— Какой мерзавец! — потрясенно воскликнула Кейт. — Как можно запрещать ходить в церковь? — Она вдруг повернулась к Алекс. — Милая, расскажи нам, наконец, откуда вы с Габби знаете эту девушку.

Алекс медленно поправила свои круглые очки прежде, чем осторожно заговорить:

— Ее семья живет по соседству с Пембертоном, а Эмили была лучшей подруги Эммы, сестры Тони.

Тори заинтересованно посмотрела на сестру.

— А почему была? Они больше не дружат?

— Эмма была очень привязана к ней…

— Да Эмма была единственным человеком на свете, которая понимала и любила Эмили! — воскликнул Габби и, не в силах усесться на месте, вскочил с кресла и подошел к окну, встав спиной к сестрам. Его всю колотило от гнева и боли за Эмили.

— Да, — тихо сказала Алекс, с беспокойством глядя на трясущиеся плечи брата. — Эмма очень сильно переживала, когда Эмили уехала…

И снова рык Габриеля прервал ее.

— Черт побери, она не уезжала, ее вышвырнули из дома, как ненужную вещь! Ее родители без зазрения совести отказались от нее, бросили на произвол судьбы и не пошевелили и пальцем, чтобы помочь убитой горем дочери!

Алекс долго смотрела в спину брата, прежде чем рискнула спросить:

— Что тогда произошло?

Габби прикрыл глаза, не в силах смотреть на медленно падающие хлопья снега, которым полагалось утешать своего зрителя, а не усугублять переживания.

— Я видел ее за день до того, как это произошло, — наконец, заговорил он хриплым от муки голосом, который поразил сестер в самое сердце. — Тони разрешил мне тогда взять его лошадь, чтобы покататься, и я случайно набрел на поляну, где сидела Эмили. — Перед глазами встала до боли дорогая картина. — Она сидела под кленом. Такая одинокая, уязвимая. И такая красивая… — Его Эмили! Любовь всей его жизни. Габби поражался, как все же тогда сумел отпустить ее. — Она разрешила мне остаться. Я присел рядом с ней. Она читала книгу о суевериях. Я подумал, что она странная, но потом понял, что она просто потерянная. Она читала книги, чтобы в них найти ответы на свои вопросы, потому что никто из ее семьи не помогал ей постигать мир. А если это и делали, то отравляли всё то, что может украсить жизнь. Она хотела понять, почему цвет ее волос может вызывать такое отвращение ее родных и почему это отталкивает от нее людей. — Его рука снова сжалась в кулак. Он открыл глаза и посмотрел в темноту ночи. — Отец называл ее дочерью дьявола, а мать постоянно терроризировала ее и требовала, чтобы она перекрасила свои отвратительные волосы.

— Боже, что за жестокость! — не выдержала Кейт, положив руку себе на грудь. — И все потому, что она рыжая? У нее прекрасные волосы! Как можно говорить такое собственной дочери?

Габби вдруг ощутил такую глубокую признательность к Кейт, что сдавило в груди. Он, наконец, повернулся и посмотрел на нее, безгранично благодарный судьбу за то, что у него были сёстры.

— Спасибо… — пробормотал он, впервые понимая чувства Эмили, когда она стремилась поблагодарить его.

Кейт замерла, увидев в глазах брата такую боль, что стало трудно дышать. Она хотела встать, подойти к нему и обнять его. Он напоминал ей того потерянного и одинокого мальчика, который только что потерял родителей. Но теперь перед ней стоял уже не мальчик. Это был мужчина, страдающий за судьбу девушки, которую привел с собой домой. Судьба которой вызывала в нем такие глубокие страдания. Боже, это могло означать только одно!

— Как долго ты был с ней тогда? — тио спросила Кейт, с болью глядя на брата.

— Я… — Габби откашлялся и выпрямился, пытаясь взять себя в руки. — Не помню, но достаточно долго, чтобы захотеть свернуть шею ее родителей! Боже, — простонал он, опустив голову, и провел ладонью по растрепанным волосам. — Я должен был проводить ее до дома, ведь она была одна, и было опасно гулять одной по пустынным местам! Если бы я сделал это, ничего бы этого…

— Подожди! — не сдержалась Алекс и встала, изумленно глядя на него. — Ты что же, винишь себя за то, что с ней произошло?

Кейт тоже встала, глядя то на брата, то на младшую сестру.

— Что с ней произошло?

Алекс пришла на помощь Габби, который не смог бы сам поведать об этом.

