Сарина Боуэн - Он

Я собираюсь было спросить его в лоб, но тут у скамьи, прерывая нас, появляется Пат.

— Каннинг, — говорит он. — На одно слово.

Вес хлопает меня по плечу.

— Увидимся в столовке.

Мы раскатываемся в разные стороны, однако Пат заговаривает не раньше, чем Вес отъезжает подальше.

— Утром мне звонил один друг из Торонто, — переходит он, как всегда, прямо к делу.

Я напрягаюсь.

— Насчет меня?

Он кивает.

— Его зовут Родни Дэвенпорт. Он сейчас в ХЛО^[30], тренирует одну из команд дивизиона А. Сам он в Оттаве, но хорошо знаком с Биллом Брэддоком, главным тренером команды в Торонто. Он пообщался с Брэддоком от твоего имени.

Меня встряхивает от изумления.

— Правда?

— Я поручился за тебя перед Родни. — Пат пожимает плечами. — Двадцать восьмого у тебя собеседование в Торонто.

— Правда? — Я ошарашен. В глубине души я не верил, что Пат на самом деле сможет помочь.

— Речь о должности помощника тренера, координатора защиты в юниорской команде, так что работать будешь с ребятами от шестнадцати до двадцати. Но собеседование — это просто формальность. Они были поражены высоким уровнем твоего опыта.

Черт подери. Выходит, не зря я столько лет тренировал здесь, в «Элитс».

— Я… — Я не знаю, что и сказать. Но потом понимаю, что должен задать один важный вопрос. — Если в Торонто я буду с… — Я откашливаюсь. Нет, мне не стыдно, просто случая попрактиковаться в разговорах на эту тему у меня еще не было. — Что, если там окажутся люди вроде мистера Килфитера?

Пат выдергивает из кармана рубашки листок бумаги.

— Вот антидискриминационная политика лиги. Я ее прочитал. Там… кхм… все прикрыто.

Я бегло просматриваю распечатку. Лига обязалась не допускать дискриминации на основании этнической принадлежности, религии или вероисповедания и сексуальной ориентации.

— Что ж, это… очень кстати, — говорю я, и Пат усмехается. — Двадцать восьмого июля, да? — Блин. Это ж на следующей неделе. За три дня до того, как мне предстоит появиться в Детройте. Если я вообще поеду в Детройт. С каждым днем мысль о сборах становится все менее и менее привлекательной.

Чего я хочу? Играть за профессионалов?

Или помогать попадать в профессионалы талантливым детям?

— Брэддоку нужен ответ до конца этой недели, — говорит Пат. — У них есть еще один кандидат, так что если ты решишь не приезжать на собеседование, то скорее всего они отдадут эту должность ему.

Мои мысли еще работают, внутри пульсирует нерешительность. Мне бы стоило сперва спросить Веса. Он ведь недвусмысленно дал мне понять, что в Торонто ни с кем не будет. Он сказал мне ехать в Детройт.

Поэтому да, мне нужно поговорить с ним перед тем, как принимать какие-либо решения.

Но у меня есть горькое ощущение, что я в точности знаю, что он мне скажет.

Каннинг ведет себя странно. За ужином сидит, как воды в рот набрав, а потом накладывает вето на мое предложение выбраться в город в кино, сказав, что просто хочет вернуться в комнату.

Пока мы в молчании поднимаемся по лестнице общежития, мне очень хочется выяснить, что происходит в этой его сексуальной голове. Он не выглядит ни рассерженным, ни расстроенным. Скорее обеспокоенным, и это настолько не похоже на Джейми, что беспокоиться начинаю я сам.

— Так о чем хотел поговорить с тобой Пат? — Я пытаюсь завязать разговор, но почему-то добиваюсь противоположного эффекта.

— О всяких тренерских делах, — отвечает он. И опять наглухо замолкает.

Я сдерживаю вздох. Иду за ним на второй этаж, попутно любуясь тем, как его задницу облегают потертые джинсы. Мы проходили все лето в шортах и шлепках, но сегодня вечером неожиданно похолодало, так что мне выпал шанс посмотреть на него в джинсах. И, блядь, он выглядит исключительно.

— Хочешь, покажу на ноуте кое-что? — спрашиваю я, заходя в нашу комнату. — Кассель скинул одно ржачное видео, где…

Мне не дают договорить его губы, впившиеся в мои.

Джейми пришпиливает меня к стене и вторгается мне в рот языком, а я — несмотря на все звенящие в голове тревожные колокольчики — непроизвольно отвечаю на поцелуй. Сжав мою талию, он трется о меня, глухо стонет.

