К чему тревожить маму? Мама, уставшая от одиночества, растратившая годы жизни на повседневную суету, бессмысленную без близкого человека, высохшая от жажды любить и заботиться о единственном мужчине, и теперь с жадностью вбиравшая эту любовь, быть может, в последний раз, не должна ни о чем волноваться.

Все равно ничего уже изменить нельзя. Квартира сдана в аренду, в неё вселяются чужие люди, заплатив вперед за полгода. У Леонида Сергеевича кончается отпуск и в понедельник он должен быть на работе. Мать уволилась, чтобы лететь с ним в Мурманскую область, в неведомый Оленегорск. Менять планы этих людей из-за трех недель, которые остались у Татьяны до конца отпуска, было бы жестоко и безответственно. Зачем сеять тревогу в душе матери перед расставанием? Слишком долго ждала мать своего счастья, слишком счастлива она была сейчас, чтобы Таня посмела омрачить ее счастье из-за своего инфантилизма.

Замужество матери было для Тани совершенной неожиданностью, она рассчитывала провести в Нижневартовске весь свой отпуск. Таня уже не осуждала мать, не обижалась на нее. Но вначале, как только она узнала, что мама выходит замуж, её объяла какая-то волна брезгливости. Татьяна уже сама могла иметь детей, как некоторые её одноклассники, и тогда бы мама сидела с внуками, а не занималась тем, чем занимаются молодые. Мама много лет была одна, Таня настолько привыкла к этому, что сейчас, когда матери исполнилось сорок пять лет, Тане казалось, что выходить замуж несколько неприлично. В двадцать лет бывает трудно понять, что после сорока жизнь еще не кончается. Может быть, предвидя реакцию дочери, мама ничего не писала ей о своих намерениях. Но она рассчитала все так, чтобы церемония состоялась в присутствии Татьяны. Таня сначала никак не проявила своего недовольства и со временем поняла, что для матери это лучший выход. Все-таки Таня давно живет одна, о многом в ее жизни мама даже не подозревала, и Таня никогда не задумывалась, чем наполнена жизнь матери. А мама просто вся светилась от счастья в присутствии Леонида Сергеевича. Он служил в воинской части Оленегорска Мурманской области, носил полковничьи погоны, был на три года старше матери, и, кажется, ее любил. В Нижневартовск он приехал к своей сестре, и познакомился с Эллой — Таниной матерью.

Отпуск у Леонида Сергеевича заканчивался в середине июля, а первого июля состоялось бракосочетание. Дел с женитьбой было много, а требовалось ещё созвониться с отцом, купить билет в Тулу, подготовить и сдать квартиру в аренду. И опять-таки нужно было встретиться с одноклассниками и подружками, так что времени вспоминать Максима не было. За всеми этими хлопотами грязное предложение Максима ушло на второй план, выглядело глупой, злой шуткой. Но вот свадебная суматоха осталась позади, и она летит в гости к отцу на неделю, а послезавтра улетает мать с мужем. У Тани остался теперь один дом — комната в общежитии. «Отработаешь эти два года, и, если не выйдешь там замуж, приедешь сюда, а пока пусть квартира приносит доход», — сказала ей мать. Таня не спешила вернуться в общежитие, ведь отпуск ещё не кончился, и теперь летела к отцу.

И только расставание пробудили в ней чувства беззащитности и заброшенности. Таня ещё раз прижалась к матери, пожала руку ее военному мужу и пошла на посадку, куда уже не было доступа провожающим. Подойдя к контролю, она обернулась и помахала им рукой.


В Туле Таня пробыла недолго, все-таки у отца была другая семья и злоупотреблять их гостеприимством она не могла. Первыми словами, которыми встретила её жена отца, были: «Какая же ты красавица! Замуж-то еще не вышла?». Как ей надоели вопросы на эту тему. В Нижневартовске все одноклассники и друзья матери задавали ей этот же вопрос. Это было единственное, что им хотелось узнать о ней, как будто это самое главное, что могло произойти в ее жизни, и на большее она не способна — только поймать мужчину в свои сети и женить на себе. Сама по себе она была им неинтересна. Но в остальном Таня хорошо ладила с женой отца Катей и своей сестричкой, дочерью отца от второго брака. Отец подарил ей зимние сапоги «Саламандра». Таня помогала Кате готовить и убирать квартиру. В субботу вдвоем с Катей они съездили на электричке в Москву на целый день, простояв в очередях, прикупили себе кое-что из одежды и косметики. Приобрели Кате два китайских полотенца, их давали по одному в руки. Потом Катерина затоварилась колбасой и апельсинами, и довольные они поздно вечером вернулись домой. Наверное, костюмы и сапоги, что дарил ей отец раньше, покупала также в Москве Катя. И хотя в прошлый раз Таня была у отца после первого курса, Катя помнила её размер и никогда не ошибалась. Когда она уезжала, отец с Катей пригасили приезжать к ним еще.


