— Это правда? — прошептала она, взяв его лицо в свои ладони. — Твой обморок не связан с укусом скорпиона?

Улыбка его стала шире, но она не коснулась его серебристых потемневших глаз. Эмили с ужасом отметила и этот факт.

— Я давно вылечился от укуса этого неприятного существа.

— Тебе действительно ничего не угрожает? — не сдавалась она.

Ее искреннее беспокойство за него согрело Габриелю душу. Она считала, что ему все еще угрожает укус скорпиона, хотя его яд давно вывели из его организма. Габби должен был прервать этот опасный разговор. Он не хотел больше говорить о скорпионах, о болезнях, о смерти… Он чувствовал рядом с собой свою обожаемую Эмили. Ее теплое дыхание, которое обволакивало и притягивало. Тепло, перед которым он никак не мог устоять.

— Душа моя, мне сейчас как раз кое-что грозит… — проговорил он хриплым голосом, и, не справившись с искушением, подался вперед и коснулся губами ее нежной щеки. — Я так скучал по тебе!

Он слишком быстро сменил тему. И не хотел говорить об этом. Эмили попыталась скрыть боль и волнение, пообещав себе, что потом непременно докопаться до истины. Даже если придется устроить допрос с пристрастиями их кучеру.

А сейчас, когда он так нежно касался ее, она не могла думать ни о чем, кроме него. Эмили закрыла глаза, понимая, о чем он говорит. Весь день они были вместе, но до этого мгновения ни разу не прикоснулись друг друга. Ей казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она целовала его. Обнимала его. Габриел… Ее любовь… Ее жизнь.

— Я тоже, — несмело молвила она, повернув голову. Когда их глаза встретились, она провела пальцем по его щеке. — Я тоже скучала по тебе.

Ей было так необходимо хоть бы еще раз поцеловать его. Еще немного побыть с ним. Еще немного насладиться тем, что мог дать ей только он. И когда его губы накрыли ее, Эмили почувствовала себя самым одиноким на свете существом. Раньше у нее не было ничего, а теперь она узнала цену того, что ей предстояло потерять. Эмили обхватила его шею дрожащими руками и поцеловала его со всей любовью, которая заставляла ее сердце разрываться на части. Господи, как она хотела бы остаться здесь навсегда, с Габби и Ником, которые стали ей не только семьей! Теперь, познав всю силу и нежность его губ и рук, Эмили поражалась тому, что когда-то боялась его. Как можно было бояться его прикосновений и думать, что они могут принести ей то же отвращение, что и прикосновения других мужчин?

Он был не только единственным мужчиной, который разбудил ее душу. Габриел был тем единственным, ради которого ее душа захотела пробудиться. И теперь потребность в нем росла с такой ошеломляющей силой, что это невозможно было остановить. Эмили хотела, чтобы он проделал с ней всё то же самое, что начал прошлой ночью и продолжил рано утром. Она хотела ощутить жар его кожи, тяжесть его тела и силу страстных объятий… У нее затрепетало все внутри, когда она представила, как он начнет ласкать ей грудь.

Габби почувствовал, как напрягается тело и шумит кровь. Стоило ей только дотронуться до него, как неистовое желание вспыхнуло в нем ярким пламенем. Он уже хотел ее, так сильно, что не мог думать ни о чем другом. Но всё же усилием воли оторвался от ее губ. Он был рад, что смог убедить ее в своих словах, и занял ее другими мыслями. Но прежде, чем страсть завладеет ими окончательно, он хотел кое-что показать ей.

— Эмили, — произнес он, коснувшись губами ее подбородка и тяжело дыша. — Ты не против, если я тебе кое-что прочитаю?

Эмили вдруг улыбнулась ему, так мягко, что у него защемило в груди, и страшные мысли на время отпустили его.

— Конечно нет, — прошептала она, снова обдав его теплом своего дыхания, от чего Габби чуть не уронил свой блокнот.

Медленно выпрямившись, он раскрыл блокнот и стал читать:

— Жизнь — дорога, по которой идем,

Любовь же река, по которой плывем.

Не страшись ты дороги опасной и злой,

Ведь ангел из прошлого рядом с тобой.

Эмили удивленно смотрела на него, раздумывая над странным смыслом его слов.

— Это… это стихи? — наконец спросила она.

— Да, тебе нравятся? — слегка смущенно спросил он.

Ее губы, эти потрясающе красивые, манящие, притягательные губы сложились в самую захватывающую и нежную улыбку.

— Они прекрасны! Чьи они?

