Эмили вдруг расслабилась и позволила себя, наконец, довериться зову сердце. Довериться Габриелю. И, закрыв глаза, она положила голову ему на плечо.

Габби прижал ее к себе еще теснее и внес в комнату, дверь которой уже была распахнута. Внутри было тепло, потому что кто-то уже растопил камин. Осторожно усадив на мягкий диван Эмили, Габби выпрямился и повернулся к людям, которые стояли позади него. Внезапно на смену страха пришла неистовая ярость, которую он едва мог контролировать. Взглянув на Робина, он быстро велел:

— Унеси Ника в соседнюю комнату и побудь с ним, пока я тебя не позову. — Когда верный слуга исчез за смежной дверью, Габриел перевел стальной взгляд на хозяев гостиницы, которые виновато смотрели на него. — Вы… — хотел было начать он, но его прервали.

— Я надеюсь, с вашей женой все в порядке? — начала молодой парень, стоя рядом с похожей на него женщиной. — Мы с сестрой заправляем этой гостиницей и недавно затеяли ремонт, чтобы починить лестницу, но еще не успели закончить работы, и вероятно ваша жена поранилась о гвоздь…

Габби сжал руку в кулак, уговаривая себе не набрасываться на дерзкого парня, который посмел перебить его. Страх за Эмили затмевал в голове все остальные мысли.

— Вы хоть понимаете, какой опасности подвергаете своих постояльцев? — Он дышал тяжело, когда гневно добавил: — Если к завтрашнему утру вы не почините эту чертовую лестницу, я снесу всю вашу гостиницу!

— М-милорд… — хозяева попятились. — Конечно, к утру мы все уладим. Вам больше не нужно волноваться об этом.

— Прикажите принести сюда теплой воды, полотенца, бинты и медицинского спирта, живее!

— Я уже распорядилась об этом, — заговорила сестра молодого парня. За ее спиной как раз в это время появилась служанка, которая все вышеперечисленное на подносе внесла в комнату и поставила на стол возле дивана, на котором сидела Эмили. — Я Джил Ричардсон. А это мой брат Калеб…

— Поздно для представлений!

— И все же, — миролюбиво попыталась заговорить Джил. — Если вам что-то понадобиться, дайте мне только знать.

— Если бы я знал, что у вас такая ветхая гостиница, я бы ни за что не приехал сюда! — гневно воскликнул Габби, сильнее сжав руку. — Уходите отсюда! И молитесь о том, чтобы рана была несущественной, иначе…

Джил и ее брат побледнели и застыли у порога. Но женщина вскоре пришла в себя и тихо произнесла:

— Я велю принести вам ужин, за наш счет, естественно. Простите еще раз за доставленные неудобства.

Они быстро вышли и прикрыли дверь.

Наблюдая за всей этой сценой, Эмили не могла поверить в том, что услышала. Габриел даже не подумал исправить хозяев гостиницы, когда они два раза назвали ее его женой! Кроме того, он отчитал их за то, что произошло с ней!

Но больше всего ее поразил его гнев. Она никогда не видела его таким… почти взбешенным. Его довели не ее провокации, не ее дерзкие замечания, а то, что она упала.

И внезапно она поняла, что он был напуган. И это подтвердилось, когда он медленно обернулся к ней и выражение полного гнева сменилось на его лице неприкрытым страхом, почти паникой. Он смотрел на нее так пристально, что Эмили стало не по себе. Он выглядел по-настоящему напуганным и невероятно бледным. Он на самом деле переживал за нее! У нее вдруг от нежности сжалось сердце. Она хотела поднять руку и коснуться его щеки, и заверить, что все хорошо. Боже, она не могла подавить в себе желание снова прикоснуться к нему!

Он опустился перед ней на корточки. Их глаза оказались на одном уровне. На секунду позабыв о боли и вглядываясь в его серые глаза, она пыталась понять его, но он незаметно потянулся к ней и быстро снял с нее накидку, отбросив ее в сторону.

— Очень больно? — тихо спросил он с таким участием, что у нее снова сжалось сердце.

— Терпимо, — пробормотала она, опустив голову.

Габби посмотрел на ее рану и осторожно снял с нее свой пропитавшийся уже кровью платок. И только тогда заметил, что ее рука действительно была оцарапана чем-то очень острым. Подавив гнев тут же спуститься вниз и снести в щепки проклятую лестницу, он быстро скинул с себя каррик и сюртук и снова склонился над раной. Нужно было ее хорошенько осмотреть, чтобы потом обработать и забинтовать, но разорванный рукав платья мешал ему это сделать. Глубоко вздохнув, он взялся двумя руками за испорченный рукав и одним рывком дорвал материю до самого локтя.