Иисусе. Я не вполне понимаю, откуда взялся этот неожиданный приступ страсти, но мой член без вопросов его одобряет. Спустя одну-две минуты я натягиваю молнию, словно у меня там железный прут. Заметив это, Джейми трясущимися руками неуклюже расстегивает пуговицу моих джинсов.

— Я должен тебе минет, — бормочет он.

Точно. Штрафные. О призе я и забыл. Мы ведь и безо всяких штрафных регулярно отсасываем друг другу.

Стягивая мои штаны с боксерами вниз, он с каким-то почти отчаянием опускается на колени. Тревога у меня в голове воет все громче.

— Эй. — Я погружаюсь пальцами ему в волосы, приостанавливая его. — Что в тебя вселилось?

— Пока ничего. — Он облизывает мою головку, и я вижу звезды. — Но я надеюсь, что в ближайшее время в меня вселится вот это.

Он забирает меня в рот целиком, доказывая на деле, что за лето научился нескольким новым трюкам. Теперь он заглатывает как чемпион, до конца, и обычно я только за…

Но сегодня у меня есть чувство, будто что-то не так.

От его нетерпения сгущается воздух. Я откидываюсь на дверь, пытаюсь отдаться ему, но сосредоточиться не выходит. Скользнув пальцами Джейми под подбородок, я прошу его встать.

— Иди сюда.

Джейми еще раз глубоко, до дрожи в ногах, засасывает меня. Когда он поднимается, я разворачиваю нас так, чтобы у двери теперь оказался он. Взяв его щеки в ладони, я всматриваюсь в столь любимое мною лицо. Его скулы горят, в карих глазах плещется эмоция, которую я не могу распознать.

Я собираюсь выяснить, что происходит, но сначала целую его. Один раз. Два раза.

— Каннинг, — шепчу. — Мы не станем трахаться, пока ты не скажешь, что там у тебя в голове.

Он опускает взгляд. Потом говорит хриплым голосом:

— В следующем году я скорее всего буду тренировать.

— Правда? — Я и не знал, что он рассматривает такую идею, но в целом эта работа может стать интересным решением его вратарских проблем. Хоть в глубине души мне и кажется, что надо быть сумасшедшим, чтобы отказаться от карьеры профессионального хоккеиста. — А где?

— Я буду координатором защиты одной из юниорских команд… — Он сглатывает. — В Торонто.

В Торонто. Эти слова рикошетом проносятся сквозь мои мысли, и на кратчайшую из секунд мое сердце ракетой взмывает ввысь. Я бы, наверное, дошел до того, что издал бы ликующий вопль, если б меня отпустил его настороженный взгляд. Из нас двоих Джейми всегда был умнее.

Но я быстро учусь. И потому уже через полсекунды у меня все стягивает в груди, а руки соскальзывают с его лица. Он даже вздрагивает, когда они падают вниз.

Я не могу быть с Джейми в Торонто. Ведь, если о нас узнают, у меня вообще не останется причин находиться в том городе. Я ебаный новичок, который надеется, что ему повезет, что он станет ценным членом команды.

Пока я собираюсь с духом, чтобы изложить ему это, проходит еще несколько секунд. Ведь речь не о ком-то, а о моем Джейми Каннинге. Вероятность того, что я полюблю кого-то другого, примерно равны шансу встретить акулу.

В Торонто.

Но вероятность того, что Джейми переживет наш разрыв, несоизмеримо выше. Нам было хорошо этим летом, но для него оно необязательно имеет такое же значение, как для меня. Этот прекрасный мужчина скорее всего натурал. И даже если я ошибаюсь, то теперь на планете у него в два раза больше потенциальных партнеров, чем полтора месяца назад.

Он может заполучить кого угодно. И я не стану просить его ждать меня.

— Скажи что-нибудь, — сквозь зубы бормочет он.

Не хочу. Мои веки горят, горло сжимается, но я не стану юлить. Он заслуживает того, чтобы я хоть раз был с ним честен.

— Мы не можем быть вместе в Торонто.

Всего шесть коротеньких слов. Но от них его глаза становятся красными.

— Я сожалею, — добавляю я. Но это слово и близко не описывает мое состояние.

Он обходит меня, отходит от двери. Я пользуюсь моментом, чтобы заправить себя обратно в штаны. Пока я застегиваю молнию, Джейми в лихорадочной спешке надевает шорты для бега. Потом засовывает ноги в кроссовки и, даже не завязав шнурки, возвращается к двери.

— Я на пробежку, — глухо буркает он.

Я отхожу с дороги. Делаю совершенно противоположное тому, что мне хочется сделать, и мое сердце кричит на меня, требуя, чтобы я не дал Джейми уйти.

