Мошенница, самозванка. Как Билли — Дэниел.

И она сделала то, что на ее месте сделала бы любая обиженная и разгневанная женщина. Улеглась в постель. Насухо вытерлась, надела трусики и очередную университетскую футболку, опустила жалюзи и свернулась калачиком под одеялом.

Она проспала двенадцать часов.

Пропустила утренние прогулки. Проснулась только потому, что Сэм и Мими вскарабкались на кровать, толкали ее, облизывали и скулили. Им нужно выйти. Немедленно.

Она поднялась, переоделась, вывела псов на коротенькую прогулку, позволив им справить нужду и немножко побегать. Колено сгибалось с трудом и чуть подрагивало, но слушалось исправно. Вернувшись домой, она накормила собак, налила им свежей воды и вновь улеглась в постель. Сэм смотрел на нее участливо, понимая, что дела плохи.

Первый звонок раздался в девять утра. Она слышала, как сработал автоответчик и тупой гнусный голос Джима Осборна орал, что Люка уже навалила на полу кучу и так далее и тому подобное.

Нина уменьшила громкость телефона, повернулась на другой бок и натянула на голову одеяло.

Через две минуты раздался следующий звонок. А потом еще один, и еще, пока она наконец не догадалась позвонить Исайе. Его не оказалось дома, и она оставила сообщение:

«Привет, это я, Нина, и я устала как собака, так сказать. Ха-ха-ха! Прошу тебя погулять вместо меня. Сделаешь, ладно? Надеюсь, это ненадолго. Полагаю, на пару дней. Не знаю. Просто не могу встать с кровати. И выйти из дому. В ближайшем будущем. Спасибо. Всех буду направлять к тебе. Спасибо. И не звони мне. Я буду спать, ладно?»

Потом сменила запись в своем автоответчике на следующую:

«Привет, это Нина, которая гуляет с собаками. У меня непредвиденные обстоятельства — ничего серьезного, — но в течение нескольких дней я не смогу гулять с вашими питомцами. Пожалуйста, звоните Исайе Уоллесу, 579-2120. Он очень хороший, надежный и ответственный. Э-э… спасибо. Пока».

Потом она позвонила хозяевам тех собак, с которыми гуляла постоянно, и либо поговорила с ними лично, либо оставила сообщение с номером телефона Исайи.

Через двадцать семь минут с делами было покончено. Если б она знала, как легко быть ответственно безответственной, может, осуществила бы это раньше.

И пошла спать дальше.

Когда Нина проснулась, на часах было пять пополудни. Проснулась она с тяжелой головой, глянула на часы и удивилась: как же быстро пролетел день! Сэм и Мими, по обе стороны кровати, таращились на нее, высунув языки и виляя хвостами, как полицейские собаки, обнаружившие мертвое тело.

— Привет, ребята. Мамочка проснулась.

Сэм гавкнул.

— Ладно, ладно, — пробормотала Нина. Натянула старые шорты, ботинки и вывела псов на улицу. Жаль, что она не может попросить Исайю гулять еще и с ними, тогда можно было бы вообще не выходить из дому.

Дома она разделась. Стоя у холодильника, съела йогурт и банан и вернулась в кровать.

До шести утра она спала. Сэм и Мими тоже мирно дремали у нее в ногах. Прозвенел будильник. Нина побрела в ванную.

И только там она сообразила, что кто-то трезвонит в домофон. Нина решила не обращать внимания. Нелегкая задача. Дз-з-зинь, дз-з-зинь, дз-з-зинь — несмолкаемый трезвон.

Она присела на унитаз, поднялась, бросила взгляд в зеркало. Дз-з-зинь, дз-з-зинь, дз-з-зинь!

Да… Выглядит она дерьмово. А чувствует себя еще хуже.

Дз-з-зинь, дз-з-зинь, дз-з-зинь. Снова, и снова, и снова.

Она доковыляла до двери и нажала кнопку домофона.

— Пошел вон! — с ходу рявкнула она в трубку.

— Впусти меня, — донесся голос Клэр.

— И меня! — Голос Исайи.

Они что, оба внизу у подъезда? Вот совпадение! Нина впустила их, открыла входную дверь и поставила воду для кофе. В ее планы не входило просыпаться окончательно, но все-таки гости пришли.

Она услышала шаги на лестнице, стук и звук открывающейся двери.

— Нина, где ты, черт побери? — позвала Клэр.

— Она здесь. Посмотри-ка на нее. Девушка в полном дерьме, — констатировал Исайя.

— Я тоже рада вас видеть, — отозвалась Нина, стоя у раскрытого холодильника. — Что это вы, ребята, поднялись ни свет ни заря? Сейчас только шесть, а?

— Мы беспокоились, — сообщила Клэр.

Нина переводила взгляд с Клэр на Исайю, с Исайи на Клэр и пыталась привести мысли в порядок. Она несколько растерялась, не понимая, кто здесь кто и что вообще происходит.

