Джорджетт Хейер - Опасное богатство

Бернард Тэвернер по-прежнему крепко сжимал край каминной доски. На его губах появилась тень улыбки.

– Интересна, но не убедительна, лорд Ворт.

– Отлично, – сказал граф. – Теперь надо перейти к вашей следующей и, к счастью, последней попытке убрать Перегрина. Должен отдать вам справедливость и потому скажу, что, я думаю, вы не стали бы прибегать к таким действиям, если бы не была объявлена точная дата женитьбы Перегрина, и вам показалось бы, что от него надо избавиться как можно быстрее. Вас очень прижало, мистер Тэвернер, и вы несколько поторопились и не подумали о том, могу ли я принимать участие в этой афере. А в действительности же, с того самого момента, когда был объявлен день свадьбы Перегрина, вы не могли сделать ни одного шага из своего дома, о котором бы мне тотчас же не доложили. Вы подозревали Хинксона, но человек, который стал вашей тенью, был совсем не Хинксон. За вами неотступно следовал куда более верный человек, которого вы знаете так же хорошо, как и меня самого. Вы ему даже как-то кинули шиллинг за то, что он подержал вам лошадь. Вы не узнаете моего грума, мистер Тэвернер, когда его увидите?

Мистер Тэвернер не сводил глаз с лица Ворта. Он глотнул воздух, но ничего не сказал.

Граф взял понюшку табаку.

– Вообще-то, – проговорил он задумчиво, – мне кажется, Генри его миссия вполне понравилась. Правда, она как-то умаляла его достоинство. Но он очень ко мне привязан, мистер Тэвернер. А такой человек – это куда более надежное средство и орудие, уверяю вас, чем любой из тех, кого вы наняли и кои оказались столь мало надежны. И он безоговорочно выполнял мое распоряжение никогда не выпускать вас из вида. Вы удивитесь, насколько Генри изобретателен. Когда вы отправились в Нью-Шорехем, чтобы заключить сделку с этим вашим далеко отъезжающим приятелем, вы захватили с собою и Генри: он свернулся клубочком и залез под фартук экипажа. Его описание сего необычного способа путешествия вряд ли годится для женских ушей, но оно достаточно наглядно. Однако я вас опередил. Вы предприняли первый шаг – представили Перегрину в качестве нового слуги своего человека – я бы сказал, поступок более чем отчаянный. Вы бы поступили куда мудрее, мой дорогой сэр, если бы при таких обстоятельствах вышли на первый план сами, – вам надо было бы избавиться от Перегрина самому, лично. Ну а вы сделали все, чтобы переправить Перегрина отсюда подальше и погрузить его (на корабль. Что же вы собирались делать с ним дальше – сбросить за борт? Было бы интересно узнать, какую же судьбу вы ему уготовили. Мне остается надеяться, что об этом догадался Тейлер. У него была очень сложная задача – в удобный момент во время поездки в Вортинг как-то перехватить Перегрина и вручить его прямо, капитану этого корабля. И, чтобы быть вдвойне уверенным в удаче, Тейлер до своего отъезда постарался напоить Хинксона так, что тот свалился под стол. Но голова у Хинксона куда как крепче, чем кто-либо мог бы себе представить, и вместо того, чтобы лежать под столом, он примчался ко мне. Я перехватил Перегрина по дороге к Западной скале и попросил его срочно поехать ко мне домой по очень важному делу. А как только он оказался под крышей моего дома, дал ему вина со снотворным, а Генри проделал ту же операцию с Тейлером. После этого Генри отвез Тейлера на то место встречи, которое назначили вы, мистер Тэвернер, и вручил его вашим нетерпеливо ожидавшим друзьям. И именно он написал вам ту записку, которую вы приняли за послание от Тейлера. Он написал, что свою часть задания он выполнил и встретится с вами в Лондоне. Перегрина в тот же вечер вынесли из моего дома и погрузили на яхту, которая стояла на якоре в гавани Нью-Шорехема.

– О Боже, как вы могли? – произнесла Джудит. – Сколько же он бедный, выстрадал!

Граф улыбнулся.

– Чарльз испытал те же чувства, что и вы, мисс Тэвернер. К счастью, у меня не такое нежное сердце, как у вас обоих. Перегрин же не испытал никаких страданий, кроме головной боли, да еще радость от недельной прогулки на яхте при отличнейшей погоде. Он даже и не представлял себе, какой опасности подвергся, потому что я передал капитану яхты свое письмо, где объяснял все, что произошло. Это письмо Перегрину должны были отдать, как только он придет в себя.

– Вы могли бы мне обо всем рассказать! – произнесла Джудит.