Эмили глухо застонала и прикусила губу. Он быстро посмотрел на нее.

— Прости…

Эмили снова стало неловко от того, что ему приходилось заниматься этим. Ей было не по себе от того, что он имел права с такой легкостью касаться ее. И на этот раз вовсе не страх служил тому причиной, а нечто очень тревожное. То, что заставляло ее сердечко биться значительно быстрее.

Взяв чистое полотенце и намочив его в теплой воде, Габриел стал осторожно вытирать выступающую кровь на ране, одновременно оценивая ее масштабы. Гвоздь могла быть ржавой, если затеяли ремонт, и какая-нибудь зараза могла попасть в рану. Рука могла воспалиться, вызвав раздражение. При плохом уходе она вообще могла бы загноиться… Он даже не заметил, как побледнел еще больше, пока Эмили мягко не коснулась его плеча здоровой рукой.

— Габриел, вы в порядке?

У него снова подскочило сердце. Он поднял голову и заглянул ей в глаза, поражаясь той силе, которая управляла этим непонятным органом, едва она снова назвала его по имени.

— Да, — совсем тихо пробормотал он, утопая в изумрудном сиянии ее глаз.

Видя, как он снова побледнел, Эмили решила, что ему неприятно этим заниматься. Он и так очень многое сделал для нее, и она была ему безгранично благодарна.

— Я могу сама это сделать, если вам это кажется…

Габби нахмурился и выпрямил спину, поразившись тому, как неверно она истолковала его замешательство.

— Эмили, — очень мягко заговорил он, стараясь дышать ровнее, потому что она находилась невероятно близко от него. — Неужели ты думаешь, что я не смогу до конца позаботиться о тебе? И оставлю тебя одну именно в этот момент?

У нее чуть расширились глаза.

— О, я…

— Ты ведь обещала верить мне, разве нет?

Взгляд ее стал серьезным. И таким пристальным, что у Габби задрожали руки.

— Да, обещала, — тихо проговорила она, опустив голову.

— Надеюсь, ты не станешь нарушать свое обещание, потому что я не потерял желание заботиться о тех, кто рядом со мной. Заботиться о тебе.

Она резко вскинула голову, ощущая гулкие удары своего сердца. Его лицо было так близко, что в какой-то невероятный момент она почувствовала тепло его дыхания.

— Почему? — едва слышно молвила она.

Габриел вдруг поднял руку и погладил ее по щеке. Это был такой удивительно нежный жест, и такой необходимый, что Эмили с трудом удержалась от того, чтобы не закрыть глаза от удовольствия.

— Как я могу не беспокоиться о тебе? — Боже, она действительно так много стала для него значит! Он не осознавал этого до тех про, пока ледяной страх не сковал его внутренности. Сделав глубокий вдох, Габриел отстранился от нее и стал заниматься ее раной, обмывая ее теплой водой. — Я хоть и не врач, но моя сестра настоящий профессионал во всем, что касается врачевания. Она знает бессчётное количество рецептов того, как нужно лечить раны. И кое-чему научила меня, на случай если вдруг в Европе я попаду в беду. Поэтому ты не должна волноваться, я смогу достойно позаботиться о твоей ране.

Всё еще под впечатлением его недавно произнесенных слов, Эмили долгим взглядом смотрела на него, но услышав о Европе, встрепенулась и моргнула, прогоняя оцепенение. Она и раньше пыталась понять, почему его поездка в Европу так важна для нее, но теперь, когда он сам дал повод говорить об этом, любопытство и желание узнать хоть что-то о нем пересилило все остальное.

— И вы попадали в беду в Европе? — осторожно спросила она, чтобы не казаться чересчур заинтересованной.

Он усмехнулся, продолжая заниматься ее рукой.

— Как мужчина может не попадать в беду?

Было поразительно слышать такое от мужчины, ведь они не терпели сомнений относительно своей идеальности. А Габриел так легко говорил об изъянах мужской натуры.

— Вероятно, стрелялись на дуэли? — несмело предположила она. — Как это глупо.

Габби посмотрел на нее. И покачал головой.

— Никогда не пытался убить мужчину только для того, чтобы завоевать женщину.