— Ребята, вы?..

Улыбка на лице Клэр по ширине и великолепию вполне могла соперничать с мостом «Золотые Ворота». Она обняла Исайю за талию, а тот обнял ее за плечи.

— Да, мы! — радостно заявила Клэр. И улыбнулась Исайе. Тот в ответ расцвел совершенно сумасшедшей ослепительной улыбкой.

«Боже правый, а ведь эти двое влюблены!» — подумала Нина. Ее затошнило.

— Как замечательно! — воскликнула она. — Но где, как вы…

— Здесь, — доложила Клэр. — Когда ты повредила ногу. Я пришла, а Из…

— Нет, ты как раз уходила, а я пришел…

— Из? — недоверчиво переспросила Нина. — Ты называешь его Из?

— Вообще-то, — Клэр покраснела, — я называю его Иззи.

— Я всегда считала тебя примерным еврейским мальчиком, — хмыкнула Нина.

Исайя тряхнул дредами и расхохотался:

— А мне все равно. Пусть называет как хочет. И они вновь улыбнулись друг другу.

— Я пошла в кровать, — буркнула Нина, повернулась и двинулась в спальню.

— Э, мамаша, не так быстро, — заволновался Исайя.

— Не смей уходить, — возмутилась Клэр.

Нина обернулась, встала руки в боки, как нахальный подросток, которого вот-вот начнут допрашивать родители о его похождениях.

— Что с тобой? — спросила Клэр. — Ты провалялась в постели два дня. Ты заболела? Врача вызывала?

Нина молча устремилась в спальню.

— Я с тобой разговариваю! — крикнула Клэр и поспешила следом, волоча за собой Исайю. — Что происходит?

Нина забралась в постель и натянула одеяло до подбородка. Если с ней разговаривают как с ребенком, тогда и она будет себя так вести!

— Я переспала с Дэниелом, — пробурчала она, вовсе не по-детски.

Клэр улыбнулась:

— Ни-на-а! Это чудесно! — Она присела на кровать рядом с Ниной, поправила ей прядь волос надо лбом. — Но я не понимаю…

— Это был не Дэниел. Я перепутала. Это был его брат. Близнец.

— Что?

— Я переспала с Дэниелом, но он оказался не Дэниел…

— Погоди-ка, — перебил Исайя, присаживаясь с другой стороны кровати. — Ты хочешь сказать, что у Дэниела есть брат-близнец и ты переспала с ним?

— Не совсем так. Дэниел — это вообще не Дэниел, а Билли, брат-близнец Дэниела. Но я этого не поняла, поэтому когда Дэниел ко мне пришел, я решила, что он Билли-Дэниел, а не Дэниел-Дэниел, и переспала с ним. Но это был Дэниел, а не Билли, а я не знала. А на самом деле мне нравится Билли. Нравился.

— Шекспир! — восхищенно протянула Клэр. Нина, не находившая в этом ничего смешного, лишь бросила на подругу короткий взгляд, злобно сощурившись.

— И что, хороший был секс? — осведомилась Клэр.

— Да не в этом дело! — простонала Нина. — И кстати, так себе.

На этом месте Сэм и Мими, не желая оставаться в стороне, вспрыгнули на постель и устроились в ногах у Нины. Теперь на одной кровати сгрудились трое взрослых и две собаки.

— И потому ты пребываешь в постели, забыла о своих обязанностях, перестала мыться, уж прости за откровенность, короче говоря, отрешилась от всего мира? Причина — переспала не с тем парнем? Алло-о-о-о! А ты не делала этого раньше, раз сто?

— Она влюблена в него, ты что, не видишь? — вмешался Исайя.

— Правда? — изумилась Клэр.

— Да, — прошептала Нина, прикрыв глаза. — Да.

— В того, которого зовут Билли?

— Да, Билли-лжец. В того, который все время говорил, что он Дэниел. Я думала, это он живет в той квартире с Сидом, что он путешествует и что он успешный адвокат, и…

— Но вся эта ерунда ничего не значит. С каких это пор ты судишь о книге по обложке? Кто это говорит, а?

— Полегче, детка, — ласково осадил подружку Исайя. — Не забывай, она переспала с братом-близнецом парня, который ей очень правится!

Он изо всех сил пытался понять и объяснить Нинину выходку.

— Удивляюсь тебе, Нина, — вздохнула Клэр.

— Да пошла ты!

— Сама ты пошла! — Клэр повернулась к Исайе: — Пойдем отсюда! Я чувствую, что начинаю заболевать.

— Точно, идите. Убирайтесь вон! И оставьте меня в покое.

— Не волнуйся, я уйду. Может, пока ты тут валяешься, маленькая Мисс Мне Так Себя Жаль, подумаешь, почему этот Билли тебе так дорог и что это определенно не имеет никакого отношения к тому, где он живет, какая у него собака и чем он зарабатывает на жизнь?

