Сарина Боуэн - Он

— Нееееет! — Вес ногами захватывает меня в ловушку. — Нет. — Поцелуй. — Нет. — Поцелуй. — Даже не думай.

Пришпилить его руки к матрасу отказывается легко, потому что он до такой степени возбужден, что не замечает маневра.

— Бэби, остановись. Это диван. Мы же заплатили им семьдесят пять баксов за доставку в субботу.

— Я тебя ненавижу, — говорит он, однако отпускает меня.

— Да уж видно. — Слезая с него, я попутно сжимаю его твердый член, а он снова стонет, проклиная меня, диван и заодно всю вселенную.

Я закрываю дверь спальни — ради уединения Веса и ради сохранения собственного рассудка. Звоню вниз и прошу поднять диван на грузовом лифте на наш этаж. Потом поправляю себя и пытаюсь подумать о скучных вещах, чтобы шатер у меня в штанах немного осел.

Но скучных вещей просто нет. Скоро — скорее бы! — я приступаю к новой работе, а пока у меня есть неделя на то, чтобы изучить тот шикарный город, где я поселился с мужчиной, к которому тянулся с тринадцати лет. Жить вместе оказалось вовсе не страшно. На самом деле, если сложить все недели за все годы, проведенные в лагере, то мы прожили вместе уже целый год.

Сейчас, конечно, есть еще много-много секса. Все по-другому — и в то же время абсолютно как раньше. То есть к сексу прилагается много-много веселья.

Я запускаю в квартиру троих парней из службы доставки.

— Куда поставить? — спрашивают они.

— Куда-нибудь вот сюда. — Я показываю на гостиную. — Нам придется передвинуть его, когда доставят ковер, так что куда конкретно — неважно.

— Симпатичное место, — щелкая жвачкой, сообщает их старший. Парни ставят диван в центре комнаты. Он замотан во много слоев полиэтилена, но я надеюсь, что внутри именно то, что заказывал Вес.

— Спасибо. — Я расписываюсь за диван.

Когда они отчаливают, я закрываю дверь на замок, потом подхожу к дивану и провожу рукой по его длине.

— Эй, Весли! — ору погромче, чтобы он услышал меня через дверь. — Тащи сюда свою задницу!

— Нет! — упрямится он.

Я сбрасываю футболку. Потом шорты.

— Я голый!

Трюк срабатывает. Дверь спальни распахивается, и он быстрым шагом чешет по коридору — голый и с бутылочкой смазки в руке. К моменту, когда он подходит ко мне, я сижу на спинке дивана, раздвинув ноги как порнозвезда, и поглаживаю себя.

Вес бросает взгляд на диван.

— Чувак, на моем диване презерватив.

Я ловлю Веса за бедра и притягиваю к себе.

— Я заметил, — говорю, целуя его подбородок. — Это потому что он знает: скоро я нагну тебя через него.

Вес стонет.

— Обещания, обещания… — Он просовывает между нашими телами руку и кладет ее на мою. Мы ласкаем друг друга, пока наши поцелуи становятся все глубже и горячей.

Я тянусь ему за спину и накрываю ладонями его задницу. Когда моя рука нащупывает засаженную туда игрушку, я издаю стон ему в рот.

— Давай же. — Он задыхается.

Все начинает происходить очень быстро. Пока я вытаскиваю игрушку, Вес смазывает мой член. Потом он сталкивает меня со спинки дивана и опирается на нее.

— Давай! — командует он.

Я встаю позади него, берусь за его бедра. Головка моего члена скользит между его упругими ягодицами, и от этой близости меня, как той ночью, захлестывает блаженство. Между моим подрагивающим членом и его тугой задницей нет ничего, и когда я на первом же толчке глубоко проникаю в него, мы оба самозабвенно стонем.

— Трахни меня, — требует он, когда я замираю.

Но я слишком занят смакованием невероятного ощущения от того, что нахожусь внутри него без презерватива. Покачиваю бедрами, и он рычит, как сердитый медведь.

— Клянусь богом, Каннинг, если ты не начнешь двигаться, то я…

Я выхожу, потом вбиваюсь обратно. Дрожа всем телом, он издает придушенный звук.

— То что? — насмешливо интересуюсь я.

Вместо ответа он издает новый стон. Низкий, агонизирующий. Черт, он так отчаянно этого хочет. Еще бы — полдня проходить с пробкой, трущейся о простату.

Я разглаживаю ладонью его сильную спину, потом наклоняюсь и, опять выходя, целую его между лопаток.