Габби резко закрыл блокнот и убрал его в сторону.

— Они… я переводил их… с одного тебе незнакомого языка, — быстро ответил он, отводя глаза в сторону.

Эмили пристально посмотрела на него. Он был таким странным сейчас.

— С арабского?

— И не только.

— Так ты переводишь стихи с разных языков?

Наконец он снова посмотрел на нее.

— Владея языками, просто преступление не воспользоваться этим и не сделать что-то полезное.

Сердце Эмили затопила безграничная любовь к нему. Он действительно был самым замечательным человеком на свете. Мудрым и умным.

— И как давно ты переводишь?

— Очень давно, с тех пор, как мне попалась одна интересная книга.

— Но ведь достаточно сложно переводить стихи. — Эмили наморщила лобик и серьезно добавила: — Приходится переводить не только отдельные слова. Необходимо так же сложить их в нужную рифму. И, кроме того, вместе с текстом нужно передавать душу сочинения и самого автора.

Габби снова было безумно приятно убедиться в том, что она мысли почти так же как и он. Он так редко встречал людей, которые понимали его с полуслова. Габби медленно погладил ее по щеке.

— Когда я закончу этот стих, первым, кто оценит его, будешь только ты.

Эмили вдруг застыла, ощутив былую боль в груди. И снова она с горечью понимала, что ее не будет рядом с ним, когда он закончит эти стих. Ее не будет рядом, когда через пару дней он уже будет дома. Прежде чем самое страшное для него и его семьи останется позади, она исчезнет из его жизни так, словно ее там никогда и не было. Вот тогда для нее самой начнется самое страшное.

Всё, что у нее было сейчас, это несколько мгновений, которыми судьба неожиданно вознаградила ее за что-то. Всё, что она могла, это еще немного насладиться объятиями Габриеля, его низким голосом, его теплыми глазами, и жаркими поцелуями. Она так сильно любила его, что боялась проболтаться ему об этом в самые уязвимые для себя минуты. Как можно было смотреть ему в глаза и не признаться, как он дорог ей? Как много значит для нее!

Поэтому, чтобы смолчать, чтобы удержать слова, готовые вырваться наружу, Эмили обхватила его шею руками и снова прильнула к его губам, умирая от желания оказаться в его крепких объятиях. Она нуждалась в том, чтобы он заставил ее на время позабыть всю боль горечь. Всю обреченность того, что ждало ее впереди. Мучительные, холодные дни без него.

— Эмили, — прошептал Габриел, почувствовав нечто неладное в поцелуе, от которого у него перехватило дыхание. — Подожди, — выдохнул он, пытаясь ее остановить. — Ужин… Тебе нужно покушать.

— Не нужно, — с покоряющей убежденностью проговорила Эмили, прижавшись губами к его шее. Она не хотела кушать, не хотела пить. Она не хотела ничего, кроме Габриеля. Больше всего на свете. И именно сейчас. Эмили не могла позволить себе потерять хоть бы секунды. — Я не хочу ужинать…

Габриел вздрогнул от загорающегося в нем желания, взял ее левую руку и отвел в сторону. Руку, которую она еще совсем недавно поранила. Вчера он был в таком тумане, что позабыл поинтересоваться об этом. Вчера центром его вселенной была она сама и ее сердечко.

— Как твоя рука? — спросил он, тяжело дыша.

Эмили как-то странно смотрела на него. Глаза ее потемнели, но Габриел вдруг с ясностью понял, что это было не от желания, которое охватило ее.

— Там уже просто царапина. Всё зажило…

Ее снова что-то мучило. Что-то такое, о чем она не хотела говорить ему. Габби забеспокоился не на шутку.

— Что тревожило тебя сегодня утром?

Он внимательно следил за ней, когда задал этот вопрос. И единственное, что ее выдало, это еще больше потемневшие глаза.

Она друг нежно погладила его по щеке, а затем поцеловала так сладко, что сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Господи, он так сильно любил ее! Так сильно желал. Но еще больше он желал знать, что с ней твориться. Чтобы помешать ей отдалиться от него. Ему казалось, что чем больше она обнимает его, тем дальше ускользает. Он не хотел, не мог допустить этого. Это было неправильно, особенно после всего, что они разделили друг с другом. Но сейчас она прижималась к нему с таким отчаянием, что Габби мог сделать только одно: сократить расстояние между ними и успокоить ее, прогнать ее отчаяние и заполнить ее собой. Поэтому не в силах больше сдерживать себя, Габби подхватил ее на руки, встал и направился к кровати, не переставая целовать ее губы.

