— Я… — дрожащим голосом начала она, боясь расплакаться, но девочка быстро прервала ее.

— Я так рада познакомиться с вами! Это правда, что всё это время вы заботились о Нике, а он ни разу не заплакал, хотя и был далеко от мамы?

От нежности у Эмили запершило в горле. Дети всегда заставляли ее чувствовать себя самой уязвимой и одинокой на свете. Девочка ждала ответа, и, пересилив себя, Эмили попыталась улыбнуться.

— Это правда, — тихо произнесла она, сжав руку в кулак для большей храбрости. — Твой брат вел себя очень храбро. И я рада познакомиться с его не менее храброй сестрой.

Лицо девочки озарила солнечная улыбка.

— Как хорошо! А это правда, что дядя Габби научил вас играть в бильярд?

Эмили так сильно потряс вопрос, что тяжесть в груди мигом прошла, а челюсть чуть не отвисла до пола.

Тишину прервал недовольный рык самого Габриеля.

— Какого черта! Откуда она это взяла?

— Тише, Габби, — спокойно приговорила Виктория, с улыбкой глядя на брата. — Ты можешь напугать Дженни. — Тут она взглянула на свою дочурку. — Солнышко, кто тебе сказал такое?

— Я слышала, как Робин жаловался папе на то, что ему приходилось сидеть с Ником, пока дядя Габби учил тетю Эмили играть в бильярд.

Эмили покраснела до корней волос так сильно, что ей казалось, она непременно должна задымиться. Особенно потому, что перед глазами тут же встал бильярдный столик. Взъерошенный и растрепанный Габриел с расстегнутой рубашкой. Его нежные руки и теплые губы… Господи, как давно это было!

Краем глаз она заметила, как побагровело лицо Габриеля.

— Дьявол на его голову, — прорычал Габби, сжав руку в кулак. Он гневно посмотрел на Себастьяна. — Если твой Робин шпионил за мной, я сверну ему шею!

В разговор вступил спокойно стоявший в стороне муж Кейт. Джек подошел к Габби и положил руку ему на плечо.

— Габби, тебе не пристало ругаться в присутствии дам и детей. Успокойся. Кстати, я должен был тебе кое-что сказать. Отойдем?

Он тактично увел в дальний угол разъяренного шурина. Эмили смотрела на этих необычных людей, поражаясь тому, какие они тактичные, терпеливые. Какая их связывает дружба, понимание и теплота. Как странно увидеть такую сплочённую семью…

Внимание Эмили отвлекла другая девочка, чуть старше Дженни с каштановыми волосами и голубыми глазами, которая отошла от Кейт и подошла к ней.

— Можно, я тоже познакомлюсь с вами? Я — Тереза, но все называют меня Тэсса, потому что это моё особое имя. Так сказала тетя Тори, да, тетя?

Виктория улыбнулась девочке.

— Все верно, милая.

Рядом с Тэссой встала маленькая копия Кейт с серо-карими глазами и тоже улыбнулась Эмили.

— А я — Изабелла, мое особое имя Белла, — нежным голоском представилась она, разбивая и так уже разбитое сердце Эмили. Она была явно ровесницей четырёхлетней Дженни. — Я сестра Тэссы. Можно мне тоже с вами познакомиться?

Обуреваемая сотнями различных чувств, Эмили не успела вставить и слово, потому что к ним подбежали двойняшки, несказанно похожие на брата Эммы, герцога Пембертона, мальчик и девочка, и тоже встали перед Эмили. И оба одновременно заговорили:

— А мы Джейн и Джеймс, и тоже хотим дружить с вами.

Сердце Эмили уже не могло бы разбиться еще раз, но внезапно она поняла, как сильно заблуждается, когда к ней прибежал самый маленький из присутствующих детей, вылитый супруг Кейт, обхватил ее ноги своими пухлыми ручками и сладко запел:

— А я Уильям и тозе хоцу познакомица с вами. Вы станете моим длугом?

У Эмили снова запершило в горле. И стало медленно плыть перед глазами. Взгляд этих милых, очаровательных детей, направленных на нее, мог растопить самый крепкий лед. А дети были ее большой слабостью. То, о чем Эмили всегда мечтала. Как она могла отказать в дружбе хоть бы одному из них? Но как она могла предложить им то, что совсем скоро отнимет у них?

