Пейдж молчала. Лесли взглянула на нее с беспокойством.

– Ты не сердишься на меня?

– Не на тебя. Я никогда не стану сердиться на тебя, Лесли. Что бы люди делали без друзей, которые бывают честны с ними? Нет. Я сержусь на себя. Мне кажется, ты права.

Ее подруга издала долгий вздох облегчения.

– Тогда, Пейдж, ты согласишься сделать одну вещь для меня?

Пейдж секунду поколебалась и кивнула головой.

– Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты избавилась от этого траура и переоделась в какие-нибудь яркие цвета. Ты сама удивишься перемене, которая с тобой произойдет. Новая одежда поднимет тебе дух так же, как солнце после, дождя и тумана.

– Но я… может быть, потом.

– Ты хочешь сказать, что не можешь позволить себе купить новую одежду прямо сейчас? – грубовато заговорила Лесли. – Да, понимаю – это же все твои деньги, которые ты зарабатываешь на жизнь. Дорогая моя, я с огромным удовольствием куплю для тебя полный комплект одежды, разреши мне сделать это. Ну, пожалуйста!

– Ну… ну хорошо, Лесли. Мне было бы очень приятно.

– Какого цвета? Пейдж повернула голову.

– О-ох, – вырвалось у нее. Сан-Франциско гордится тем, что в этом городе находится один из лучших магазинов мира, магазин, тяжелое и неуклюжее название которого звучит подобно оглушительному удару – Гамп. В нем собрана лучшая коллекция нефрита.

– Нефрит – подлинно чудесный камень, правда? – тихо спросила она. – У него изысканный вид, ласкающая поверхность. Мне не нужны все бриллианты мира, я всегда предпочту им нефрит.

Как обычно, люди останавливались, чтобы поглазеть на витрины. Пейдж видела, как в стекле отражаются неряшливо одетая женщина в коричневом плаще, явно страдающая от излишнего веса; мужчина с лицом хорька, у которого был такой вид, словно ни разу в жизни ему не доводилось, есть досыта. Лесли Тревор, такая изысканная, какой только может сделать женщину лучший портной; и она сама, закутанная в тяжелый траур.

– Как насчет зеленого цвета? – спросила Лесли. – Или хотя бы отделанного зелеными деталями. Это чудесно подойдет к твоим волосам.

– Это было бы здорово. – Где-то прозвучал удар часов, и Пейдж торопливо добавила: – Мне надо возвращаться. Мистер Маркхэм может ждать меня. Спасибо тебе за ленч, за твои слова, спасибо за все.

* * *

Но прошел целый день, прежде чем на следующее утро ее снова вызвали в кабинет Хораса Маркхэма. На этот раз удивленные глаза всех служащих повернулись в ее сторону. Чтобы пресечь слухи с самого начала, она сказала:

– Я должна выполнить кое-какую работу для человека из нашего нью-йоркского отделения.

– Не тот ли это человек, что был вчера с мистером Маркхэмом в лифте? – отозвалась одна из девушек. – Такой приятный, молодой, с волосами цвета темно-красного дерева? Передай ему, что я готова работать на него бесплатно.

Пейдж рассмеялась вместе со всеми, но не ответила. Дверь в кабинет Маркхэма была отворена, секретарша кивнула ей, чтобы она заходила. На этот раз она была готова к встрече с Вансом Купером, человеком из Нью-Йорка, который вчера не смог скрыть, что она ему не понравилась.

После того, как они поздоровались, Маркхэм сказал.

– Мисс Уилберн, мистер Купер хочет предложить вам поручение, которое потребует от вас провести месяц в Нью-Йорке. Если вы согласитесь, то получите вознаграждение в размере пяти тысяч долларов плюс ваше обычное жалование и оплата расходов. Разумеется, вы не должны сообщать никому причины вашего отъезда и продолжительность вашего предполагаемого отсутствия. На самом деле, нам бы хотелось даже, чтобы вы никому не говорили о том, что получили новое назначение. Если возможно, придумайте сами убедительную причину вашего отсутствия на неопределенный срок, но так, чтобы это можно было проверить, если кто-то станет проявлять излишнее любопытство.

Нью-Йорк! Нью-Йорк и таинственное поручение. Это было чертовски заманчивое приключение.

– Мистер Купер объяснит, что вам придется делать, – продолжал Маркхэм. – Как я уже говорил вчера, вас никто не принуждает соглашаться или отказываться, я не стану вам ничего рекомендовать или пытаться вас убедить. Я даже не стану вас ловить на слове, и мы сделаем вид, что вашего вчерашнего порывистого согласия просто не было. Вам не обязательно решать все немедленно. Никакой спешки нет, никто вас не торопит. Мистер Купер пробудет здесь еще шесть дней.