Татьяна не жалела, что вернулась в город раньше, чем хотела. Ни в Туле, ни в Нижневартовске не было такого жаркого солнца, такой живописной реки, таких красивых крупных и дешевых ягод и овощей. Все-таки не зря говорили Ольге, приглашая на работу, что Алтай — жемчужина Сибири.

Уже целую неделю жара стояла выше тридцати градусов. Таня каждый день после приезда проводила на пляже с подругой Людой и ее дочкой. В городе был единственный оборудованный пляж, но до него было долго ехать на автобусе, и они ходили на Зеленый Клин — красивое место у реки с песочком на берегу. Они брали с собой одно большое покрывало, ведерки и совочки для маленькой Анжелы, печенье и другую снедь, морс, журналы и устраивались на песке рядом с группой деревьев, чтобы в самую жару спрятаться в тень, потому что Людмила боялась, как бы Анжелка не перегрелась. Даже в будние дни народу на берегу было много, но то что творилось там в субботу, повергло их в растерянность. Любимое место было занято, и они устроились на траве.

Люда, устав выгонять свою девочку из воды, решила отвлечь её и повела в заросли травы собирать букет и ловить кузнечиков. Таня осталась лежать. Было так хорошо и истомно, что не хотелось даже шевелиться. Но какое-то назойливое насекомое ползло по её ноге, щекоча всеми шестью лапками. Пришлось сесть и смахнуть жучка в траву. Она вяло раздумывала, не искупнуться ли ей, раз уж пришлось подняться, и полусонно глядела на реку, сняв солнцезащитные очки. Но истома мигом слетела.

У воды, напротив неё, с тремя парнями стоял Золотухин Сашка и пристально смотрел в ее сторону. Видимо он заметил её раньше, но сомневался, она это или нет, а когда она сняла очки, убедился, что не обознался. Оставив своих товарищей, которые пошли вдоль берега дальше, он быстро приблизился к ней. За время поездки к родным знакомство с Максимом стало казаться незначительным эпизодом жизни, который скоро забудется, как дурной сон. Если ей дадут забыть…

Не спрашивая разрешения, Саша сел рядом на покрывало.

— Вот так сюрприз! Привет, золотко! Куда вы исчезли? Переехали что ли? Вот это подарок для Макса! Где ты пропадала?

— В отпуске, — простодушно ответила Таня.

— Далеко ездили?

— Тебе, правда, интересно? — она уже пожалела, что сказала об отпуске.

— Не хочешь — не отвечай. Это ты там так загорела? — Саша провел рукой по ее голени.

Таня ударила его по руке. Сам Сашка почти не загорел, только плечи покраснели — его белая кожа была чувствительна к солнцу.

— А Ольга тоже приехала? — спросил он, убрав руку с ее ноги.

— Нет ещё, — ее ответы были по-прежнему лаконичны.

— Жаль, — продолжал разговор Александр. — Зато Максим будет очень рад. Ты не представляешь, красавица, как он разозлился, когда вы исчезли. Ну, ничего, не расстраивайся, — он дружески похлопал её по спине.

Таня резко дернула плечами, сбрасывая его руку. Сашка, несмотря на свой рост, как будто еще не достиг периода юношеской худобы, его тело не потеряло детской пухлявости, что успешно скрывала одежда, и сейчас он еще больше напоминал добродушного увальня, если бы не его слова.

— Да не переживай ты так, — он наклонился к ее уху и заговорщицки прошептал, — если ты будешь с ним ласкова, Макс тебя простит. Ты уж постарайся больше его не злить, как друг тебе советую.

— А он здесь, на пляже? — с тревогой спросила Таня.

— Что уже не терпится его увидеть? Он очень пожалеет, что не пошел сюда с нами.

Таня молчала. Дурной сон продолжался…

— Да ладно не грусти так, встретишься ещё со своим ненаглядным. Так когда, ты говоришь, приедет Ольга?

Таня пожала плечами:

— Не знаю.

— Ну, ладно, пока, — Сашка пошел догонять своих друзей.

Когда пришла Люда с дочкой, Таня без труда уговорила их идти домой, она не была уверена, что Максима нет поблизости.

