо церкви, он увидел то, что искал. Рядом с домом, самым большим в поселке, был припаркован сияющий полноприводной джип, а на верхнем этаже дома то включался, то выключался свет, и когда он включался, в окне были видны две крохотные фигурки.

Тайлер поднялся на крыльцо и позвонил.

Ничего.

Он позвонил еще раз.

Наконец послышались шаги и звяканье ключей. Дверь приоткрылась на пару дюймов, и в щели показался Себ, босой, всклокоченный, одетый только в джинсы.

— Привет. Лотти попросила забрать детей.

Себ захохотал.

— Что?

— Больше нет надобности в том, чтобы они ночевали у вас. — Тайлер сразу понял, что Себ обкурился или что-то в этом роде. — Я приехал, чтобы освободить вас от них.

— Они спят. И… как бы правильно выразиться… они смертельно ненавидят вас. Прощайте. — Продолжая хохотать, Себ попытался захлопнуть дверь, но Тайлер успел подставить ногу, и дверь отрикошетила в Себа. Это застало его врасплох, и он зашатался.

Двери в кухню и столовую были открыты. Оттолкнув в сторону Себа, Тайлер устремился к той, что была закрыта.

— Господи Боже мой! Кто вы такой? — завопила блондинка. Она была голой и прикрывалась мужской рубашкой. — Убирайтесь прочь, я сейчас вызову полицию!

— Замечательно. — Тайлер сразу заметил белый порошок, рассыпанный на стеклянном журнальном столике, и следы того же порошка вокруг ее ноздрей и с готовностью посоветовал: — Предупредите их, чтобы захватили специальных собак — не дай Бог, подумают, что это рождественский снег. — Он закрыл дверь, оставив блондинку стоять с открытым ртом, повернулся и увидел на лестничной площадке Руби и Ната. Поманив их к себе, он сказал: — Пошли отсюда.

— Ублюдок, — прошипел Себ. — Завалился сюда и портишь мне жизнь. Я знаю, зачем ты это делаешь. Все это потому, что ты…

— Даже не думай, — предупредил Тайлер.

Себ проигнорировал его предупреждение и бросился на него с кулаками. Тайлер схватил его за запястья и вывернул руки за спину, а потом вытолкал его, визжащего как собака, в сад. Одного мощного удала в челюсть оказалось достаточно, чтобы Себ улетел на засыпанную снегом клумбу. Пока Тайлер вел Ната и Руби к машине, он так и лежал там и стонал.

Усадив детей, Тайлер, который все еще кипел яростью и поэтому с трудом сдерживался, чтобы не превратить Себа в окровавленный кусок мяса, вернулся и остановился над поверженным противником.

— Больше не приближайся к Лотти. Даже не пытайся звонить ей. Если она когда-нибудь заметит тебя поблизости, — добавил Тайлер, — я бы посоветовал тебе бежать прочь со всех ног, чтобы спасти свою жизнь. Ведь она доверила тебе своих детей.

— Ладно, ладно. Господи, как же здесь холодно. — Все еще лежа навзничь на снегу, Себ, не очень внятно произнося слова, сказал: — Ты получил что хотел. Надеюсь, теперь ты счастлив. — Он вытянул вверх руку. — Помоги мне подняться, а? Пока я не околел от холода.

Тайлер с отвращением оглядел его.

— Не собираюсь. Поднимайся сам. А будет лучше, если ты действительно околеешь.

Глава 62

Когда Кингстон-Эш был позади, Тайлер остановил машину и, повернувшись, посмотрел на Руби и Ната, сидевших на заднем сиденье. И разу понял, что если бы он рассчитывал на капельку благодарности, то сейчас испытал бы жестокое разочарование.

К счастью, он не рассчитывал.

— Итак, я отвезу вас к себе домой. В Хестакомб-Хаус, — уточнил он на тот случай, если они подумают, что он имеет в виду «Лисий домик».

— Я хочу к маме, — сказала Руби.

— Знаю, знаю, что хочешь, но она сейчас спит. К тому же в палату никого не пустят. Поэтому мы не можем…

— Я не останусь у вас, — решительно заявил Нат, упорно глядя в окно.

Дышите глубже. Сохраняйте терпение.

— В доме я не один. Там Лиана.

Нат сложил на груди руки.

— Все равно не останусь.

— Ну, у тебя не очень большой выбор, — напомнил ему Тайлер. — Тем более когда тебе всего семь. Руби, объясни ему.

Взгляд темных глаз Руби ничего не выражал.

— Я тоже не хочу оставаться у вас. Просто высадите нас у больницы, и мы посидим в холле и подождем, пока мама проснется.

Ну сколько можно!

— А теперь слушайте меня внимательно. Я не похитил вас, — сказал Тайлер. — Не забывайте, ведь именно вы позвонили мне. Вы попросили приехать и забрать вас.

— Я не звонил, — возразил Нат. — Я не хотел, чтобы за мной приезжали и меня забирали. Я спал, пока она не разбудила меня.

— Не пихайся. — Руби дала Нату сдачи.

— Так что вы от меня хотите? Чтобы я развернулся и отвез вас обратно?

