Аннели взглянула на маркиза с еще большим удивлением.

— Вы знаете этого человека? Этого опасного преступника?

— Личных встреч у нас не было, но его имя упоминалось в документах министерства иностранных дел. Он капер, что значит наемник; скорее всего его завербовали несколько лет назад для получения сведений о передвижениях французских морских сил. Судя по предъявленным ему обвинениям, он переметнулся к французам и за большие деньги стал работать на них, изменив своим принципам. — За пятьсот фунтов, предложенных за его поимку, я бы тоже изменила своим принципам, — заявила Флоренс.

— К нам несколько раз поступали ложные сведения, — заметил Рэмзи. — Один рыбак, например, утверждает, что видел человека, похожего на Эмори Олторпа, дрейфующим по направлению к берегу на деревянном предмете.

— В таком случае расскажите, пожалуйста, моей внучке, как выглядит этот мерзавец, чтобы она была осторожна во время прогулок по берегу.

— Это случилось несколько дней назад, правда, немного южнее, но мы не хотим рисковать — составили его портрет и расклеили во всех людных местах.

Рэмзи хлопнул по плечу одного из солдат, и тот вынул несколько листов бумаги из полевой сумки. Один лист дал Флоренс, второй — Энтони. Бэрримор мельком взглянул на портрет, нахмурился и, пренебрежительно помахав им, отдал Аннели. Несмотря на то что это был грубый набросок чернилами, изображение очень напоминало лицо человека, который лежал наверху. Только волосы были слишком лохматыми, как у пиратов, которых описывают в романах. Глаза близко поставленные, злые. Шрам на брови, совсем небольшой, на портрете доходил до виска.

Но это был он. Эмори Олторп. Под портретом — подпись жирными буквами: «Этот человек разыскивается за государственную измену! Подстрекательство! Пиратство! Убийство!»

Аннели посмотрела на Флоренс — та рассматривала портрет с таким видом, словно это было вечернее меню.

— Вы не видели никого, кто был бы на него похож, когда гуляли у моря? — спросил Рэмзи. — Солдаты Дилберри и Уорд могут вам его описать, поскольку в свое время были знакомы с этим мерзавцем.

Один из солдат, поправив пряжку, сказал:

— О да. Знал я такого. Он огромный, около семи футов ростом, с хитрыми глазами и широченными плечами. — Он развел руки, показав, какими именно, и добавил:

— Даже шире.

— По правде говоря, — сказала Аннели, обращаясь к Рэмзи, — я не видела никого, кто хотя бы отдаленно напоминал этот портрет.

— Да и не могла она его видеть, — сухо заметил лорд Бэрримор, — поскольку он вряд ли жив. В рапорте, полученном в министерстве иностранных дел, говорится, что в гавани Рошфора возникли неприятности сразу же после сдачи Бонапарта и что Олторпа убил один из сторонников корсиканца.

Полковник Рэмзи покачал головой.

— Его и до этого считали мертвым, а он, как ночной кошмар, появлялся снова и снова. До тех пор, пока не увижу его труп, не поверю, что он мертв.

— Вы говорите так, будто ищете его уже несколько месяцев, — сказала Флоренс.

— Я следил за ним последние три года, а то и больше. — заметил Рэмзи. — Он испаряется как дым, найти его очень сложно.

— Тогда удачи вам в его поимке, полковник. Такие странные типы никогда мне не импонировали.

— Уж слишком они коварные, бабушка, — согласился Энтони, кладя на стол портрет. — Особенно если их считают умершими месяц назад.

— Что-нибудь еще, сэр? Есть ли еще какие-нибудь мерзавцы, которых нам следует опасаться? — спросила Флоренс.

— Не буду больше отрывать вас от дел, — сказал Рэмзи не без иронии. — И учтите, отныне дороги вдоль берега и ведущие в город будут строжайшим образом патрулироваться. Так что, если хотите вернуться в Лондон, сделайте это как можно скорее.

Он поклонился Флоренс и Аннели и вместе со своими солдатами покинул комнату, следуя по коридору за Уиллеркинзом.

— Какой неприятный мужчина, — сказала Флоренс, как только он вышел. — Но неужели он сказал правду? Неужели этот узурпатор направляется в Торбей?

— Об этом писали во всех газетах, бабушка, — заметил Энтони. — Но, я понимаю, вам их неинтересно читать. Только, пожалуйста, не волнуйтесь. Бэрримор говорит, что в его экипаже достаточно места и вы можете отправиться с нами в Лондон. Это будет своего рода приключение, не так ли? — Он положил руку на колено Флоренс. — Захватывающая поездка в Лондон.

Флоренс хотелось огреть его тростью, но вместо этого она мило улыбнулась.

