Марина Агекян - Опасная встреча

Его сдавленный стон потряс Эмили до глубины души. Потому что она поняла, что ему так же трудно отпустить ее, как и ей его. Она вдруг ласково улыбнулась ему и тихо молвила:

— Спасибо.

Габби удивленно приподнял брови.

— За что?

— За танец. Меня еще никогда не приглашали на танец.

Грудь его сдавила мучительная нежность. Он медленно погладил ее румяную щеку.

— Я рад, что исправил эту ошибку.

Она молча кивнула.

— Я никогда не забуду этого.

Габби вдруг выпрямился, боясь того, что если еще немного останется с ней, то не сможет уйти отсюда никогда. Он медленно разжал руки и отпустил ее. Она сделала шаг назад. Такая красивая, такая притягательная и желанная. Его Эмили! Как он мог все эти семь лет жить без нее?

— Спокойной ночи, — молвил он, шагнув к выходу.

Проводив его тоскливым взглядом, Эмили не могла сдержаться от охватившего ее неожиданного порыва. В комнате никого не было, кроме нее и спящего Ника. Она подняла руки и быстро закружилась, закрыв глаза. Боже, хоть бы раз она могла бы покружиться для себя! От удовольствия. Потому что впервые в жизни испытывала самое настоящее, ничем не замутненное счастье.

Теперь она могла принять ванну и лечь спать. Со счастливым сердцем.

Господи, она действительно была счастлива!

* * *

Когда принесли и наполнили ванную, Эмили блаженно опустила в теплую воду и закрыла глаза. Внизу окончательно стихла музыка. Все легли спать, и в умиротворенной тишине она могла смаковать то, что произошло с ней несколько минут назад. На этот раз она вспоминала о прикосновениях губ Габриеля, как о каком-то чуде. С каждым новым поцелуем в ней пробуждалось то, что могло поглотить ее целиком, но сейчас Эмили не хотела ничему противиться, с чем-то бороться.

Теплая вода действительно расслабляла и успокаивала. Она подвязала раненую руку полотенцем, чтобы не промокла повязка. Эмили не могла сдержать улыбки, думая о Габриеле и о тех чувствах, которые поселились в ней. Подумать только, но он действительно хотел побыть с ней, а не со своими друзьями. Ему это было важно. Для него это что-то значило. Боже, а для нее это значило всё!..

Внезапно соседняя дверь с грохотом распахнулась. Эмили застыла, с ужасом глядя на ворвавшегося к ней Габриеля. Его блуждающий взгляд тут же нашел ее, а затем он замер в проеме двери.

Когда Габби вернулся в свой номер и тщетно пытался успокоить колотившееся сердце, он надеялся, что Эмили скоро ляжет спать и избавит его от очередного искушения. Но в соседней комнате начал раздаваться плеск воды. Габби тут же решил, что и сегодня она затеяла стирку. И это с раненой-то рукой! Возбуждение вдруг сменилось настоящим гневом. Он направился к смежным дверям, не представляя, что сделает, если застанет ее именно за предполагаемым занятием.

Но он увидел совершенно другую, невообразимую картину, от которой перехватило дыхание и чуть не остановилось сердце. Ноги приросли к полу, и он даже не смог сдвинуться с места. Она не стирала пеленки.

Она сидела в ванной! Полностью обнаженная!

Эмили задрожала и в панике обхватила себя руками, подтянув ноги чуть ли не до подбородка, стараясь хоть как-то укрыться от его вспыхнувшего взгляда. За долю секунды до того, как она это сделала, он успел заметить очертания ее округлой груди с розовыми сосками, выступающими над водой, тонкую талию и стройные ноги, которые она приподняла, чтобы провести по ним кусочком мыла. Огненно-рыжие волосы были собраны на макушке, но пара прядей падало ей на лицо. Раненая рука была предварительно замотана полотенцем. Теперь она сидела посредине ванны, ошеломленно глядя на него.

— Боже, Габриел, уходи! — взмолилась она дрожащим голосом.

Он не сдвинулся с места, разглядывая влажные мерцающие в пламени камина белоснежные изгибы плеч и груди. Он не мог дышать, во рту пересохло…

— Габриел, ради бога, прошу тебя, уйти… — почти с болью повторила она, понимая, что сейчас т волнения сердце выпрыгнет из груди.

— Я… — Габби казалось, что он похож на рыбу, которую выкинули на берег. Он не знал, что сказать. И как вообще говорить. — Я думал, что ты снова… — Он, наконец, смог проглотить ком в горле, и сделал шаг назад. — Прости.