Когда он опустил свою драгоценную ношу на кровать, оба уже дышали тяжело и прерывисто. Чувствуя бешеный стук сердца, Габби стал расстегивать ее дивное платье и мысленно поблагодарил Бога за то, что модистка не изощрилась в размерах пуговиц и их количестве. На удивление быстро он раздел ее, снял нижнюю сорочку и стянул шелковые чулки. Ему было отрадно видеть, что ее больше не тревожат страшные воспоминания прошлого, что теперь она полностью отдавалась во власти той страсти, которая связала их. Габби был безгранично счастлив от того, что Эмили всецело наслаждалась его прикосновениями, а сейчас ее нежные пальчики присоединились к нему и стали помогать ему сбрасывать с себя жилет, рубашку, бриджи…

Раздевшись окончательно, он выпрямился, чтобы лечь рядом с ней. Он горел таким неистовым желанием, что темнело перед глазами. Но его остановил ее изумленно-вопрошающий взгляд, направленный туда, вниз, где сосредоточилось все его напряжение. Даже не смотря на то, что уже было между ними, она продолжала оставаться невинной и почти неопытной.

— Тебе на какой вопрос ответить первым? — мягко спросил он, глядя на ее пунцовые щеки.

Эмили не могла вымолвить ни слова. Она наслаждалась его поцелуями и объятиями. Она растворилась в его ласках, когда он положил ее на матрас и стал раздевать, поглаживая ее тело, которое остро реагировало на каждое прикосновение и стало невероятно чувственным. Ей доставило немало удовольствия помогать ему раздеваться. Эмили задыхалась от потребности провести пальцами по его атласной золотистой коже. Но она не была готова к тому, чтобы увидеть его во всей его мужской наготе. Он был очень красивым мужчиной. Она это поняла очень давно. И вчера убедилась в этом воочию. Но то, что предстало перед ней сейчас…

Она не могла скрыть своего изумления. Золотистые волоски, которые покрывали верхнюю часть его сильной груди и которые сбегали вниз… Они не исчезали! Они спускались вниз и обрамляли то, что гордо выступило вперед. Нечто большое, длинное и… подрагивающее.

Эмили лишь почувствовала, как горят ее щеки. Она понимала, что неприлично так пристально смотреть на него, но ничего не могла поделать с собой. Кроме того, она уже познала его и должна была понимать, что это такое… Но увидеть это своими глазами! То, что соединяло их тела и давало возможность их душам сплестись в крепких объятиях! Удивительно! Невероятно!

— Так на какой вопрос ответить мне первым? — снова послышался его тихий вопрос.

Когда Габриел присел рядом и взял ее руку в свою, Эмили вздрогнула и посмотрела, наконец, на него. И покраснела еще гуще, когда увидела, как озорно поблескивают его серебристые глаза. Сейчас у нее было сотни вопросов, но одно просто колоколом звенело в голове, не давая покоя. Как это помещалось в его бриджах? Внезапно он улыбнулся ей такой понимающей и нежной улыбкой, что Эмили стало трудно дышать. Он уложил ее на подушки и навис над ней, прижимаясь к ее обнаженному телу своим напряженным и горячим нагим телом.

— Я пугаю тебя? — прошептал он, прижавшись губами к ее шее.

Эмили закрыла глаза от сладости прикосновения. Сердце ее билось в груди, как сумасшедшее. Она не могла избавиться от смущения, не могла сосредоточиться, но в то же время ощущала жгучее желание, когда его естество прижалось к ее бедру. Внутри нее начинал зарождаться тот самый мучительный трепет, который совсем скоро овладеет ее до самого конца.

— Ты никогда не пугал меня… — выдохнула она и выгнула спину, когда он положил свою тёплую ладонь на изнывающую по его прикосновениям грудь. Легкий стон сорвался с губ, когда он нежно сжал чувствительное полушарие.

Габриел поднял голову.

— Тогда ты удивлена?

— Удивлена? — Эмили начинала терять нить разговора, когда он стал поигрывать напряженным соском своими умелыми пальцами, вызывая внутри настоящую бурую. Она беспомощно застонала и потянулась к его губам, умоляя о поцелуе.

— Да, ты кажешься очень удивленной, — бессовестно дразнил ее Габби, лаская восхитительную грудь, доводя ее до умопомрачения. Боже, он обожал смотреть на то, как темнеют от страсти эти бесподобные изумрудные глаза, которые разили его насквозь. — А ведь ты не раз пеленала Ника. У него же есть нечто подобное, душа моя.