— Друг ее брата, тот еще мерзавец, напал на нее, подвергнув жуткому насилию, а ее родителям сказал, что она сама соблазнила его. Все члены ее семье поверили ему, а ее выгнали из дома за то, что по их мнению она опозорила их.

— Боже мой, — одновременно выдохнули Кейт и Тори, пораженно глядя на брата.

— Именно этот мерзавец и ее брат похитили Ника! — гневно прорычал Габби. — Они привезли малыша к ней, запугали и велели присматривать за ним, пока они не запутают следы и не оторвутся от моей слежки.

— Господи, — снова выдохнула Тори, поднявшись на ноги. Такого поворота событий она даже не ожидала. Из писем брата она уже знала, кто стоит за похищением Ника. Кто все это время желал зла ее семье, но даже не смогла бы предположить, какую роль во всем этом сыграла Эмили. Бедная девушка! Девушка, которую ее брат знал так много лет. И хотел каждый год найти под клёном. — Как можно было не поверить собственной дочери? И как можно было так легко отказаться от нее? Никто так и не смог защитить ее?

— Нет, она была вынуждена защититься сама! — Гнев Габби, как и головная боль, быстро усиливались. — Какое счастье, что я подарил ей тогда свой перочинный нож! Только благодаря этому она смогла спастись, но даже это обернулось против нее, потому что родители обвинили ее в том, что она сделала хромым этого…

— Боже, Габриел, подожди, — прервала его ошеломленная Тори. — Ты отдал ей тот самый нож, который дарил тебе отец на десятилетие?

Ножик, с которым он никогда не расставался.

— Да, — совершенно спокойно ответил он, будто не видел ничего особенного в том, что лишился столь значимой для него вещи. — И слава Богу, что я это сделал, потому что она вовремя вонзила нож в ногу мерзавца, который чуть было не изнасиловал ее.

— Какая молодец! — сказала Кейт, искренне радуюсь за Эмили. Но последние слова брата насторожили ее. — Подожди, ты сказал, «чуть было не изнасиловал», а Алекс сказала, что Эмили подверглась насилию. — Она как-то странно посмотрела на Габби. — Это значит, что насилия всё же не было?

— Да, — ответил Габби, не подозревая о том, что от него хотят услышать совсем другое.

Кейт сделала шаг в его сторону.

— Эмили рассказала тебе об этом?

— Нет…

— Тогда, как ты узнал, что насилия не было? Ведь в этом случае получается, что она оставалась…

— Черт побери, Кейт! — не на шутку разгневался Габби, решив, что сестры сомневаются в невинности Эмили. — Она была тогда слишком молода, чтобы знать, что это такое! И была испачкана чужой кровью, поэтому была вынуждена поверить лживым словам негодяя. Все эти семь лет она полагала, что обесчещена, хотя на самом деле до недавних пор даже не умела целоваться.

Кейт долго смотрела на него, получив все ответы на свои вопросы. А потом медленно улыбнулась и сказать Габриелю то, что не рискнула бы сказать никто.

— То есть, ты хочешь сказать, что теперь она очень хорошо целуется?

Габби вдруг замер, поняв, что только что произошло. Он смотрел на сестру со смесью гнева и изумления, а потом сокрушенно покачал головой. Если бы на месте Кейт стоял другой человек, он бы разорвал на части любопытного смельчака. Но Габби знал, что Кейт действовала без умысла.

— Боже… — выдохнул он.

Кейт это не остановило, потому что она задала еще один вопрос:

— Неужели она была невинна?

— Черт побери, Кейт, если я говорю, что она была невинна, значит это так!

На этот раз Кейт промолчала, но легкая улыбка на ее губах сказала о многом. В воздухе так и витали слова: «Она была невинна до недавних пор, что можно было выяснить лишь одним способом».

Габби застонал, подошел к своему креслу и буквально упал в него, ощущая небывалую усталость и растерянность.

— Не могу поверит, что вы заставили мне сказать такое!

Видя состояние брата, Тори решила немного отвлечь его.

— Габби, милый, как получилось так, что она поехала с тобой?

Габби устало закрыл глаза.

— В тот день я не узнал ее, слишком тревожась за Ника.

— А она узнала тебя? — послышался осторожный вопрос Кейт.

Габби все ж ответил.

— Нет.

— Тогда как же она согласилась поехать с тобой?

Габби открыл глаза и посмотрел на сестер, удивляясь над странным вопросом.

— Не она решила ехать со мной. Я считал, что она причастна к похищению Ника и взял ее с собой, чтобы потом сдать судье.