— Завтра воскресенье, народу наверняка будет ещё больше, может, лучше съездим на Дачную, — предложила она, собирая вещи. Дачной называлась трамвайная остановка за городом, почти в самом лесу, за которым был ещё один дикий пляж и лодочная станция.

— Конечно, и Виталика возьмем, пусть он порыбачит, — с радостью согласилась Люда.


В понедельник вечером она поглощала скромный ужин, когда раздался звонок. Таня замерла, она даже перестала дышать. Это не могла быть Ольга, ведь поезд приходит утром. Но даже если это и она, у нее есть ключ. Звонок повторился. Таня решила не открывать. Незваный гость позвонил ещё несколько раз. Таня сидела, замерев, оставив свою трапезу. Через некоторое время звонки в дверь прекратились. Она с облегчением шумно вздохнула, без аппетита доела ужин и помыла посуду. Она сама помылась в ванне, а когда вошла в комнату и хотела включить телевизор, снова раздался звонок. Таня передумала включать телевизор. Когда настойчивый гость ушел, она читала журнал «Смена», который пришел, пока они были в отпуске, благо, что летние вечера длинные и свет включать не нужно. Весь вечер она так и не включила ни радио, ни телевизора. Когда же приедет Ольга? В следующий понедельник, 31 июля, им уже пора выходить на работу, скорей всего Оля приедет накануне, в воскресенье. Надеяться на то, что подруга прибудет в ненавистный город хотя бы днем раньше, не приходилось.

Когда она уже легла спать, в дверь опять позвонили. Звонок повторился три раза и стих. Она испугалась, что звонки будут продолжаться всю ночь. Она так истово молилась, чтобы это прекратилось, что не заметила, как заснула.

Утром она удивлялась, чего же так испугалась вчера вечером. Ведь совсем необязательно, что это приходил Максим. Это могли быть соседи, почтальон, или просто ошиблись дверью. Днем она пришла, как и договаривались, к Андреевым и помогла Людмиле мариновать огурчики. Они болтали, обо всем на свете. Временами ей хотелось выложить Людмиле все о Максиме, но она не сумела. Таня не представляла, как ей быть. Идти в милицию — просто глупо. Скорей всего над ней посмеются, предложив разобраться со своим кавалером самой. Может рассказать о Берестовой, что он сам признался в убийстве, вдруг его посадят? Но, наверное, не сразу, нужны доказательства, да и папаша, возможно, сможет остановить следствие. Но даже если ей поверят и отнесутся серьезно, не могут же к ней приставить охрану. И уехать невозможно, ей ещё два года нужно отработать в школе. До сентября из учителей мало кто будет в школе, да и вряд ли коллеги по работе смогут помочь.

Нет, все еще не настолько плохо, что нужно идти в милицию. Главное сейчас занять чем-нибудь вечера вне дома. Поэтому она предложила Андреевым сходить в кино на последний сеанс, как раз шел двухсерийный фильм. Люда с Виталием проводили ее до дому, и спать она легла только в час ночи.

На другой день, в среду, Таня решила пройтись по магазинам. Был конец месяца, и на прилавки выбрасывали дефицитные товары. В ЦУМе ей повезло — продавались немецкие колготки, и она купила несколько пар, особенно ей понравились бронзовые со швом. Одни она подарит Ольге. В Торговом центре она протолкалась почти два часа, покупая шампунь, лак для волос и дезодорант. Вроде бы мелочи, а без них никак. Потратив почти весь день на покупки, Таня была довольна. На людях было безопаснее всего, и время провела с пользой. Она поехала домой, положить покупки, а вечером собиралась опять зайти к Андреевым.

В почтовом ящике лежало письмо от Ольги. Это ее очень удивило. Ольга должна была приехать на днях, зачем слать письма. Отворив ключом дверь, Таня бросила сумку и письмо в прихожей и скинула босоножки. Она умирала от жажды. Босиком она прошла на кухню, на ходу вытаскивая блузку из-за пояса юбки. Спиной к окну, облокотившись на подоконник, на кухне стоял Максим. Таня остановилась, пораженная. В голове четко прозвучала мысль: «Я так и знала», хотя ещё секунду назад не подозревала о присутствии Максима.

— Привет блудной дочери, — Максим выпрямился.

Она молчала. «Я так и знала, так и знала», — билась в голове нелепая мысль.

— Доброго здоровья, — Таня повернула голову на голос — в углу у холодильника стоял незнакомый парень, на вид не старше выпускников ее школы.