– Я… – Лена нервно сглотнула, глядя на его руки.

– Не беспокойся, я не собираюсь тебя бить, – холодно произнес Клим. – Или ты хочешь?

– Нет, – ответила Лена и на всякий случай мотнула головой. Вдруг он не расслышал? – Не надо. Я не люблю боль.

– Серьезно? – вскинул брови Клим и двинулся на нее. – С каких пор?

Лена жадно вздохнула. Клим положил ей руку на плечо и подтолкнул к кровати. Она послушно легла, чувствуя, как глохнет от собственного пульса. Клим заставил ее поднять руки и, перетянув их ремнем, привязал к спинке кровати. Грубые края кожи тут же врезались ей в запястья, причиняя боль. Но она не стала жаловаться. Молча смотрела, как Клим расстегивает рубашку и стягивает ее с себя. Волосы упали ему на лоб, и он небрежно откинул их в сторону. Лена залюбовалась его сильным телом. Оно не было накачанным – скорее, подтянутым и немного рельефным.

– Завяжи мне глаза, – отважилась попросить Лена. Ее голос прозвучал хрипло, словно она простыла. Она старалась лишний раз не шевелиться, чтобы запястьям не было больно.

Клим не стал задавать ей вопросы. Открыл шкаф и, порывшись там, достал черный шелковый платок. Склонился над ней и завязал глаза. Лене стало сразу спокойней. Мышцы расслабились, по телу разлилось тепло. Пальцы Клима снова коснулись ее кожи, она сконцентрировалось на ощущениях. Тело тут же отозвалось желанием.

Кровать скрипнула, и Лена поучаствовала, что Клим оказался сверху. Его дыхание коснулось ее щеки. Он раздвинул ей ноги и грубо вошел в нее. Боль была резкой, и Лена дернулась. Ремень впился ей в кожу. С губ слетел тихий вскрик. Ей еще никогда не было так больно. Захотелось расплакаться и немедленно это прекратить. Клим задвигался в ней быстро и напористо, не обращая внимания на ее всхлипы. Боль отступала, уступая место возбуждению, и в какой-то миг оно полностью вытеснило ее. Страсть накрыла ее, заставляя ее тело выгибаться. Ей хотелось освободить затекшие руки, чтобы обнять Клима, но у нее не вышло. Оргазм накрыл ее с такой силой, что она закричала. Клим оборвал ее крик, закрыв рот поцелуем. Не видя ничего и потеряв власть над своим телом, она проваливалась в бездну ощущений.


После секса они молча лежали в объятиях друг друга. Сейчас, рядом с ним ей было по-настоящему хорошо. Она любовалась им, грелось его теплом и мечтала об одном: чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Нет, не так: лучше, чтобы у них было еще миллион других ночей, в которых они будут лежать в обнимку, слушая дыхание друг друга.

– Я больше не хочу делать это через боль, – тихо сказала Лена.

– Я перегнул палку? Для тебя это было слишком? – встревожился Клим.

– Немного.

– Почему ты не остановила меня?

– Я хотела понять границы своих желаний и пришла к выводу, что не смогу нырять так глубоко. Это не для меня, – сказала Лена и прочитала в глазах Клима облегчение.

– Хорошо, что ты поняла это сейчас, – взяв ее за руку и поцеловав в запястье, сказал Клим. Лена вздрогнула от боли и кивнула. – Позже это было бы сложнее.


Когда за окном начало светать, Клим поднялся и отправился в душ. Лена пожалела, что не предложила составить ему компанию. Она осталась лежать в постели, обнимая смятую подушку. На запястьях у нее остались синяки, кожа была содрана, но она ни о чем не жалела. Ей даже в голову прежде не могло прийти, что она может испытывать такие сильные чувств, что сможет выдержать их и получить удовольствие. Завтра, скорее всего, все будет намного хуже, но сегодня эндорфины справились со своей работой отлично.

Клим вернулся через десять минут. Молча оделся. Лена внимательно наблюдала за ним. Ей хотелось запомнить каждое его движение, мимику, чтобы потом нарисовать его.

– Увидимся вечером? – спросила Лена, когда он, не прощаясь, направился в прихожую. Она вскочила с постели и голая побежала за ним.

– Нет, – сказал Клим. – Эта ночь была завершающей точкой в нашем романе. Продолжения не будет.

– Но почему? – воскликнула Лена.

– Ты знаешь. Нет смысла объяснять, – сказал Клим. Поцеловал ее в губы и направился к двери. Быстро справился с замком и вышел. – Прощай.