Он быстро захлопнул дверь, а потом беспомощно привалился к ней и закрыл глаза. Если до этого он понимал, что не сдаст ее никаким властям, что не позволит хоть на шаг приблизиться к ней похитителям Ника, которые подвергли ее такому ужасному испытанию, то теперь был совершенно убежден в том, что ни за что на свете не отпустит ее добровольно.

Как мог он снова потерять Эмили? Свою Эмили!

В гостинице стояла непривычная тишина, когда Эмили покидала ее, следуя за их кучером. Он сказал, что Габриел ушел по каким-то делам и что вот-вот должен вернуться, и что ей нужно подождать его в экипаже, который они снова сменили. Безмолвно подчинившись, Эмили шла за ним, не разбирая дороги и доверив ему малыша. Она была уверена, что именно Габриел велел кучеру позаботиться о Нике, чтобы она не напрягла раненую руку.

Габриел…

Боже, она начинала постепенно сходить с ума! И, кажется, он сделал все возможное, чтобы она ни на миг не переставала думать о нем. Она блаженно принимала ванну и собиралась лечь спать со счастливым сердцем. Но потом… Она не могла забыть потемневший взгляд Габриеля, каким он медленно окинул ее, сидящую голой в ванне. Эмили не могла забыть дрожь, которая охватила ее от этого взгляда. На секунду ей показалось, что он подойдет к ней. Она была уверена, что он подойдет! Она умирала от страха, едва думала, что могло бы произойти, если бы он подошел…

Семь лет назад она бы действительно умерла от ужаса, боли и унижена, если бы мужчина надумал подойти к ней, особенно к ней голой! Почему же теперь она трепетала, думая о Габриеле? Почему сердце замирало, едва она представляла, что он мог увидеть ее всю, коснуться ее? Она должна дрожать от отвращения…

Но ничего этого не происходило. Она испытывала только тайную радость и сладкое предвкушение! Боже! И это пугало еще больше, потому что она не знала, как с этим бороться. Как с этим справиться. И правильно ли это — так реагировать на него?

Она сидела в экипаже уже довольно долго, когда дверь вдруг распахнулась, и Габриел взобрался внутрь. Он быстро захлопнул дверь, и они тронулись с места.

Эмили замерла, прижав к груди Ника, боясь взглянуть на Габриеля. Готовая сгореть со стыда, если он посмотрит на нее сам. Он устроился напротив и положил на сиденье рядом с ней какой-то сверток.

— Доброе утро, — произнес он тем своим мягким низким голосом, от звука которого у нее стало медленно перехватывать дыхание и что-то сжалось в груди.

— Д-доброе утро…

Эмили очень бы хотела, чтобы ее голос не дрожал, но не смогла справиться с собой, чувствуя, как вспыхивают щеки.

— Как твоя рука?

Она попыталась сделать всё возможное, чтобы не смотреть на него.

— Хорошо, благодарю…

Он вдруг подался вперед. Эмили застыла, затаив дыхание. Габриел осторожно взял у нее с рук Ника.

— Пусть Ник побудет у меня. — Сказал он спокойно, положив улыбающегося племянника на свои расставленные колени. — Я тебе кое-что принес. Посмотри.

На этот раз Эмили не смогла бы не поднять голову, даже если бы ее держали семеро.

— Мне? — прошептала она, наконец, заглянув ему в глаза. И неожиданно у нее защемило сердце от той нежности, которая охватила ее. Боже, она начинала сходить с ума по этим серым, мерцающим и таким до боли знакомым глазам!

Он смотрел на нее так мягко, так долго… Почему-то сейчас вчерашнее не казалось ей чем-то постыдным, и охватившее ее смущение развеялось.

— Да, я так и сказал. Посмотри.

Он кивнул на сверток, лежащий рядом с ней. Не понимая, что это может быть, Эмили потянулась к кремовой бумаге и развязала ленты. И обнаружила внутри прелестное темно-зеленое платье из нежнейшего муслина. Она неосознанно провела по мягкой ткани своими пальцами. Так давно у нее не было такого красивого наряда!

Она вдруг вскинула голову и с болью посмотрела на него.

— Почему?..

Едва слова сорвались с ее губ, как Габриел быстро прервал ее, подозревая о том, что она не была готова принимать от него подарки. Это подтверждало и то, что она так и не надела ту шляпку, которую он купил ей.