– Мог бы, если бы у меня не было горячего желания попытаться сделать все, чтобы ваш кузен сам себя выдал, – спокойно ответил Ворт. – И именно с этой целью я и уехал из Брайтона. Остальное за меня доделал Чарльз. Он сделал так, чтобы мистер Тэвернер поверил – разве не так, мой дорогой сэр? – что мы с ним затеяли обманом заманить вас в Лондон и там силой заставить выйти замуж за него или за меня. Он специально, прямо под носом мистера Тэвернера, обронил разрешение на брак. А уж дальше предоставил вашему кузену поступать по его собственному усмотрению. И вы, сэр, очень испугались, а именно это нам и нужно было. Таков результат. Игра кончилась!

– Но, но вы сами? – спросила мисс Тэвернер в большом удивлении. – Где же были вы, лорд Ворт? Откуда вы знали, что кузен повезет меня именно сюда?

– Этого я не знал. Но когда Генри сумел доложить Чарльзу, что ваш кузен в субботу вечером уехал из Брайтона, Чарльз немедленно дал мне об этом знать. Я в воскресенье вечером вернулся в Брайтон и с тех пор оттуда не уезжал, ожидая, что еще предпримет ваш кузен. Сегодня утром Генри последовал за вами на почтамт, увидел там вас и мистера Тэвернера и бегом примчался ко мне. Я бы мог перехватить ваш экипаж по дороге сюда в любой момент, но я этого не хотел.

– И это было несправедливо! – воскликнула мисс Тэвернер. – Вы должны были мне все сказать! Я вам благодарна за все, что вы сделали, но это! – она встала с кресла, и щеки ее запунцевели, когда она повернулась к кузену. Тот по-прежнему не отходил от камина; лицо его окаменело и стало почти бескровным. Джудит вздрогнула. – Я вам так доверяла! – сказала она. – И все то время, когда вы пытались убить Перри, я, глупая, считала вас нашим другом. Да, я подозревала нашего дядю, но вас – никогда!

Мистер Тэвернер сдавленным голосом произнес:

– Что бы я ни сделал, мой отец не имеет к этому ни малейшего отношения. Я не признаюсь ни в одном из описанных вами злодеяний. Арестуйте меня, если хотите. Лорд Ворт еще должен все свои обвинения доказать.

У Джудит задрожали губы.

– Я не в силах вам ответить. Вся ваша доброта, ваши заверения в бесконечной ко мне любви и уважении – все это ложь! О Боже, как это все ужасно!

– По крайней мере, мое отношение к вам было абсолютно искренним, – хрипло произнес мистер Тэвернер. – Оно было настолько реальным и стало таким… Но не стоит об этом теперь говорить!

– Если вы так отчаянно нуждались в деньгах, – медленно произнесла Джудит, – почему вы не сказали об этом нам? Мы с Перри были бы просто счастливы помочь вам уладить ваши затруднения!

Мистер Тэвернер поморщился от ее слов, а граф изрек весьма отрезвляющим тоном:

– Возможно, возможно! Но само собой разумеется, что в этом случае свое слово мог сказать и я тоже, дорогая моя воспитанница. И кроме того, как я себе представляю, испытывая искушение получить состояние в двенадцать тысяч фунтов в год, вряд ли бы мистер Тэвернер был удовлетворен тем, что стал бы жить на вашу помощь. Ну а теперь я предлагаю, мисс Тэвернер, чтобы вы передали это дело целиком в мои руки, вы не возражаете? Теперь вам нечего опасаться своего кузена, а продолжать эту беседу дальше – просто бесполезно. Вы сейчас выйдете и увидите, что экипаж, который отвезет вас домой в Брайтон, уже наверняка прибыл. Мне бы хотелось, чтобы вы прошли к экипажу и предоставили мне завершить эти дела, как я сам найду нужным.

Джудит вопросительно взглянула на графа:

– А вы со мной ехать не собираетесь? – произнесла она.

– Я должен попросить у вас извинения, мисс Тэвернер. Мне еще надо кое-что сделать здесь.

Мисс Тэвернер разрешила ему проводить себя до двери, но когда граф открыл дверь и хотел ей на прощанье поклониться, Джудит положила ему на плечо руку и почти прошептала:

– Я не хочу, чтобы его арестовали.

– Можете спокойно предоставить все это мне, мисс Тэвернер. Никакого скандала не будет.

Джудит бросила взгляд на кузена и потом снова посмотрела на Ворта.

– Очень хорошо. Я… Я пойду. Но… Лорд Ворт… Я не хочу, чтобы вам причинили боль!

Он мрачно улыбнулся.

– Не стоит обо мне тревожиться, дитя мое. Меня никто не обидит.

– Но…

– Идите, мисс Тэвернер, идите, – спокойно попросил граф.