Но дверь распахивается, потом захлопывается, и его больше нет.

У меня начинается паника. Я срываюсь к окну. Через минуту он слетает вниз по крыльцу и убегает дальше по улице, сзади болтаются так и не завязанные шнурки.

Он уже давно скрылся из виду, а у меня все никак не получается успокоить дыхание и взять себя в руки. Я не могу поверить в то, что я сейчас сделал. Я же этого не хочу. Мои мысли скачут как шарик в пинболе, пока я пытаюсь нащупать решение этой проблемы.

Но решения нет. Я потратил десять лет своей жизни на то, чтобы получить эту работу в Торонто. У меня есть диплом менеджера, как у всех прочих гребаных спортсменов на этой планете. И отец, который вываляет меня в смоле и перьях, если я облажаюсь в Торонто.

Джейми Каннинг был моей первой влюбленностью и первой любовью. Но ему не суждено стать моим.

Утешает только одно. Да, прямо сейчас Джейми злится. Оказаться отвергнутым всегда тяжело. Но я нутром чувствую, что он это переживет. Его возвращения ждут все Холли этого мира. Не пройдет и недели, как его внимание привлечет какая-нибудь симпатичная девочка, и через несколько месяцев сегодняшняя катастрофа станет просто неприятным воспоминанием.

Как и я.

Я сглатываю эту мысль, а потом открываю шкаф и достаю со дна чемодан.

Сегодня воскресенье и впереди — ужин в доме моих родителей в Сан-Рафеле, Калифорния. На этот раз я увижу его не по скайпу — я сам делаю пасту. Я покрошил гору чеснока, нарезал кубиками несколько луковиц и нарубил гору оливок. Сегодня за ужином нас будет десять — восемь нас плюс муж Тэмми и новый бойфренд Джесс. Мама полтора часа держит меня на кухне, но до завершения еще далеко.

Как выяснилось, готовка оказывает значительный терапевтический эффект. Мне есть чем занять свои руки и можно не смотреть людям в глаза.

Я дома сорок восемь часов, и мама акулой кружит вокруг меня. Чувствует, что со мной что-то серьезно не так. Я сказал ей только то, что у меня кризис с карьерой. Она знает, что через три дня у меня собеседование, и это идет вразрез с тем фактом, что через шесть дней я обязан приехать в Детройт.

Все, что я рассказал ей, — правда. Но это не вся правда. Выбирать между двумя карьерными путями непросто, но это и близко не так болезненно, как то, что сделал со мной Вес.

После той ужасной сцены я ушел на пробежку. Через три мили Веса у нас в комнате уже не было. Я не имею в виду, что он вышел выпить — он уехал из лагеря. Из нашего шкафа исчезли все его вещи. Исчезли его туалетные принадлежности.

Исчезли его коньки.

Мне сразу стало понятно, что он не вернется. Когда наутро я спустился на завтрак, Пат встретил меня сочувствием на лице. А когда я спросил, точно ли ему хватит тренеров, если я на следующей неделе сорвусь в Калифорнию, он ответил категоричным «да».

Последние два дня я провел, стараясь не хандрить у себя в комнате. Так что огород моих родителей теперь отлично прополот. Плюс я четыре раза проиграл папе в шахматы. И наконец-то домучил книжку, которую привез с собой в лагерь.

Но как же мне больно из-за потери моего лучшего друга, или бойфренда, или кем бы мы с ним не являлись друг другу. Мы так и не успели придумать название. И уже не придумаем никогда.

— Блядь! — восклицаю я, рубанув себя ножом по кончику пальца. Защипываю разрез, и нож выскальзывает у меня из руки.

— Джеймс. — Мамин голос звучит очень мягко. — По-моему, тебе пора взять перерыв. — Она даже не делает мне замечание за слово на букву «б». Видимо, я веду себя так, словно серьезно двинулся головой. — Давай наложу повязку.

Спустя две минуты моя ранка перебинтована.

— Я могу что-нибудь потушить и с одной рукой, — предлагаю я.

— Может, ты лучше расскажешь мне, что тебя беспокоит?

Нет, рассказать-то можно. Мои родители и глазом не моргнут, если узнают, что у меня была связь с мужчиной. Они оба — настоящие калифорнийские хиппи, и если б мы с Весом остались вместе, я бы поделился с ними всем в один миг. Но смысла рассказывать эту историю сейчас уже нет. Я добьюсь только того, что надо мной всю жизнь будут подшучивать братья и сестры. (Хотите узнать, подходит ли рубашка к штанам? Спросите Джейми. Он как-то раз поллета был геем.) Большие семьи, как у меня, нельзя снабжать такого рода оружием, если это не актуально.