— Как ты заботишься обо мне, дорогой внучек! Но я редко выезжаю из дома. Кости у меня старые, хрупкие. Боюсь, как бы в дороге мой позвоночник не разломался. Очень мило с твоей стороны побеспокоиться о моей безопасности, но, к сожалению, я не могу принять твое предложение.

— Нельзя быть такой беспечной. Вы же слышали, что сказал Рэмзи. На поиски Бонапарта брошены все силы. Но ведь не исключено, что преступник находится где-то рядом.

— Тс-с Я знала Эмори Олторпа совсем мальчишкой. И если у него осталась хоть капля здравого смысла, Бриксгем будет последним местом, куда он приедет. Здесь все его знают. А за его поимку назначена награда, в двадцать раз превышающая сумму, которую моряк может заработать за всю свою жизнь?

— И все же, — возразил Энтони, — у меня душа будет не на месте, если вы останетесь здесь. Эти старые слуги не в силах вам помочь, если, не дай Бог, случится беда.

— Я в порядке. Мы все в полном порядке. В доме есть молодой парень, Блистерботтом, он бегает с быстротой ветра. А Уиллеркинз? Ведь он состоял в свое время в королевской гвардии, и до сих пор сил у него хоть отбавляй. Только полевые мыши его не боятся.

Энтони продолжал настаивать:

— Мама будет недовольна, если мы приедем без вас.

— Уверена, твоя мама как-нибудь это переживет.

— Я тоже не поеду. — заявила Аннели.

— Что? — Энтони не успел донести чашку до рта. — Что ты сказала?

— Я сказала, что не поеду. Останусь с бабушкой Флоренс.

Энтони так посмотрел на нее, что в другой ситуации она не сдержала бы смеха. Но сейчас ей было не до шуток. Она ни за что не оставит Флоренс в доме одну с этим преступником. Тем более что ее отношение к Уинстону Перри, лорду Бэрримору не изменилось. Стоит ей сейчас уехать в Лондон — и участь ее будет решена: помолвка и спустя некоторое время свадьба.

— Не поедешь? — Энтони ушам своим не верил — Что за чушь ты несешь?

— Я… я не могу уехать, — стояла она на своем — Я нужна бабушке. — Аннели быстро подошла к Флоренс и села рядом с ней, утонув в кружевах своего муслинового платья. Она взяла сухонькую руку бабушки в свою и слегка пожала, чтобы подбодрить. — Я знаю, вы хотите показать моему брату и лорду Бэрримору, что ничего не боитесь, но я не смогла бы спокойно жить, если бы оставила вас одну, зная, как вы болеете — Вы больны? — нахмурился Энтони. — Вы больны, бабушка Флоренс?

— Больна? — Флоренс вздохнула, когда пальцы Аннели впились ей в руку. — Да, быть может, это не очень заметно, но я нездорова.

— Вот видишь, — сказала Аннели, взглянув на брата. — Я не хотела тебе говорить, но наша дорогая бабушка едва доходит от одного стула до другого без посторонней помощи. Ноги ее не держат. Этим утром она упала. И если бы меня не было рядом, скатилась бы с лестницы!

— Дитя мое, ты преувеличиваешь. — Флоренс хитро прищурила свои голубые глаза. — Последний раз я прогуливалась по улице неделю назад. Боль не такая уж сильная, и ноги меня еще носят.

— Доктор не велел вам утомляться.

— А я и не утомляюсь. Ты все время мне помогаешь, порхаешь вокруг, как бабочка, исполняешь каждую мою прихоть. Но я не могу злоупотреблять твоей добротой, дорогое дитя. Твоя мама хочет, чтобы ты вернулась.

— Но она сама прислала меня сюда, чтобы я вам помогала. И я буду здесь находиться так долго, как это потребуется.

— Аннели, — запротестовал Энтони. — Матушка так страдает.

— Она точно так же страдала, когда ей приспичило отправить меня сюда, — парировала Аннели, чувствуя, что Бэрримор сверлит взглядом ее спину. Интересно, как ему, объяснили ее поспешный отъезд из города? Наверняка не сказали правду. Поэтому Аннели могла объяснить свое нежелание уехать нездоровьем Флоренс. — Ты разве не видишь, что я ей нужна? Думаешь, я настолько жестока, что брошу бабушку, беспомощную, больную?

— У меня есть Уиллеркинз, — сказала Флоренс. — И Этель. Хотя от нее постоянно несет курицей.

— Я все равно вас не оставлю.

— Я ни для кого не хочу быть обузой, даже в последние годы жизни. — Флоренс промокнула уголки глаз кружевным платочком. — Доктора говорят, что будет чудом, если я доживу до дня Святого Михаила, это меньше двух месяцев. Они лечат меня пиявками, когда я бываю парализована, но это приносит только временное облегчение.

