— Вот так делают из детей преступников, план они что ли выполняют.

— Нет, это — профилактика. Весна, на улице потеплело, больше детей стало пропадать во дворах. Кстати, я так и не поняла, почему ты, Дима, убежал из дома?

Дима, внимательно слушавший их разговор, опустил голову, когда Таня посмотрела на него.

— Да с отцом он поругался, — ответила за сына мать.

— Он мне не отец! — выкрикнул Дима

— Да он тебе больше, чем отец. Твой папаня уже полгода алименты не платит. А Федор тебя кормит, одевает. Ты его должен слушаться как отца родного.

— Он все равно не имеет права! — закричал Дима и замолчал.

— Что не имеет права? — спросила Таня, но он молчал.

Тогда она перевела взгляд в сторону матери:

— Ну, ладно, нам домой пора, — услышала она вместо ответа.

Таня сразу же пошла к Зеновскому по адресу, который узнала в милиции, но дома никого не оказалось. В шесть часов она снова собралась наведаться в эту квартиру. Зашел Максим. Она уже была одета. Как же он всегда не вовремя! Она не хотела вдаваться в подробности куда идет. Максим предложил подвезти, он как раз был на машине. По дороге он выпытал у нее все.

— Хочешь, я схожу с тобой? — спросил он, остановив машину у подъезда.

— Не надо, я сама.

— Вдвоем мы быстро убедим его забрать заявление.

— Пока я просто хочу поговорить с ним, узнать, как все произошло. Ты поезжай, не жди меня, это может затянуться надолго.

— Нет, я буду здесь, вдруг тебе потребуется моя помощь. Я пока послушаю музыку. Ты в какую квартиру идешь?

— Шестьдесят девятую.

Вернулась она минут через тридцать. Максим не тронулся с места, пока не выслушал ее рассказ:

— Хорошо, что пришла его жена. Сначала он был очень агрессивно настроен, я думала, что ничего не добьюсь, он даже не хотел меня слушать.

— Я же говорил тебе, пойдем вместе, — напомнил Максим.

— Но потом пришла его жена с работы, она меня поддержала. Оказывается, она потеряла зонт еще прошлой осенью, а он про это забыл. А новый зонт у нее был с собой. Но даже после этого он долго твердил о наказании Димы. А если кражи зонта не будет в деле, то и наказать его вроде не за что. Уж очень он был зол на Диму, за то, что он залез в его машину.

— Я его прекрасно понимаю, — заметил Максим.

— Если бы не жена, его переубедить бы не удалось. У них тоже сын, он сейчас в армии. Я рассказала, им про Димкину семью, она пожалела мальчика, что бедняге негде было переночевать, и уговорила своего мужа забрать свое заявление. Завтра он зайдет в милицию.

— Тань, скажи честно, — спросил Максим, — ты действительно желаешь помочь пацану и веришь, что он не вор, или тебе нельзя подводить школу, и ты не хочешь, чтобы твой класс склоняли на всех педсоветах и упоминали в отчетах.

— Конечно же, второе. Это такое пятно на класс и всю школу! — гневно ответила Таня.

Максим завел машину и поехал.

— Ты не обижайся, но ты же сама знаешь, что твой Димка вор. Вспомни про червонец. И после этого ты его так яро защищаешь. Я вовсе не хочу, чтобы твой ученик попал на учет в милицию, просто мне интересно, что двигает тобой.

— Я не знаю, что у него творится в семье. Но он несчастен, иначе бы не сбежал из дома. А про те десять рублей он сегодня признался. Я ждала этого, верила, что он поймет, что поступил плохо.

— Да он просто испугался, что ты бросишь его одного в милиции. Кстати, о несчастных детях. Я в свое время с друзьями до утра сидел во дворе с гитарой и портвейном или гулял всю ночь по улицам, и как ты понимаешь, не потому, что меня и друзей обижали дома.

— Он был один. Ему некуда было приткнуться, и он залез в машину.


Зеновский, как и обещал, забрал заявление. Дима приходил в школу вовремя, Таня каждый день утром проверяла, пришел ли он, даже если не она вела первый урок в классе. Но ей было тревожно. Она стала заходить по вечерам к Черных, чтобы убедиться, что Дима дома. Первые дни мать Димы ворчала, что она их контролирует и не верит, как они хорошо относятся к ребенку, но потом просто звала сына:

— Дима, иди, покажись учительнице.