Дверь хлопнула, и Лена вздрогнула всем телом. Еще пару минут назад у нее была надежда, а сейчас…Она снова заплакала, так же горько, как в ресторане. Но сейчас она могла позволить себе не сдерживаться, и гостиная огласилась рыданиями. Да, она сама во всем виновата, но боль от осознания этого не становилась слабее.

– Ты знаешь… – захлебываясь слезами, прохрипела Лена. – Что я должна знать, Клим? Что ты не простишь мне ложь? Что любишь свою сестру, и я никогда не смогу сравниваться с ней и занять место в твоем сердце? Что я должна знать, Клим?


На работу Лена приехала с опухшим лицом и в дурном настроении. Ей пришлось натянуть на себя блузку и кардиган с длинными рукавами, чтобы никто не увидел ее изуродованных запястий. Ей было жаль, что сегодня только среда и впереди нет двух выходных, на которые можно было бы уехать в загородный дом. Запереться в своей комнате с книгой и грустить, а потом рисовать, пока глаза не заболят от напряжения.

– У меня отличная новость! – сияя, сообщила Оленька, подбегая к стойке.

– Ты выиграла миллион?

– Лучше! Иветта вышла из комы! – прощебетала Оленька. – Господи, какое же это облегчение! Срочно звони Климу!

Она прижала руки к груди и затанцевала по коридору. Это выглядело смешно и очень мило. Лена не смогла сдержать улыбку. От этого известия у нее отлегло от сердца. Клим должен быть счастлив, его любимая девушка снова будет с ним. А еще она порадовалась за Макса и отчима. Она знала, как сильно они переживали из-за Иветты и репутации клиники. И только на саму Иветту ей было глубоко плевать.

Глава 14


«Когда мне было семнадцать, я переспал с сестрой». – Эти слова повисли в воздухе. По крайней мере, так казалось Климу после того, как он их озвучил. Антон внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, не шутит ли он.

– Что стало причиной? – спросил он. – Ты влюбился?

– Нет. – Клим подумал, что будь так, это стало бы для него удобным оправданием. – Это было чувство вины.

– Не понимаю, если честно, – признался Антон и пригубил вино. – Объясни.

– Это длинная история, ее одним предложением не расскажешь.

– Ну, мы никуда не спешим, – сказал Антон. – И я вижу, что тебе необходимо выговориться. Как там у вас говорится? У каждого психолога должен быть свой психолог?

– Типа того, – засмеялся Клим. – Но ты прав: я никому и никогда об этом не рассказывал, даже своему психологу. Это было бы слишком.

– Понимаю. Есть такие вещи, о которых даже думать самому уже чересчур, – задумчиво проговорил Антон, имея в виду что-то свое. – Итак, я тебя слушаю.

– Иветта младше меня на три года. Мне было девять месяцев, когда мама вышла замуж за ее отца. У них был сумасшедший роман, полный страстей и криминальных разборок. Мама владела большим бизнесом, и ей приходилось его защищать всеми удобными способами. И не очень удобными тоже. Сначала муж поддерживал ее, они старались вдвоем держать оборону, но потом их отношения разладились, и мама выгнала его. Он от обиды хотел остудить у нее половину имущества, но она нашла хорошего адвоката, и тот сделал так, что он не получил ничего. Между ними развязались война, и тогда, чтобы надавить на маму, этот урод похитил собственную дочь. – Клим замолчал, собираясь с силами. Ведь сейчас ему предстояло озвучить свой самый главный позорный провал. Он осушил бокал вина и налил себе еще. – Ив тогда училась в первом классе, и я всегда забирал ее после школы, благо, она находилась рядом с нашим домом. Сестра ненавидела оставаться на продленке и всегда ждала меня в библиотеке. Ей нравилось читать, она быстро схватывала все новое. В шесть уже сносно говорила по-английски и читала на нем. Она была живым, любопытным ребенком, жаждущим каждый день узнавать что-то новое. В тот день, все было как обычно. Я зашел в библиотеку после занятий, Ив сидела там и читала. Она пожаловалась мне, что библиотекарь отказалась давать ей книжку, которую, как она посчитала, могут читать только подростки. Пришлось мне самому уладить эту неприятность и взять историю на свое имя. Ив была счастлива.

Мы шли домой. Валил снег, но было тепло. По пути мы лепили снежки и кидали друг в друга. Несмотря на разницу в возрасте, нам всегда было о чем поговорить. Мы любили проводить время вместе. Когда рядом с нами затормозила черная машина, я ничего не успел понять. Дверца открылась, и оттуда выскочил мужчина. Он схватил Ив и потянулся ко мне. Я шарахнулся в сторону и побежал. Я сделал это не думая, просто поддавшись инстинктам. А Ив… ее запихали в машину. Обернувшись, я увидел это, и мне стало страшно и стыдно за свое предательство. И я побежал обратно, но дверцы уже захлопнулись, и машина на скорости пролетела мимо. Я видел лицо Ив, ее страх и взгляд, полный отчаяния и смятения. Никогда его не забуду!

