Элисон Уир - Опасное наследство

— Невероятно, что Тальботы промолчали, когда стало известно о браке короля и Елизаветы Вудвиль. Все знают, насколько нежелателен был этот брак, так что недостатка в сторонниках они бы уж наверняка не испытывали.

— Анна, похоже, ты подозреваешь меня в том, что я все это выдумал? — вспыхнул Ричард. — Уверяю тебя, я много дней мучительно обдумывал полученную от епископа информацию. Возможные последствия настораживали: думаешь, я не понимал, что, если это станет достоянием общественности, дети моего брата наверняка лишатся наследства. Ибо доказательства, представленные Стиллингтоном, не вызывали никаких сомнений.

Старая герцогиня опустошила свой кубок.

— Доказательства легко сфабриковать, сын мой. И не забывай, что этот епископ рассорился с королем Эдуардом пять лет назад. После чего некоторое время провел в тюрьме. Не исключено, что в душе он лелеял мысль о мести и надежду вернуть королевскую милость при новом монархе — я имею в виду тебя.

— Ну, в таком случае его надежды тщетны, — сказал герцог. — Стиллингтон мне не нравится, хотя я и верю в подлинность истории, которую он мне рассказал. Можете не сомневаться, документы не фальшивые.

Жена и мать Ричарда погрузились в молчание.

— Палата лордов и палата общин, собравшиеся сегодня в Вестминстере по требованию Совета, признали факт существования этого брака, — настороженно сказал герцог. — После чего Бекингем предъявил им обращение, написанное на пергаментном свитке. Обращение представляло собой просьбу ко мне принять корону, там же говорилось, что сыновья короля Эдуарда являются незаконнорожденными, поскольку, вступая в брак с их матерью, он уже был женат на Элеонор Батлер. Таким образом, члены палаты лордов и палаты общин убедились, что король Эдуард и Елизавета жили в греховной связи, нарушая священные заповеди, а их дети являются незаконнорожденными и никак не могут наследовать престол.

Глостер допил вино и продолжил:

— Поднимался вопрос о наследовании короны Уориком, но его как претендента на престол тут же отвергли. Уорик лишен права наследования по решению моего брата Кларенса. И в любом случае он еще слишком молод и слаб для управления королевством. Поэтому, как разъяснил сегодня членам обеих палат в Вестминстере Бекингем, в настоящее время есть только один бесспорный и законный потомок моего отца Йорка — я.

Герцогиня Сесилия, услышав это, презрительно скривила губы, но промолчала.

— Бекингем сказал им, что у меня нет желания взваливать на плечи такое бремя, — как ни в чем не бывало вещал далее Глостер, — но что меня можно убедить при помощи составленного им прошения. Он оставил членам палат бумагу, и завтра мы узнаем, сколько человек ее подписали.

— Думаю, многие вспомнят судьбу лорда Гастингса, и это поможет им принять правильное решение. Не сомневайся, большинство подпишет бумагу, — заметила герцогиня Сесилия.

Анну заметно передернуло при этом замечании свекрови.

— Гастингс был изменником, — рявкнул герцог. — Его необходимо было устранить. И если уж мы заговорили об изменниках, то вы должны знать, что сегодня в Понтефракте казнили Риверса и Грея.

Женщины, потрясенные, замолчали. Кейт затошнило, и она отодвинула от себя тарелку.

— Надеюсь, они имели возможность воспользоваться правом на справедливый суд, — сказала герцогиня Сесилия.

— Вы на чьей стороне, мадам? — взорвался герцог. — Эти злоумышленники плели заговор, собирались меня убить. Главным судьей на процессе был граф Нортумберленд.

— Но лорд Риверс имел право на то, чтобы его судили пэры парламента, — не отступала мать.

— Его и судили пэры, — отрезал Глостер. — И давайте уже покончим с этим. — Он встал и направился к двери. — Я иду спать, — сказал он. — Завтра будет нелегкий день. Миледи? — Он протянул руку, и герцогиня Анна поднялась. На лице ее застыло строгое выражение.

— Позвольте пожелать вам доброй ночи, леди. — Герцог поклонился матери и дочери и вывел жену из комнаты.

— Лорды собрались! — сообщила Мэтти, вбежав в комнату Кейт на следующее утро. — Они ждут в большом зале.