Иногда дверь открывал ее муж, он тоже звал Диму:

— Димка, иди сюда. Твоя учительница заснуть не может, пока тебя не увидит.

Несколько раз до их дома ее подвозил Максим, если был в это время у нее. Он подтрунивал над ней, но все равно шел провожать.

— Как только ты уходишь, он тут же одевается и бежит гулять, — смеялся он.

— Все может быть. Но если он уже гуляет, то должен к десяти быть дома, чтобы показаться мне, это все-таки дисциплинирует. А потом ему уже или не захочется снова одеваться, идти на холод, или родители не отпустят.

— Я терплю это, пока не закончится месячник, — брюзжал Максим, — как только он закончится — никакой общественной работы по ночам.

Однажды Лариса Николаевна пошла выгуливать собаку и проводила Таню почти до самого дома. Она рассказала о своем первом муже, о том, какой хороший теперешний ее муж, взял ее с двумя детьми, как хорошо зарабатывает. Он ничего не имеет против ее старшего сына, несмотря на то, что прописан у родного отца и бабушки. Отец его — ее первый муж, совсем спился, как бы не загнулся от белой горячки, бабку совсем измучил, она на ладан уже дышит, и Влад ночует у них очень редко. А новый муж и Диму любит, денег ей на него не жалеет, только Дима не имеет никакой благодарности.

— Не позволяйте своему мужу попрекать Диму тем, что он его содержит, — убежденно сказала Таня. — Дети и не должны быть благодарны родителям за то, что их кормят и одевают. Это священная обязанность родителей. А плата за это — не благодарность, а счастье детей.

— Красиво говоришь, научили вас в ваших университетах. А у самой-то дети есть?

— Нет.

— Вот, когда у самой будут дети, посмотрим, что ты запоешь, когда тебе их надо будет одеть, обуть, накормить, а в магазинах ничего нет.

Лариса Николаевна стала прощаться. На этом они расстались. Таня не сразу пошла домой, вечер был тихий и теплый, она немного прогулялась. С чего это Черных взяла, что она говорит заученные слова? Таня сказала ей то, что думала. А в университете таким вещам как раз и не учат.

У подъезда курил Максим.

— Ты что так долго? — спросил он, когда она подошла, — целый час тебя жду.

— Я гуляла, погода замечательная.

— Нечего тебе разгуливать одной.

— Хочу и гуляю, — с вызовом ответила Таня.

— Ты слышала, что на этой неделе девушку убили?

— Нет. Ужас какой-то…

— В городе появился маньяк. Это уже третий случай.

— Третий? — переспросила Таня. — Значит и ту, про которую ты говорил, убил маньяк?

— Я тебе разве уже говорил? — удивился Максим, а потом спохватился. — Ах, ты про Берестову. Нет, конечно. Считай сама: на этой неделе — раз, прошлой осенью — двое, итого три.

— Прошлой осенью — одна. Насколько я слышала.

— Я знаю немного больше твоего. В том году, когда убили одну девушку, сразу же арестовали ее парня, и поэтому преступление считалось раскрытым, и только позже появились улики в его пользу. Парня отпустили, дело осталось нераскрытым, но и слухов не было. Ладно, пойдем домой, — он взял ее под руку и они зашли в подъезд.


На следующий день в десять часов вечера Максим подвез ее по знакомому маршруту. Дверь долго не открывали. Наконец, щелкнул замок, и дверь распахнулась. Увидев Татьяну, Лариса Николаевна сразу отвернулась, чтобы гаркнуть сына, но когда он не подошел, сказала, отводя взгляд:

— Спит уже, завтра в школу.

По этому уклончивому взгляду Татьяна поняла, что Черных сегодня выпила.

— Я хочу убедиться, покажите, где он спит.

— Опять училка? — весело крикнул из кухни сам Черных, — зови ее к нам.

Он, наверное, снова расслаблялся после суток. Лариса Николаевна провела ее в детскую и включила свет.

— Ну, и настырная вы, — с уважением сказала она.

— Выключите свет, — попросила Таня виновато, увидев, как на кровати зашевелилась темная мальчишеская головка.

Но Черных свет не выключила, а стала оглядываться.

— Женя, а Дима где? — склонилась она над подушкой, где недовольно щурился мальчик, которого Таня приняла за Диму. И тут только Таня заметила, что в комнате стоит вторая кровать, которая сейчас пустовала.