Почувствовав в его голосе твердую решимость, мисс Тэвернер повиновалась.

На улице возле коттеджа она увидела экипаж с четырьмя запасными лошадьми. На боковых стенках экипажа был изображен родовой герб графа.

Джудит поднялась в экипаж и прислонилась спиной к подушкам. Экипаж тронулся. Закрыв глаза, Джудит предалась размышлениям. События последних нескольких часов, шок, испытанный ею оттого, что ее добрый кузен на деле оказался злодеем, – от всего этого сразу трудно прийти в себя. Поездка в Брайтон, которая еще сегодня днем казалась мисс Тэвернер такой бесконечной, теперь же прошла так быстро, что она даже не успела собраться с мыслями. В голове у нее все перепуталось. Наверняка пройдет немало часов, пока она снова обретет душевный покой; и только после этих долгих часов ум ее будет в состоянии воспринимать другие, более приятные события.

Экипаж плавно вез Джудит до Брайтона, где в доме на Морском Параде ее уже ждал Перегрин. Она бросилась на шею брату, и переполнившие ее чувства вырвались наружу потоком слез.

– О Перри, Перри! Какой ты коричневый! – рыдала Джудит.

– Ну и что? Разве из-за этого надо плакать, а? – очень удивился ее слезам Перегрин.

– Нет, нет, конечно, не надо! – продолжала рыдать сестра, прижимаясь щекой к плечу Перри. – Просто я так безмерно счастлива.

Если мисс Тэвернер ожидала, что брат возмутится тем, как с ним обошлись, то вскоре выяснилось: она глубоко заблуждалась. По его словам, он провел время самым наилучшим образом!

– Ничего похожего на это путешествие у меня никогда не было! – снова и снова восхищался Перегрин. – У меня должна быть своя собственная яхта! И, если Ворт на это не согласится, это будет с его стороны просто ужасно скверно! Я уверен, что Харриет такая яхта понравится больше всего на свете. Мне бы очень хотелось, чтобы Ворт тоже был здесь сегодня вечером; не понимаю, почему он не приехал. Эванс – это капитан на яхте Ворта – ну просто первоклассный малый! Эванс говорит, что у меня большие способности. Я даже ни разу не почувствовал никакой тошноты. А во вторник мы попали в штормовой вал, ты даже себе представить не можешь, в какой! А мне – хоть бы что! Никогда в жизни так прекрасно себя не чувствовал!

– Но, Перри, когда ты проснулся после того снотворного, ты нисколько не испугался?

– Конечно нет! А чего мне было пугаться? У меня чертовски болела голова, но очень скоро боль прошла. А потом Эванс передал мне письмо Ворта.

– Представляю себе, что ты почувствовал, когда его прочитал! Он все тебе рассказал?

– Конечно, все! Я был просто ужасно потрясен! Но знаешь, с тех самых пор, как наш кузен так дерзко вмешался тогда в это дело с дуэлью, я потерял к нему всякую симпатию.

– Но, Перри, в это дело тогда вмешался совсем не наш кузен! Именно он-то все сам и…

– Ах, так? Я уже позабыл. Но все одно к одному. Последние несколько месяцев я считаю, что наш кузен вряд ли достоин большого уважения.

– А ту заботу, которую проявляет о нас лорд Ворт, мы с тобой воспринимаем не так, как следовало бы! – слегка покраснев, сказала Джудит. – Если б только мы ему больше доверяли, если бы были к нему добрее, тогда, возможно, ему и не пришлось бы тебя куда-то прятать, или же…

– Господи, да что тут такого? – заявил Перегрин. – Лично я чрезвычайно рад, что он поступил именно так, потому что до этого я за всю свою жизнь никогда в море не был. И ни за что на свете такого удовольствия бы не пропустил! Сказать по правде, мне даже совсем и не хотелось снова быть на берегу, если, конечно, не считать встречи с тобой и с Харриет. Во всяком случае, я твердо решил приобрести свою собственную яхту. Конечно, она будет стоить огромных денег, и разумеется, десять против одного, что Ворт об этом и слышать не захочет.

– Мне бы хотелось, – несколько резко сказала Джудит, – чтобы ты направил свои мысли немного в другое русло! Мы должны воздать должное лорду Ворту! Если бы он нам не оказывал своего покровительства и не защищал нас, я очень склонна думать, что мы с тобой все бы превратили в ужасные руины.

– Это абсолютно верно, клянусь честью! Уверяю тебя, я желаю ему только всего самого доброго. А потом, ты ведь знаешь сама, лично я никогда не испытывал к нему такой антипатии, как ты, хотя, честно говоря, очень часто он был чрезмерно строгим.

Щеки мисс Тэвернер стали еще более пунцовыми.