Эмили вдруг с ужасом поняла, что готова расплакаться. Она хотела выть, потому что именно такими должны были быть дети. Именной такой должна была быть любящая семья. Ради такой семьи можно было стоять на смерть. Ради таких детей можно было бы отдать сотни жизней…

Сдавленная тяжестью воспоминаний своего детства, Эмили опустилась на корточки, чувствуя режущие удары своего сердца, и погладила малыша Уилла по голове. Воспользовавшись моментом, двухлетний малыш тут же плюхнулся Эмили на колени и обхватил ее шею руками так, что чуть не задушил ее. А потом положил голову ей на грудь и с победной улыбкой посмотрел на своих сестер и братьев, словно бы говоря, что торт достается самому смелому.

Эмили не смогла сдержать улыбку, когда в ответ обняла малыша, ощущая в груди щемящую нежность к нему. Ко всем детям.

— Я буду счастлива стать твоим другом, — наконец удалось произнести ей. Затем она посмотрела на каждого ждущего ребенка. — Другом для каждого из вас.

Уильям стал более удобно устраиваться на ее коленях. Эмили чуть не свалилась на пол, едва удержав егозу.

— Как холошо! — сказал он, взглянув на нее. — Вы поиглаете с нами? У меня есть лошадка. Вы должны увидеть ее. — Малыш посмотрел на Кейт. — Мама, мозно тетя Эмили поиглает со мной и с моей лошадкой?

— Боже, Уилл, немедленно слезь с колен тети Эмили! — сокрушенно заговорила Кейт, сурово глядя на сынишку. — Ты помнешь ее платье! — Увидев, что сын нисколько не реагирует, она встала, подошла к нему и хотела поднять его на руки, но он буквально вцепился в Эмили. — Уильям!

— Все хорошо, — сказала Эмили, нисколько не возражая, чтобы такой ангелочек еще немного помял ее платье.

Платье ее сейчас волновало в самую последнюю очередь. Она хотела еще хоть бы немного почувствовать тепло малыша.

Однако ее слова нисколько не успокоили Кейт.

— Это пока он сейчас ничего не делает, а потом… — Она выпрямилась и грозно посмотрела на своего супруга. — Джек, ты должен немедленно поговорить со своим сыном! Он ведет себя неприлично.

Джек повернулся к ним и с улыбкой посмотрел на сына, затем на жену. Его мягкие глаза светились безграничной любовью, когда он заговорил:

— Обязательно поговорю с ним и объясню, что нельзя сразу прыгать на колени красивой девушки.

— Джек!

Это было двойное восклицание. Кейт и ко всеобщему изумлению Габриеля, который почти буравил зятя стальным взглядом. Джек был абсолютно спокоен, когда сказал.

— Мой сын, к сожалению, пока мал, чтобы добиваться благосклонности леди. — Он медленно повернул к Габриелю голову и добавил как бы между прочим: — Или уводить у другого.

Эмили бы рассмеялась, если бы не ужас предстоящего расставания и боль в груди. Она посмотрела на Габриеля, который тяжело вздохнул, покачал головой, как бы признавая тот факт, что все в его семье чокнутые, и быстро покинул гостиную.

Милый, обожаемый Габриел. Как же сильно он заблуждался. У него была замечательная семья. Именно такой и должна была быть каждая семья. Чтобы ни один ребенок не знал, что такое страх, боль и одиночество. Чтобы никто не боялся цвета своих волос и при желании мог спокойно обнять свою маму, не боясь ее гнева. Где отец мог позволить погладить свою дочь по голове, как это делал сейчас Себастьян, и мир от этого бы не рухнул. И никакой дьявол не смог бы забрать дитя из такой семьи.

Эмили теснее прижала к себе Уилла и на секунду прикрыла глаза, с мукой осознавая, что вся ее жизнь, ее семья, ее представления о мире, мужчинах и их поведении были в корне неверны. О такой семье она в тайне мечтала все свои двадцать три года. Такая семья без лишних слов приняла ее и предложила дружбу.

И такую семью ей предстояло покинуть. Потерять.

Навеки потерять и Габриеля… Человека, который подарил ей все сокровища мира.


Глава 21

Время бежало с неумолимой быстротой, а он так и не успел поговорить с ней. Габби места себе не находил еще и потому, что вся его семья чувствовала, видела его напряжение, возможно, понимала, что с ним происходит, а некоторые и вовсе раздражали его своими шуточками настолько, что начала болеть голова. У него не было аппетита, у него не было настроения. Габби хотелось послать всё к черту, вскочить из-за стола и увести из столовой Эмили для того, чтобы расставить все точки над i.