— Не знаю, ушел куда-то.

— Давно?

— Ага. Еще когда вы на кухне разорались, а он потом зашел, оделся и ушел.

— Ну, значит придет скоро, — сделала вывод мать и выключила свет, — спи Женечка.

Они вышли из комнаты, Таня была удручена:

— Куда он мог пойти? — спросила она женщину.

— Да не волнуйтесь вы, придет он скоро. Вышел погулять и сейчас вернется, он же знает, что вы должны прийти.

Из кухни появился ее хмельной муж:

— Ну, где вы там?

— Да, вот Дима ушел погулять, а Татьяна Викторовна переживает, вдруг его милиция выловит. А я говорю, что он скоро вернется.

— Если хотите, можете его подождать у нас, — предложил Черных.

— Конечно, — обрадовалась женщина и по-пьяному бестолково засуетилась, — мы вас накормим, чаем напоим.

Она бросилась на кухню, но Таня ее остановила:

— Вы не пойдете искать Диму?

Та удивилась:

— Да где его найдешь. Он сейчас должен вернуться, он же знает, что вы каждый день приходите.

— Вот-вот, — поддакнул муж. — Да вы раздевайтесь, подождете его.

— Нет, его необходимо обязательно найти, — настаивала Таня.

— Я никуда не пойду, мой сын дома спит, а этот неблагодарный щенок пусть сначала прощения попросит, — сказал мужчина.

— За что это он должен просить у тебя прощения? — накинулась на него жена.

— Пусть голос не повышает, когда со взрослыми разговаривает.

— Да когда он голос повышал! Ты просто его не любишь, потому что он от первого мужа!

— Лора, если со мной по-хорошему, то и я по-хорошему. Вот Влад, спокойный парень, не дерзит никогда, я с ним даже выпить могу.

— Да Влад и дома-то редко бывает, ты его почти не видишь, он сам зарабатывает, и деньги мне приносит, — наступала жена.

— Прекратите, — прикрикнула на них Таня, — как вы можете пить — сегодня рабочий день, детям завтра в школу, у Димы контрольная.

— А что — имею право, у меня сегодня получка. Я со смены пришел, у меня законный выходной. А меня, рабочую косточку, будет какая-то пигалица учить. Детей учи в школе, — распалялся Черных.

— Ну, хорошо, сами делайте что хотите, но детей не забрасывайте. Мальчика нужно искать.

— Вот вы его и ищите, это ваша работа, вам за это деньги платят, — ответила Лариса Николаевна.

Она была довольна своей логикой, ее пьяному мозгу аргументы представлялись железными. Таня вышла из квартиры, оставив супругов выяснять отношения.

— Что так долго? — недовольно спросил Максим. — Чай пила?

— Димы опять нет дома. А им все равно! Они напились и даже не собираются его искать. Погуляет и придет сам — вот их ответ, — она чуть не плакала.

— Хреново.

— Максим, я не знаю, что делать, — в ее голосе звучало отчаяние.

— Ехать домой и ждать до завтра. Если он не придет в школу утром, тогда и думать, что делать.

— Нет, я так не могу. А вдруг он опять попадет в милицию? Максим, подвези меня к дому Зеновского, — попросила она.

— Это еще зачем?

— А вдруг он опять греется в машине, вечер холодный.

— Ну, что ты такое говоришь! В ту же машину он уже ни за что не полезет.

— Да, конечно, ты прав, как я сама не сообразила. Но давай поищем в других дворах. У каждого дома оставляют машины на ночь.

Ей необходимо было что-то делать.

— Ты собираешься осматривать все машины? Если он лежит на заднем сиденье, мы из машины его не увидим, придется выходить из машины и заглядывать в каждый салон. Это — глупо.

— Хорошо, ты можешь ехать домой, я сама буду искать, — Таня взялась за дверную ручку.

— Ладно, сиди уж. Давай поищем, но только с одним условием.

— Каким? — настороженно спросила Таня.

— Обещай мне, если мы его найдем, ты разрешить мне всыпать ему по первое число. Я уже давно мечтаю его отлупить.

— Ты неисправим, — Таня улыбнулась.

— Вот ты и улыбнулась. Я готов лупить его каждый день, если это тебя так развлекает, — Максим завел машину.