Лишь позже Пейдж с изумлением вспомнила, что после этого Маркхэм прибавил:

– Должен сказать, что у вас усталый вид. Смена обстановки пойдет вам на пользу. Вы сможете отдохнуть.

В первый раз Купер заговорил, обращаясь к ней.

– Не хотите провести ленч со мной, мисс Уилберн, чтобы мы спокойно все обсудили?

Таким образом, Пейдж отправилась на ленч вместе с Вансом Купером. Пока они делали заказ, он непринужденно рассказывал ей о всяких пустяках: как прошло путешествие, где он остановился; упомянул о Сан-Франциско, как об одном из немногих городов, обладающих своим собственным лицом; делился с ней последними спортивными новостями; не забыл про театр и музыку. К своему удивлению, Пейдж обнаружила, что чувствует себя в его присутствии спокойно и с интересом слушает все, что он говорит. В первый раз с тех пор, как ее помолвка так жестоко расстроилась, она была слишком занята, чтобы оглядывать ресторан, с ужасом ожидая случайного появления Джерри.

Когда, наконец, она случайно оглянулась, она даже не вспомнила о нем. Ее глаза безразлично скользили по столикам, потом вернулись к человеку, лицо которого показалось ей отдаленно знакомым. Это был тот самый мужчина с лицом хорька, чье отражение она видела вчера в витрине магазина Гамп. Теперь она с удовлетворением отметила, что ошиблась тогда, предположив, что ему нечего есть. Он быстро ел, склонившись над большим блюдом, иногда поднимая голову и согласно кивая кому-то, кто сидел напротив него за столом. Однако кто был его собеседником, Пейдж со своего места разглядеть не могла.

Ресторан был одним из самых роскошных в городе, столики далеко отстояли друг от друга, и люди, сидевшие за ними, могли без помех говорить, не опасаясь быть услышанными. Когда официант подал суп и отошел, Купер сказал:

– Я полагаю, вы не очень много знаете о том, чем занимается «Маркхэм Электроник».

– Вообще ничего, – призналась Пейдж. – Я же не инженер, а простая стенографистка. Честно сказать, я даже не понимаю значения половины слов, которые мне диктуют, и, кроме того, я записываю не какие-нибудь дела повышенной секретности. По большей части это административные распоряжения и все такое.

Купер быстро оглянулся и спросил тихим голосом:

– Вам приходилось что-нибудь слышать об операции «Центр»?

Она покачала головой, и он пожалел, что темные очки скрывают ее глаза. Трудно оценить характер и интеллект человека, если не видишь его глаз.

– Мы делаем кое-что очень значительное, мисс Уилберн, достаточно значительное, чтобы переменить ход истории, если наши труды не попадут в руки врагов.

– Это так важно?

– Чрезвычайно важно, – заверил ее Купер. – То, что я вам предлагаю, как раз касается этого. Наша огромная работа будет закончена в течение месяца, если все будет хорошо. Но к этому времени нам необходимо перекрыть все возможные каналы утечки информации.

– Информация утекает? – испуганно спросила Пейдж.

Он кивнул.

– Кто-то пробрался на самый верх, – сказал он, и в голосе его послышался гнев. – Кто-то в Нью-Йорке. По крайней мере, мы так полагаем. Если бы мы только знали, если бы у нас были сколько-нибудь обоснованные подозрения, мы смогли бы положить этому конец. Но…

– Но какое отношение ко всему этому имею я? – в замешательстве спросила Пейдж.

– Один из возможных каналов утечки информации находится в моем собственном доме, – ответил Ванс, – точнее, в доме моей тети. Я поселился у нее еще маленьким мальчиком, и этот дом – единственный, который у меня когда-либо был.

– Неужели вы думаете, что она? – в ужасе начала Пейдж.

– Вы не знаете тетю Джейн, – рассмеялся Купер. – Она не просто честный человек, она – камень. Единственный ее недостаток – она из тех ужасно прямодушных женщин, которые говорят, прежде чем думают. Она непременно высказала бы все, возникни у нее хоть малейшее подозрение. Нет, дело в том, что у нее появилась любимица – молодая женщина, которая называет себя ее крестницей. Теперь эта девушка хочет более или менее неопределенный срок погостить в доме у моей тети.

– Называет себя? Разве в этом есть какие-нибудь сомнения?