Да, в том, чтобы покорять женщин, он был просто мастер.

— Тогда выпивка? Вас завлекли туда лучшие вина Франции, Италии и Испании?

Его красиво очерченные губы растянулись в довольную улыбку. Неужели она угадала?

— Я не питаю к спиртному ту любви, какую пытаешься приписать мне ты. И кроме того, ты уже должна знать, что больше одного бокала за ужином я никогда не пью.

Эмили не могла возразить этому очевидному факту. Но и не собиралась отступить.

— Значит карты! — убежденно заявила она. — Я слышала, что Европа славится своими игорными домами.

Габби забавляло то, с какой страстностью она пыталась найти в нем хоть какой-то изъян.

Его улыбка стала шире.

— За все то время, что я пробыл в Европе, я не посетил ни одного игорного дома, считая подобные места недостойными для визитов.

Наградой ему стало удивленное выражение ее невероятно красивого лица. Он видел, как она усиленно думает обо всех тех недостойных занятиях, которым могут по ее мнению предаваться мужчины. Мужчины, о которых она была столь невысокого мнения.

— Тогда танцы?

— Я мало танцую и боюсь за свои ноги, ибо мне всегда достаются самые неумелые партнёрши.

— Скачки? — почти в отчаянии спросила она.

— Не выбрасываю деньги на ветер.

— Праздное времяпровождение?

— Не трачу время впустую.

Она внимательно посмотрела на него, а потом громко застонала:

— Боже, у вас есть хоть бы один недостаток?

Улыбка его вдруг погасла. Она выглядела сейчас такой озадаченно-милой, такой желанной, что он с трудом сдержался от того, чтобы не поцеловать эти восхитительные губы.

— Никогда не отрицал в себе наличия недостатков, — проговорил Габриел спокойным голосом. — Глуп человек, считающий себя непогрешимым. Я ведь простой смертный и совершаю множество ошибок.

Эмили было трудно представить, что он может совершить ошибки. Однако она не смогла удержаться от мучившего ее вопроса.

— Так в какую беду вы всё же попали в Европе?

Он молчал так долго, что Эмили с грустью поняла, он уже не ответит. Но наклонив голову к ее руке и продолжая свое дело, он тихо сказал.

— Однажды меня укусил скорпион.

Эмили изумленно уставилась на него.

— Скорпион? В Европе водятся скорпионы?

Он почти забыл, что она была невероятно начитанной и сообразительной девушкой.

— Не в Европе.

— Но вы же говорили о Европе.

— Да.

Эмили поняла, что он не хочет говорить об этом. Потому что пытается что-то утаить. То, к чему она близко подобралась, и что ей не следовало знать. Оглушительное любопытство затмило все остальные чувства. Пристально глядя на него, она вдруг спросила:

— Что вы пытались там найти?

Габби удивленно взглянул на нее, позабыв о том разговоре с мистером Броуди. Его поразило то, что Эмили не только слушала их, но и запомнила очень опасный фрагмент из беседы. Он вдруг понял, что она пробирается ему в душу именно в те места, куда он никого не пускал. Он не мог говорить об этом. Ни с кем. Даже с ней… Особенно с ней.

Взяв с подноса небольшую бутылочку с медицинским спиртом, он откупорил ее и быстро посмотрел на Эмили.

— Прости…

Прежде чем Эмили поняла, что происходит, Габби плеснул ей на рану обжигающую жидкость. Боль, вспыхнувшая в открытой ране, расползлась по телу и с такой силой ударила ей в голову, что она задохнулась, а потом вскрикнула.

— Боже, — простонала она, борясь с внезапно выступившими на глазах слезами.

— Прости, но это было необходимо, чтобы избежать заражения.

Она судорожно вздохнула и медленно кивнула, понимая, что он прав. Он достал из кармана бумажный пакетик с порошок из сушеных трав и посыпал им ее обработанную рану, а потом быстро замотал бинтами, которые лежали на чистой тарелке.

— Теперь все будет хорошо, — произнес он тихим голосом, глядя в ее повлажневшие глаза. Глаза, которые терзали его днем и ночью. Глаза, наполненные такой болью, что он захотел тут же обнять и прижать ее к себе.

Всё было сказано и сделано. Эмили следовало подняться и пойти в свой номер, но она почему-то не могла сдвинуться с места, пригвожденная его пронзительным серебристым взглядом.

— С-спасибо, — молвила она, искренне благодарная ему за всё то, что он сделал.