Он и забыл, что купил некогда ей платье, но как раз именно сегодня она и надела муслиновый наряд, который так соблазнительно подчеркивал каждый изгиб ее стройного тела, что ему было непросто смотреть на нее. Аккуратно уложив волосы, она стала такой прелестной, такой обворожительной, что невозможно было оторваться от нее. Как же ей шёл наряд! И как точно он угадал с размером!

Но к его большой досаде, как бывает в особых случаях, детей позволили поужинать с взрослыми. Они приставали к Эмили многочисленными вопросами, не давай ей как следует покушать. А она вероятно с утра так и не проглотила ни кусочка. Габби знал это наверняка, потому что чувствовал ее напряжение.

— Тетя Эмили, вы неважно выглядите, — вдруг сказала Тэсса, сидя рядом с Эмили. Габби встревоженно поднял голову и посмотрел на нее. — Это вас Уильям так сильно утомил?

Эмили действительно была немного бледна. И почему-то напоминала ту пугливую и настороженную девушку, какой она предстала перед ним в начале их пути. Габби хотел встать и подойти к ней, но остался сидеть на месте, заметив взгляды всех своих родных, направленных на нее, от чего Эмили еще больше смутилась.

Она натянуто улыбнулась, но все же мягко ответила:

— Нет, дорогая, твой брат нисколько меня не утомил.

Габби видел, с какой теплотой она смотрит на детей. По-особенному. Почти как на Ника. Почти, потому что Ник был для нее исключением.

— Видишь, Тэсси, тете Эми нлавятся мои лассказы! — радостно воскликнул шепелявый малыш, с обожанием глядя на Эмили.

Он сидел по другую от нее сторону, и Габби увидел, с какой безграничной нежностью, Эмили потянулась и погладила Уилла по голове. И как при этом засветилось лицо малыша. Удивительно, как легко ей удавалось найти общий язык и ладить с детьми. Как бы она ладила с детьми, если бы они были ее собственные? Эта мысль почему-то настолько сильно взволновала Габби, что он быстро потянулся к бокалу с вином.

Тэсса тем временем раздраженно посмотрела на брата.

— Ты всегда всем морочишь голову своими рассказами.

— А ты всегда молочишь голову своими лисунками! — не остался в долгу Уилл.

— Дети! — строго проговорила Кейт, взглянув на старшую дочь. — Тэсса, милая, ты ведь старшая и не должна пререкаться с братом.

— Да, мама, но… — Она грустно посмотрела на Кейт. — Я тоже хочу поговорить с тетей Эмили.

Почему все дети так упорно называли ее тетей? — гадала Эмили, с щемящей нежностью глядя в умоляющие глаза всех племянников и племянниц Габриеля, которые навечно запали ей в душу. Никого она не могла обделить своим вниманием, которого так упорно добивались, поэтому повернулась к Тэссе.

— Я слышала, ты умеешь хорошо рисовать. Кто тебя научил этому?

Лицо малышки вдруг засияло так, будто ей подарили пони.

— Правда вы слышали об этом? Вам дядя Габби рассказал об этом?

Габби вдруг застыл, ожидая, что она посмотрит на него. Но она даже не повернула в его сторону свою голову. Что немало удивило его. И задело. Что с ней творилось? Неведение постепенно начинало сводить его с ума. Боже, когда закончится этот чертов ужин?!

— Да, — наконец ответила она. Голос ее прозвучал очень нежно. По-особенному нежно. — Он говорил, что у тебя хорошо получаются слоны.

— Он так говорил? — послышался удивленный голос Джека, который быстро взглянул на Габриеля и улыбнулся. Взгляд его был такой понимающе, что Габби захотелось разбить об его голову всю посуду на столе. Заметив гневное выражение лица Габби, Джек перестал улыбаться и добавил: — Мне показалось, что это была крыса. Только без хвоста.

— Это была не крыса, папа, — обиженно сказала Тэсса, став серьезной. Она посмотрела на дядю. — И это был не слон, а лошадь, которую я не успела дорисовать.

— И чья это была лошадь, милая? — заинтригованно вступила в разговор Тори, взглянув почему-то не на девочку, а на прямо сидящую Эмили.

Габби всегда боялся вопросов Тори. Потому что в них бывал такой скрытый смысл, который давал ей больше ответов, чем ты об этом подозревал.

— Это была лошадь дяди Габби.

— Когда это ты видела коня дяди Габби? — спросил самый смышленый из детей Джеймс, сын Тони. — Он ведь всегда летом приезжал к нам и катался на коне папы.

— Верно, — согласно кивнула его белокурая сестра, сидящая рядом.