— Мне нравится, когда ты такой, — шепчу я. — Когда ты умоляешь меня с этой своей сексуальной задницей, задранной в воздух. Полностью в моей власти.

Он выпускает из легких воздух.

— Садист.

Смеясь, я ускоряю темп. Три, четыре неистовых толчка — и я опять замедляюсь, чем вытягиваю из него сдавленный тон.

— Ты должен научиться терпению, — наставляю я Веса. Но черт, себя я раздразнил не меньше. Мои яйца до боли поджались, и я уже ощущаю покалывание, сигнализирующее о скорой разрядке.

— К черту терпение, — рычит он. — Хочу кончить.

— Чувак, нытьем ты себе не поможешь.

— Да? А если вот так? — Он толкается задом ко мне и начинает трахать мой член — быстро и жадно.

О черт. Не, так я долго не продержусь. Это слишком приятно. Я слишком сильно хочу его.

Я вбиваюсь в него, впиваясь пальцами в бедра, и каждый толчок возносит меня все выше и выше. Наше дыхание становится сбивчивым, тела сталкиваются друг с другом, но мне нужно больше. Мне нужно… Я расправляю ладони у него на груди и тяну, прижимая к себе его спину. Новый угол заставляет его вскрикнуть от наслаждения, затем он выворачивает шею, и наши губы встречаются в обжигающем поцелуе.

Мы соединены всеми возможными способами, с моим членом внутри него, со сплетенными языками, с его мощным телом, вытянувшимся в струну под моим.

Я дотягиваюсь до его эрекции и, сбавив темп, начинаю неспешно ласкать его в такт размеренным движениям своего члена.

— Я кончу только после тебя, — шепчу. Потом проникаю языком ему в рот, и стоит мне засосать колечко у него в языке, как он выстреливает мне в руку.

Вес задыхается, его задница, пульсируя, стискивает мой член с такой силой, что вызывает оргазм, который я чувствую от макушки до пяток. Я отдаюсь ощущениям, мои руки обвивают сильный торс моего бойфренда, пока я кончаю в него.

Ноги у нас обоих подкашиваются, так что я выхожу и тяну его за собой на диван. Он падает рядом со мной, темные волосы щекочут мне подбородок, пока мы лежим и приходим в себя после очередного раунда невероятного секса. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к тому, насколько он классный, наш секс.

Вес вдруг смеется.

— Все-таки хорошо, что на диване презерватив.

— Что… — Я усмехаюсь, когда догадываюсь, о чем он. — Без резинки так липко, да?

— Липко тоже прикольно. — Его дыхание обжигает мое плечо. — Но когда мы поснимаем весь этот пластик, то лучше подкладывать полотенце. Если мы станем еще трахаться на этом диване.

— Если?… — С нашим подходом к делу в квартире скоро не останется ни одной поверхности, где бы мы не потрахались.

Он снова хмыкает, потом с удовлетворенным вздохом прижимается ко мне потеснее.

Но обниматься на упакованном в пластик диване не очень удобно, и потому вскоре, по-быстрому приняв вместе душ, мы перемещаемся на кровать. Мы, естественно, мокрые. С наших волос течет.

— Я начинаю понимать твою тему насчет полотенец, — говорит Вес, пока я сцеловываю с его плеча капли воды.

— Теперь он, видите ли, понимает, — вздыхаю я, потом снова принимаюсь догонять языком капельки на его коже. Лижу штангу в его брови, и легкий металлический привкус вызывает у меня дрожь. Мне нравится иметь у себя в постели своего личного хулигана.

Его рука лениво поглаживает меня по спине, и это божественно.

— Нам нужны полотенца и пробка — тебе. Чтоб ты побывал в моей шкуре.

— Это было так эротично, — признаю я. — Черт.

Он перебирает мои мокрые волосы.

— Рад, что тебе понравилось. Я хотел, чтоб тебе было проще.

— Что? — В его тоне есть нечто серьезное, поэтому я прекращаю целовать его всюду и заглядываю в глаза. — Проще?

Но он отворачивается.

— Ну… Проще в том смысле, что с женщинами тебе не нужно тратить по полчаса на то, чтобы подготовить их к сексу.

Из меня лезет смех, но я сдерживаю его, потому что он правда очень серьезен.

— Вес, со сколькими девушками ты спал?

Он смущенно показывает мне один палец.

Я на мгновение удивляюсь, но потом вспоминаю лето, когда нам было по шестнадцать. Приехав в лагерь, Вес признался, что больше не девственник. Правда, вытягивать из него пикантные подробности было все равно что выдергивать зуб. Теперь я понимаю, почему.