Молчание.

— Ну, говорите, — настаивал Тайлер. — Мне очень интересно. Вы именно этого хотите?

Наконец Руби глухо пробормотала:

— Нет.

— Но и к вам мы не хотим ехать, — упрямо повторил Нат.

— Ладно, однако я должен предупредить вас, что ваше мнение берется в расчет в последнюю очередь. Ваш отец на Тенерифе. И Лотти сказала мне, что ее подруга Крессида в отъезде. Может, вы хотите, чтобы я попросил маму Бена и Гарри Дженкинсов, чтобы она разрешила вам переночевать вместе с ее сыновьями на их двухъярусной кровати? Или вы бы предпочли переночевать у Теда из магазина? Или у… Как же зовут ту учительницу, которую боится ваша мама? У мисс Бат-как-ее-там? — сказал Тайлер. — Как вы думаете, согласится она взять вас к себе?

Опять молчание.

Наконец Нат сказал:

— Мы останемся в больнице.

— Не останетесь, потому что кто-нибудь обязательно вызовет полицию и вас обоих арестуют. — Тайлер вздохнул, потому что снегопад усилился и снегом занесло лобовое стекло. — Итак, вот мое последнее предложение. Завтра мы найдем решение получше, а сегодня вы переночуете у меня.

Порывшись в кармане брюк, Руби вытащила ключ и торжествующе заявила:

— Мы переночуем у себя.

— Одним вам нельзя.

— Вы не вызовете полицию.

— Вызову, еще как. — И, ухмыляясь, добавил: — И вас посадят в тюрьму на неделю.

Руби никак не отреагировала на его слова. Несколько секунд она пристально смотрела на него, а потом пожала плечами:

— Ладно, но вы не будете спать на маминой кровати. Можете устроиться на кушетке внизу.

Ну вот, она путает явь с фантазией. Наверное, она все же приземлилась на голову. Только Лотти почувствовала себя лучше, как тут же начались галлюцинации, и в этих галлюцинациях Нат и Руби шли по палате к ее кровати, а за ними — о, прикольно! — шел Тайлер.

Но самым прикольным оказалось то, что Тайлер пришел к ней в действительности.

— Что происходит? — Лотти приподняла голову, чтобы получше разглядеть их. — Где Себ?

— Привет, мам. У нас все в порядке. — Чмокнув ее одновременно в обе щеки, Нат и Руби отошли от кровати.

— Они вернутся через десять минут, — сказал Тайлер, когда дети выбежали из палаты. — Видишь, с ними все в порядке. Мне просто нужно…

— Что произошло? — В сознании Лотти уже возникли страшные картины катастрофы: Себ, не справившийся с управлением на скользкой дороге, врачи «Скорой», которым удалось вытащить невредимых Ната и Руби из покореженной машины. От страха ее затошнило, и она слабым голосом пролепетала: — Господи, да что с ним такое?

Десять минут ушло у Тайлера на то, чтобы все ей рассказать. Окаменев от ужаса, Лотти молча слушала его и не верила своим ушам. К окончанию рассказа она уже была готова вырвать иглу капельницы из руки и с ревом, как Франкенштейн, вылететь из больницы. Только загвоздка была в том, что она не могла даже ходить.

— Сожалею. Вот. — Лишь когда Тайлер протянул ей пачку бумажных платков, Лотти поняла, что у нее по щекам текут слезы. — Эй, ну не плачь. Я понимаю, ты шокирована, но все это к лучшему.

Лотти вытерла глаза незабинтованной левой рукой.

— Ты и в самом деле думаешь, что я расстроилась из-за него? Из-за того, что этот мешок с дерьмом обманывал меня? Господи, почему же ты так плохо обо мне думаешь?

Тайлер был озадачен.

— Но ты же плачешь.

— Исключительно от облегчения, потому что с моими детьми все в порядке! — Разозлившись — как можно быть таким тупым? — Лотти швырнула в него скомканным платком. — Потому что я не понимаю, как могла быть такой глупой! — Она бросила еще один платок. — Потому что я доверила своих детей другому человеку, хотя и не должна была это делать! Потому что я ошиблась! Потому что я не умею правильно оценивать людей… О Боже, ведь с ними могло случиться что угодно!

— Но не случилось. Они в порядке, — попытался успокоить ее Тайлер. — К тому же как ты могла знать?

— Я должна была. — Лотти шумно высморкалась.

Его, наверное, так и подмывало сказать: «Я же тебе говорил». Ведь Себ ему никогда не нравился.

— Ты знала, что он нюхает кокаин?

— Нет! — Хотя теперь, естественно, многое становилось понятным. Перевозбужденность Себа, его бьющая через край активность, его слишком долгий смех над чем-то совсем не смешным. Именно эта гиперактивность и нравилась Нату и Руби. Лотти, чувствовавшая себя полнейшей дурой, спросила: — А ты?

— Такое приходило мне в голову. Вот. — Тайлер протянул ей новый платок. — Ты забыла, что я работал на Уоллстрит? В Нью-Йорке подобного рода вещи случаются гораздо чаще, чем в Хестакомбе.