Дома я наврал, что пытался отбить сестру, но меня толкнули, и я потерял сознание. Где-то в глубине души я догадывался, что даже если бы сказал правду, меня никто не стал бы ругать. Но мне было противно от самого себя, и казалось, что ложь может немного скрасить это малодушие. Но оказалось, что это так не работает. Зато я запомнил модель машины и ее номер. Благодаря этому мама быстро узнала, что похититель Ив – ее отец, и развернула бурную деятельность. Наша квартира тут же наполнилась людьми, в основном это были мужчины. Одни были похожи на бандитов, другие – на военных, но и те и другие пугали меня до чертиков, мне казалось, что они знают мою страшную тайну. Я не находил себе места. Ночью я не мог спать, потому что мне снилась Ив, которая винила меня в своей смерти.

Не знаю, что сделала мама, но через три дня Ив вернулась домой. Ее отправили на обследования в больницу, там сказали, что она пережила сильный стресс, но в целом с ней все в порядке. Несколько месяцев после этого Ив не разговаривала. Ее водили по разным консультациям, но ничего не помогало. Она отказывалась ходить в школу, но по-прежнему много читала, изучала языки. Первое время я не знал, как с ней общаться, как просить прощения за то, что бросил ее в беде. Я понятия не имел, как с ней об этом заговорить. Мы продолжали общаться, словно ничего не произошло. Ходили гулять, я читал ей вслух, мы смотрели мультики.

После того как стало известно о том, что отца Иветты убили, она снова начала разговаривать. Даже попробовала вернуться в школу и ходила туда больше года. Потом ей надоело, и она попросила маму помочь ей с экстернатом. Знания давались ей легко, поэтому проблем не возникло. А потом… что-то случилось. – Клим осушил второй бокал вина и вытер рот тыльной стороной ладони. Посмотрел на Антона, который сидел, положив руки на стол, и внимательно его слушал. – Ив исполнилось тринадцать, когда она впервые заговорила со мной об этом. Я постарался обратить все в шутку, но она этого не одобрила, дав понять, что все серьезно. Мне тогда было шестнадцать, я учился в десятом классе и был влюблен в девчонку, которая отвечала мне взаимностью. С ней у меня был первый секс. Она часто бывала у нас дома, мы вместе готовились к урокам. Ив ее знала и откровенно недолюбливала. К слову, в свои четырнадцать она выглядела старше и была намного красивее моей возлюбленной.

Друзей у Ив не было – впрочем, так же, как и сейчас. У нее был мальчик, который ей нравился, они общались на курсах французского языка, но когда она пригласила его домой, он не пришел. Она прождала его весь день, звонила узнать, что случилось, но мальчишка как в воду канул. Потом он перевелся в другую группу, и Ив больше никогда о нем не говорила. Издали они виделись, но он так к ней и не подошел.

Как-то вечером, когда я собирался на свидание, Ив подошла ко мне и сказала, что хочет чтобы у нас был секс и я стал ее первым парнем. Не дав мне опомниться она привела несколько аргументов и говорила так расчетливо, словно покупала недвижимость для сдачи в аренду. Когда я сказал ей, что это невозможно и я никогда этого не сделаю, она сказала то, чего я боялся больше всего в жизни.

«Ну, тогда все узнают, что в момент моего похищения ты просто сбежал, – пожав плечами сказала Ив. – Что бросил меня. Думаю, мама от этой правды будет просто в восторге. Считаешь, ей лучше сейчас сказать или перед завтраком?»

Не зная, чего она этим хочет добиться, я пообещал ей подумать. Мне нужно было время, чтобы сообразить, что делать. Так как посоветоваться было не с кем (на такие странные темы сложно просить совета, о них даже думать стыдно), мне пришлось решать все самому. У меня не было других вариантов. Я был полностью в ее власти, и она хотела укрепить ее еще больше.

Клим замолчал. Он устал говорить, ему нужна была передышка. Антон налил ему вина и пододвинул бокал.

– Ты поэтому решил стать психологом? – спросил он.

– Отчасти. Я начал интересоваться психологией сразу после возвращения Иветты, чтобы помочь ей снова заговорить. Мне очень хотелось загладить перед ней свою вину, – сказал Клим. – И других идей у меня не было. Правда, какое-то время я думал, что она забыла об этом, иначе она бы высказала мне все, но я ошибся.