– Тетя Джейн не видела свою крестницу с тех пор, как той исполнилось пять лет. У нее не осталось даже фотографии.

– Но разве вы не можете предупредить свою тетю?

– Говорю же вам, что вы не знаете тетю Джейн. Она так же не в состоянии скрывать свое недоверие, как не умеет летать. А если она заподозрит, что с Беверли Мейн что-то не так, она, не колеблясь, выставит ее из дома. В этом-то и состоит единственное слабое место моей тети. Она не способна на компромисс.

– Но если вы не доверяете этой девушке и не можете предупредить тетю, разве не можете вы, по крайней мере временно, съехать из дому? В гостиницу, например, или в клуб?

– И с очевидностью показать, кого я подозреваю? Опять не подходит.

– А вы уверены, что это именно она?

– Если честно, мне просто кажется, что она не та девушка, за которую себя выдает, хотя это может и не иметь никакого отношения к «Маркхэм Электроник» Моя тетя богата, и она просто может охотиться за легкой наживой. С другой стороны, она может оказаться абсолютно честной, и в этом случае мои подозрения крайне несправедливы, но в данной ситуации мы не можем положиться на вероятность. У нас есть люди, которые проверяют и перепроверяют ее прошлое, но нам некогда ждать отчетов об их работе. Поэтому-то вы мне и нужны.

Ванс Купер настойчиво смотрел через стол на свою бесцветную собеседницу, на ее тяжелую траурную одежду, на безжизненное лицо, на темные очки, на безжалостно стянутые волосы. Несмотря на свою естественную неприязнь к охотникам за приданым, он не мог не чувствовать солидарности с мужчиной, который не захотел на ней жениться.

Официант забрал тарелки из-под супа и принес им запеченного колумбийского лосося под чудным соусом, жареный картофель, голландскую спаржу и накрытое блюдо с горячими булочками.

– Я хочу, мисс Уилберн, чтобы вы поехали со мной в Нью-Йорк и заняли единственную свободную комнату в доме тети Джейн.

– Я? – Пейдж была сбита с толку, почти ошеломлена. – Но как же? Чего ради ваша тетя захочет иметь в своем доме совершенно постороннего человека? Какой в этом смысл? Мне кажется, это, наоборот, совершенно верный способ возбудить подозрения.

– Я говорил вам, что тетя Джейн воспитала меня, в ней заключается вся моя семья. И я – все, что у нее есть. По крайней мере, в этом заключается ее трагедия. В глубине души я подозреваю, что она строит планы, как бы меня женить. Это в ее стиле, – внезапно он улыбнулся, улыбка начиналась у него с глаз, а затем освещала уже все лицо.

Его улыбка была не похожа на обольстительную улыбку Джерри. Джерри всегда помнил, какой эффект на женщин производит его внешность. Пейдж постаралась взять себя в руки, чтобы опять не погрузиться в мысли о Джерри. Она заставила себя сконцентрироваться на человеке, который сидел за столом напротив нее, который совершенно не подозревал о своем обаянии и не старался извлечь из него для себя пользу.

– Дело в том, – продолжал Ванс, – что с тех пор, как мне исполнилось двадцать три года, тетя Джейн начала знакомить меня с разными привлекательными девушками, – он неожиданно рассмеялся. – Боже мой, вы, наверное, можете подумать, что я презрительно отказался от этих гордых красоток. На самом деле, конечно, это было не так. Скорее всего, это именно они не стали бы на меня и смотреть. Просто я предпочитаю сам делать свой выбор, полагаясь во всем только на себя.

Глядя на твердую линию его подбородка, Пейдж подумала про себя: «Держу пари, что так оно и есть. Похоже, никто не сможет заставить его пойти против себя».

– Бедная тетя Джейн. Судя по всему, мы оба так и не научились извлекать уроков из нашего опыта и наших ошибок. У тети Джейн есть – была – только одна дочь. Тетя направляла ее железной рукой и не давала ей возможности разобраться в себе, понять, что за человек она на самом деле. Иными словами, тетя решила за свою дочь, какой жизнью ей следует жить, и, я думаю, она подобрала ей подходящего кандидата в мужья. В результате всего этого, к удивлению одной только тети Джейн, Марта однажды ушла из дому и никогда больше не возвращалась.

– Какой ужас! Кто-нибудь знает, что с ней сталось?

– Если тетя Джейн и знает, она никогда об этом не говорит. Она вообще с тех пор ни разу не упомянула о Марте.

– А сколько лет было вашей кузине, когда она ушла из дому?