Как глупо это прозвучало из его уст теперь, когда столько всего связывало его и Эмили!

— И как ты взял ее с собой? — осведомилась Кейт, пристально глядя на Габби. — Если вы не узнали друг друга, тогда вы были врагами. Ты связал ей руки и ноги?

Когда Габби взглянул на нее, Кейт ожидала увидеть гнев в его глазах, но он казался по-настоящему задумчивым, когда ответил:

— Нет, она сама пошла за мной.

И ведь правда, вдруг подумал Габби, вспомнив тот день. Он не тащил ее к экипажу, да и она нисколько не сопротивлялась. Тогда почему она согласилась поехать с ним, если тоже не узнала его?

— Зная, что ты сдашь ее судье? — это был уже вопрос Алекс.

Габби вскинул голову и пораженно смотрел на сестер, которые обратили его внимание на факт, упущенный им самим. Факт, который мог многое прояснить. Внезапно заговорила Тори, глаза которой светились теплотой и пониманием.

— Сколько времени побыл у нее Ник, прежде чем ты нашел ее?

Габби нахмурился.

— Около двух дней…

— И она всегда рассказывала ему сказки на ночь?

— Да. — Габби вдруг с грустью подумал, что она так и не дорассказала историю про трех царевичей. — Ник просто влюблен в нее, обожает ее голос. Даже в экипаже она рассказывала ему сказки, чтобы он уснул. А когда он просыпался и не видел ее рядом, начинал так надрывно плакать, будто его четвертуют.

— Что еще делал мой сын?

— Он всегда требовал ее присутствия, а Эмили была только рада угодить этому хитрецу. А когда у него начались колики, она места себе не находила и ухаживала за ним, давая укропной воды, пока он не успокоился. И вместо того, чтобы потом отдыхать самой, она стирала его пеленки, которые сама же соорудила для него, порезав пару простыней еще в своем коттедже.

— Что она сделала? — изумленно спросила Алекс, глядя на брата, который всё еще ничего не понимал.

— Да, я отругал ее за это, но она… — Наконец, он увидел странные взгляды сестер, направленные на него, и выпрямился. — Подождите, что это с вами?

— Габби, — заговорила мягко Тори, сделав шаг в его сторону. — Как считаешь, о чем думает девушка, которая полагает, что обесчещена и что никто никогда не возьмет ее в жены? Если только она сама захочет выйти замуж, учитывая всё то, что с ней сделали. Что думает девушка, которая смотрит на чужого ребенка и знает, что сама никогда не станет матерью? — Увидев, как расширились от потрясения глаза Габби, Тори тихо добавила: — Она пошла с тобой, не зная тебя, только для того, чтобы в целости и сохранности вернуть мне Ника.

Габби вдруг ощутил такую боль в груди, что стало трудно дышать. Вот почему она всегда смотрела на Ника с такой грустью! Боже, почему он сам не подумал об этом?! Он должен был догадаться! Чтобы помочь ей. Помочь ей мечтать, отбросить сомнения, страхи прошлого. Он должен был помочь ей увидеть светлое будущее. С ним!

Однако теперь не было важно то, почему она пошла с ним. Ради Ника или нет, но теперь Габриел хотел, безумно желала, чтобы она осталась ради него самого. Из-за него. Он провел рукой по совершенно спутанным волосам.

— Боже, я люблю ее! — проговорил он с мукой в голосе, закрыв глаза. — Я не смогу отпустить ее… Я не отпущу ее!

Сестры быстро переглянулись друг с другом, отметив при этом, как предательски поблескивают глаза каждой. И даже Алекс не смогла это скрыть за линзами своих очков.

— Милый, — заговорила Кейт, проглотив ком в горле. От радости за то, что брат наконец нашел свою истинную любовь. Что он больше никогда не будет одинок. Они всегда говорили с сестрами о том, как бы устроить его жизнь после приезда домой. В дом, откуда он уехал после смерти родителей будучи десяти лет, и посещал довольно редко. Дом, который вызывал столько боли и воспоминаний. Какое счастье, что он нашел девушку, которая могла бы разделить с ним его чувства. И даже больше, учитывая те грустно-тоскливые взгляды, которые Эмили бросала на их брата. Сделав глубокий вдох, она медленно заговорила: — Ты говорил ей, что любишь ее?

Брат растерянно покачал головой.

— Нет.

— А она говорила тебе, что любит тебя? — спросила Тори, догадываясь, что они так и не признались друг другу в самом сокровенном.