— Будь я более внимательным, ты бы не испортила свое платье и не поранила руку. Все произошло по моей вине. Поэтому я хочу компенсировать причиненный вред. Надеюсь, наряд станет достойной заменой.

Он не понимал. Боже, он на самом деле не понимал, чего ей стоило взять у него хоть что-то еще! Семь лет назад он неосознанно подарил ей свой перочинный ножик, который буквально спас ее. Затем шляпка, а теперь платье… У нее ничего не было для него взамен.

— Я не могу… — простонала она, чувствуя, как защипало в глазах. Она не могла взять его платье, расстаться с ним, а потом надеть его и притвориться, что не было этих дней рядом с ним. Не было его. — Я не могу принять это…

— Эмили, — он вдруг протянул руку и накрыл ее дрожащие пальцы. Прикосновение было таким легким и нежным, что ей захотелось плакать. — Я не прошу тебя совершать что-то невозможное. Это просто подарок.

Как он ошибался! В этом не было ничего простого. Ком в горле мешал говорить, но она пересилила себя.

— Я не могу принять от вас подарки. И ту шляпу…

— Эмили, посмотри на меня, — с особой нежностью в голосе попросил он.

И Эмили не смогла не подчиниться ему. Она все же медленно подняла голову и заглянула ему в глаза. И снова ощутила давящую боль в груди.

— Я…

Он поднял руку и прижал свой указательный палец к ее губам, призывая молчать, не ведая, какой трепет охватил ее от его прикосновения.

— В мире есть люди, которые дарят подарки без тайных умыслов.

Эмили едва могла дышать. Едва могла соображать, но ее поразили выводы, к которым он пришел из-за ее отказа.

— О, — выдохнула она, обдав его палец своим дыханием и видя, как при этом медленно темнеют его глаза. — Я не имела в виду…

— Я испортил твое платье. Из-за меня ты упала и поранила руку. Я хочу сгладить свою вину. Сделай приятно мне, прими этот подарок. — Его глаза озорно блеснули, когда он чуть веселым голосом добавил: — Назад я его не приму. Особенно потому, что это платье не подходит по размеру ни мне, ни тем более Нику, да, малыш?

Искушение оставить себе на память нечто от Габриеля пересилило все. Эмили вдруг подумала, что если бы у нее хватило смелости, она бы поцеловала его за его слова, за его поступок, за его подарок. Ни один человек на свете не мог бы сравниться с ним в великодушии, доброте и нежности. У нее так больно сжалось сердце, что она была готова разрыдаться. Она не понимала, что происходит с ее сердцем. Этот орган буквально разрывался на части в груди. По Габриелю. Из-за Габриеля.

— Спасибо, — хрипло молвила она, глядя в глаза человека, который начинал овладевать ее душой.

— Не за что…

* * *

После остановки на ланч Ник сладко заснул на коленях Габриеля, который сидел на своем месте в экипаже и задумчиво смотрел на Эмили, которая снова читала Геродота. Его не отпускали вчерашние видения. Мерцающая влажная кожа. Намокшие темно-рыжие пряди, прилипшие к прекрасному лицу. Белоснежная пена вокруг стройной ножки.

Безудержное желание, которое никогда не покидало его, переросло в нечто другое. Оно стало другим. Не примитивным или сиюминутным. В нем было бездна нежности и стремление подарить ей то, что не подарит ей никто другой. Он знал, что она больше никого не подпустит к себе так близко, как его. И это не могло не радовать его, но…

Как сильно обижали ее родные, если она не решалась читать красивые романы, чтобы хоть немного забыться. Чтобы хоть немного помечтать. У нее отняли даже возможность мечтать. У нее отняли способность принимать подарки и доверять людям. Какие же у нее были грустные глаза, когда он уговаривал принять его подарок! Боже, он готов был стереть в порошок ее отца и свернуть шею бессердечной матери, которая не смогла дать Эмили ни капли своей материнской любви. Кого и стоило сжигать на костре инквизиции, так это всю ее семейку!

И того мерзавца… Габби сжал челюсти, ощущая непереносимое желание убивать. Того негодяя он бы оставил себе. Он бы избил его до полусмерти. Потом вздернул бы на дыбу, утопил, а потом бы скормил собакам, разрубив его плоть! Как можно было сотворить с ней такое! Как можно было причинить ей такую боль! Его терзало то, что даже не смотря на всё это, она доверилась ему, позволяла поцеловать себя. И поцеловала его в ответ.