— Дело не в этом, — едва слышно пролепетала Нина. — Дело во вранье. Я принимала его не за того.

— Правда? Ты влюбилась в него, потому что он юрист? — воскликнула Клэр. — Ха! Ха-ха-ха!

Они с Исайей встали с кровати и вышли из комнаты.

— Сама «ха!» Он мне солгал! — крикнула им вслед Нина.

— Так поговори с ним! — бросила Клэр и захлопнула за собой дверь.

Но Сэм и Мими тут же подскочили к двери, тявкая и скуля, чтобы кто-нибудь вывел их погулять. Через мгновение вернулся Исайя и заглянул к ней:

— Я их выведу. Пошли, ребятки!

И собаки помчались вниз на короткую прогулку.

Оставшись наконец в одиночестве, Нина поплакала и уснула. Она не слышала, как вернулись собаки, и вообще не просыпалась, пока около трех часов дня ее не разбудил сигнал домофона.

Проснувшись при ярком свете солнца, бившем в окно, Нина некоторое время пребывала в ступоре. В комнате было жарко. С утра Нина забыла включить кондиционер и теперь обливалась потом. Мими и Сэм изнывали от нетерпения, подталкивали Нину влажными носами, метались к входной двери и обратно. Потом остановились, нетерпеливо вывалили языки и принялись перебирать лапами и подпрыгивать. Будь у них руки, они наверняка демонстративно зажали бы их в промежности.

Первым делом Нина подошла к домофону:

— Кто там?

— Это я, Боно. Ты в порядке? Я могу подняться?

Нина закатила глаза к потолку. Потом перевела взгляд на собак и ответила:

— Я спускаюсь. Дай мне минутку.

Она сходила в туалет, посмотрела на себя в зеркало, прыгнула в душ, умылась, вытерлась, оделась, нацепила на собак ошейники, пристегнула поводки и через семь минут была внизу. В глубине души надеясь, что Боно потерял терпение и ушел.

Но он сидел на ступеньках у входа, лизал мороженое.

— Она жива! Она живааааа! — радостно заорал Боно.

Нине было совсем не весело, она хотела развернуться и удалиться домой, но собаки потянули ее вперед, к парку, где они не были уже несколько дней.

— И где ты скрывалась? — поинтересовался Боно.

— Какое твое дело?

— Тебе что, десять лет? «Какое твое дело?»! Так говорят придурки в школе, хулиганы и тупицы.

— Слушай, Бон, я не в настроении…

— Ты говоришь как моя мама.

Тут Нина взъярилась. Будь у нее на шее шерсть, как у Сэма, она точно встала бы дыбом, клыки обнажились бы, а из горла вырвался бы грозный рык. Но она произнесла только:

— Заткнись.

Резко развернулась и потащила собак обратно домой. Боно едва поспевал за ними.

— Я просто соскучился по собакам, хотел погулять. Я соскучился…

Нина остановилась так внезапно, что Боно едва не налетел на нее.

— Я тебе не мама. У тебя есть мама. Прекрати мне надоедать. Иди играй в футбол, как нормальный мальчишка. Покатайся на велике, да что угодно! Только оставь меня в покое!

Боно молчал, повесив голову.

Они дошли до Нининого подъезда. Тут Боно поднял на Нину глаза. Мокрое от слез лицо его покраснело, слезы капали с подбородка.

— Ты застряла в своем настроении и не можешь из него выбраться! — крикнул он. — Хочешь узнать, откуда я это взял? Ну давай, спроси. Спроси меня!

О Господи, подумала Нина. О Господи! Она никогда не сможет дать этому ребенку то, что ему нужно. Но она не была совсем уж стервой, поэтому, вздохнув, спросила:

— Ну ладно, откуда эта цитата? — Хотя, конечно, прекрасно знала и сама.

А он ответил:

— Ты мне не мама. Я тебе не обязан говорить. Иди домой.

Так она и сделала. Обратно на пятый этаж, в неприбранную квартиру, в пустую дзэнскую спальню, в кровать, где не было ни Билли, ни Дэниела, ни Клэр, ни Исайи, ни Боно. Только два храпящих пса и ее собственное холодное каменное сердце.

Прошло еще два дня. Нина выбиралась из постели только поесть, сходить в туалет и погулять с собаками. Собаки уже начали надоедать друг другу. Мими дразнила Сэма, как маленькая сестренка дразнит старшего брата, а Сэм рычал, стоило Мими приблизиться к нему. Никто не звонил. Никто не приходил. Нина невольно сравнивала нынешнее свое затворничество с тем, когда она повредила колено. Тогда в квартире было полно людей, еды и подарков. Сейчас, когда травма была гораздо серьезнее, а боль гораздо сильнее и глубже, никто не пришел к ней с того самого утра, как она накричала на Клэр и Боно.