— Вот именно. Только с одной. Причем вы оба были слишком неопытными и не особенно знали, что делать. — Я пожимаю плечом. — Поверь, очень многим женщин требуется немало времени на разогрев. Исходя из одного этого факта я мог бы объявить технический фол, но на самом деле… суть совершенно не в этом. Мы часто делаем и по-быстрому. Для того и существуют минеты.

Он выдает слабую усмешку.

— Да, но…

— Но что?

— Я ведь никогда не смогу дать тебе все, что ты любишь.

Ах.

— Чувак, перестань. У меня нет тоски по вагинам. — Это звучит сильно смешнее, чем я ожидал, и мы оба хохочем. — Серьезно. Мне нравилось с женщинами, но ни одну из них я не любил. — Каждый раз, когда я произношу эти слова, оно становится все очевиднее. И каждый раз лицо Веса смягчается. — Можешь пообещать мне никогда больше не волноваться об этом? Потому что доказать это я не могу. Разве что очень большим количеством секса с тобой.

— Годится. — Его дерзкая улыбка вернулась на место, и я рад это видеть.

— Хорошо. — Я перекатываюсь на бок и устраиваюсь с ним рядом. — Чуть попозже мне надо будет заглянуть на свою страницу в фейсбуке.

— Зачем?

Мой желудок сжимается от одной только мысли об этом.

— Завтра воскресный ужин. Так что сделал для них каминг-аут.

— Через фейсбук? — орет он.

Я тянусь назад и щипаю его за задницу.

— За кого ты меня принимаешь? У нас закрытая группа. Там только моя семья — родители, братья с сестрами и их пары. Я им даже твою фамилию не сказал.

Вес затихает позади меня. Выводит лениво круги у меня на спине.

— Волнуешься? — наконец спрашивает он.

Справедливый вопрос.

— Не особенно. Их не напряжет тот факт, что ты парень, но они скорее всего начнут: «Почему ты не рассказал нам сразу? Ты поэтому не пошел в НХЛ? И почему ты уехал из страны?» Не люблю все эти допросы.

— Когда ты это запостил?

— Утром. Перед тем, как мы пошли завтракать. То есть, прошло уже пять часов. В Калифорнии сейчас час. Они, наверное, уже прочитали.

— Иди принеси телефон, — шепчет он.

Я жду Джейми в кровати и молюсь за него. Он, наверное, самый открытый человек во вселенной, и я люблю эту его черту, но она делает его уязвимым. Люди способны превращаться в козлов по отношению к своим близким и за меньшее, нежели гомосексуальные отношения. Если ему там понаписали гадостей, я, наверное, что-нибудь разобью.

Он все не возвращается. А потом из гостиной доносится стон.

Меня выбрасывает из кровати, и я бегу через квартиру в гостиную. Джейми сидит на краю нашего дивана в презервативе. Лицо закрыто ладонями.

У меня падает сердце. Я не хочу такого для Джейми. Мне понадобилось четыре года на то, чтобы преодолеть реакцию моих родителей на свой каминг-аут. Черт, я наверное до сих пор переживаю ее.

Он протягивает мне телефон, и я беру его дрожащей рукой.

Пост составлен целиком в духе Джейми:

Всем привет. Чувствую себя по-дурацки из-за того, что делаю это через фейсбук, но связаться до завтра с каждым по отдельности я не успею. Так или иначе, в воскресенье вы все будете меня обсуждать. На случай, если вы подумаете, что мой аккаунт взломали, сообщаю, что именно я разбил маминого рождественского ангела с елки, когда мне было семь лет. То была смерть от бейсбольного мячика, но клянусь, ангел не мучился.

В общем, у меня есть для вас несколько новостей. Я согласился на тренерскую должность в Торонто и отказался от места в Детройте. Я ощущаю это как правильный шаг в плане карьеры, но это еще не все. Я живу с бойфрендом (нет, это не опечатка). Его зовут Вес, и мы познакомились в Лейк-Плэсиде около девяти лет назад.

В случае, если вам не хватало тем для разговора за ужином, эта проблема теперь решена. Люблю вас всех.

Джейми

Ниже висит селфи, которое мы сняли вчера. Мы стоим на нашей новенькой кухне, а вокруг разбросана еда, только что принесенная мной из магазина. Джейми высмеивает мои покупательские предпочтения, я тоже стебусь над ним, уже не помню о чем. Но мы с ним склонили головы, а я показываю «козу». И, блядь, мы выглядим такими счастливыми, что я себя просто не узнаю.