— Парализована? — с тревогой спросил Энтони.

— Да, — печально кивнула Флоренс. — И я тогда совсем плохо соображаю. Это случается в самый неожиданный момент.

— Понимаю. Ну, маме я могу отправить сообщение и объяснить сложившуюся ситуацию. — Он осмотрел комнату, ветхую мебель, темные стены и вздрогнул. — Естественно, — добавил он, не пытаясь скрыть отвращение, — я тоже останусь и помогу чем смогу.

Флоренс опять заулыбалась.

— Конечно, оставайся. Здесь не меньше дюжины комнат, которые вот уже несколько лет пустуют. Ту, где ты поселишься, можно хорошенько убрать, и она будет в полном порядке. Дождей сейчас нет, и вам, джентльмены, здесь будет удобно. Летучие мыши, как выяснила моя внучка, не проблема, если держать шторы закрытыми и стелить коврики на подоконники. А вы, сэр, извините, запамятовала ваше имя?..

— Бэрримор, — подсказал маркиз, придя от услышанного в еще больший ужас, чем Энтони.

— Я знала одного Бэрримора. Не то мясника, не то мусорщика. Он таскал апельсины из детских рождественских корзин. Это было так давно, что даже лицо его стерлось из памяти. Он был, разумеется, старше вас — пожалуй, ровесником вашего прадеда. А ваш прадед наверняка не был мусорщиком, не так ли?

— Нет, мадам, он не был мусорщиком. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством в такое смутное время. Фэрчайлд, можно тебя на минуту? — обратился он к Энтони.

Энтони вскочил с места.

— Конечно. Дамы, вы нас простите?

Он слегка поклонился, и они с Барримором отошли к окну.

Аннели наклонила голову и едва слышно произнесла:

— Извините, бабушка, но ничего другого я не могла придумать.

— Все ясно, — так же тихо ответила Флоренс. — Насколько я понимаю, этого Бэрримора мама и прочит тебе в мужья?

Аннели вскинула голову. Ее огромные синие глаза блестели.

— Она уверяет, что он для меня блестящая партия.

— М-м. Он, несомненно, богат, знатен, красив. И она полагает, что ты должна быть благодарна судьбе за то, что он обратил на тебя внимание?

— Это она мне говорила тысячу раз, — мрачно сказала Аннели.

— А ты тысячу раз отказывалась… Поэтому она и прислала тебя сюда? В наказание? — Флоренс сжала ее руку. — Только скажи — и я прикажу Уиллеркинзу принести охотничье ружье.

— Мне… нужно время, чтобы подумать, — ответила Аннели.

— Подумай и прими мудрое решение. Все предусмотрено. — Флоренс подмигнула ей, явно наслаждаясь конспирацией. — Этот старый дурак однажды чуть было не прострелил себе ногу, пытаясь почистить пистолет Брума.

Аннели, взволнованная создавшимся положением, не забывала и о другом «госте».

— Мистер Олторп очнулся, бабушка, — тихо сказала она. — Мы успели немного поговорить, и… — она бросила взгляд через плечо, желая убедиться, что мужчины их не слышат, — и он сказал, что ничего не помнит.

— Даже то, как очутился на берегу?

— Вообще ничего. Ни где он находится, ни кто он; не помнит, чем занимался перед тем, как его выбросило на берег.

— Как странно. Никогда о таком не слышала. Нет, вообще-то слышала: как-то один моряк сказал, что потерял память после тяжелой лихорадки в море. Но я думаю, это случилось из-за того, что его жена в Плимуте узнала о его другой жене, в Портсмуте. Значит, он ничего не помнит?

— Ничего. Даже своего имени.

— Очень странно, — пробормотала Флоренс, откинувшись в кресле, когда мужчины вновь присоединились к ним.

— Бэрримор предложил блестящий вариант, который должен всех устроить, — сообщил Энтони. — Он говорит, что в Торки, где он часто бывал по делам, есть отличная вилла с видом на бухту, всего в пяти милях отсюда. Мы можем там поселиться. Если понадобится, успеем прийти вам на помощь, но не будем докучать своим присутствием. А я немедленно отправлю маме письмо, объясню ситуацию и попрошу подождать еще несколько дней.

Флоренс ответила радушной улыбкой.

— Вам ведь не нужно уезжать прямо сейчас? Вы останетесь на обед, не так ли? Поскольку у меня почти не осталось зубов, я могу есть только пюре из репы и суп. Но Милдред может поймать ржанку и приготовить на обед.

— Ах… — Энтони поймал взгляд Бэрримора. — Нет. Нет, спасибо, бабушка. Мы довольно плотно позавтракали. И нам еще нужно заехать на почту отправить маме письмо.