Кейт оделась тщательно, понимая, что ей нужно выглядеть наилучшим образом в этот день, который обещал стать судьбоносным. Яркое платье из дамаста цвета свежей листвы спадало изящными складками под черным поясом; воротничок и манжеты были по контрасту сделаны из светло-зеленой ткани. Ее густые темные волосы лежали на плечах свободно, как это подобало незамужней девице, и она надела свою новую золотую подвеску, которая как нельзя лучше подходила к платью. Если не внутренне, то внешне Кейт была готова к удивительным переменам, потому что откровения вчерашнего вечера взволновали ее. Она ушла к себе с явным ощущением того, что отец проиграл словесную битву с бабушкой, однако понять, почему так произошло, было выше ее сил: девочка не обладала ни острым умом, ни опытом Сесилии. Очевидно, та видела какие-то стороны этих событий, которые были недоступны для Кейт, и это беспокоило ее.

Кейт и Мэтти пришли в помещение над залом галереи менестрелей одновременно с герцогиней Анной и ее старшими фрейлинами. В светло-голубом шелковом платье и в обычном своем головном уборе-бабочке, венчавшем косынку из серебристой вуали, Анна выглядела как настоящая королева.

— Кейт, пожалуйста, я хочу, чтобы ты сопровождала меня, — сказала она.

Потом появилась герцогиня Сесилия, и они втроем прошли на галерею и остановились там в ожидании, не отходя далеко от двери.

Внизу между возвышением и деревянными перегородками стояли почти все пэры Англии, их одеяния отливали всеми цветами радуги, тяжелые воротники и увешанные драгоценностями головные уборы сверкали в солнечном свете, проникавшем сюда через высокие витражные окна. Тут же в сопровождении старейшин и шерифов находился и лорд-мэр, а в задней части, под галереей, сгрудились рыцари и члены палаты общин. Кейт прониклась убеждением, что события, которые вскоре должны здесь произойти, будут иметь весьма важные последствия. Ведь именно в этом месте ее дядюшке, покойному королю Эдуарду, после поражения дома Ланкастеров была предложена корона. Неужели теперь этот громадный, величественный зал должен стать свидетелем восхождения на трон еще одного короля из дома Йорков? От подобной перспективы просто дух захватывало.

Увидев герцогиню Анну и герцогиню Сесилию, лорды обнажили головы и низко поклонились. Анна ответила изящным реверансом. Все благородное общество замерло в ожидании. И вот уже в другом конце галереи появился герцог в торжественном черном одеянии, следом шел священник. Герцог едва заметно кивнул своим женщинам.

— Мои добрые лорды, позвольте узнать причину вашего прихода, — сказал он, глядя сверху вниз на собравшихся.

Лорды снова поклонились, и тогда герцог Бекингем запрыгнул на возвышение.

— Ваша милость, мы принесли петицию, в которой умоляем вас проявить благородство и великодушие, приняв корону и титул короля этой земли, чтобы страна наша избежала опасности воцарения на троне сомнительного в своих правах и вдобавок несовершеннолетнего монарха и наслаждалась благодатью мира под твердой и надежной рукой.

Ричард ничего не ответил, но вид у него был сомневающийся и встревоженный.

— Мой добрый лорд, — смело продолжал Бекингем, — мы видим, что вы не желаете откликаться на нашу просьбу, но народ тверд в своей решимости: люди не хотят, чтобы ими правил сын короля Эдуарда. Если вы откажете нам в нашей разумной и законной просьбе, то у нас не будет выбора, как только избрать другого, чтобы он правил нами.

Последовало молчание. Две герцогини стояли неподвижные, как статуи, с абсолютно невозмутимыми лицами, а Кейт настолько преисполнилась важностью происходящего, что тоже застыла, словно окаменев.

Потом она увидела в толпе молоденькую светловолосую девушку, которая с любопытством смотрела на нее. Внимание Кейт привлекло явно чужеземное одеяние девушки: высокий гофрированный воротник и рукава с буфами. Их взгляды встретились, и за это короткое мгновение какая-то странная дрожь пробежала между ними; Кейт показалось, что она где-то видела это лицо прежде. Потом новые люди, протиснувшиеся в зал, вытолкнули вперед пришедших ранее, и незнакомка исчезла из виду. «Странно, — подумала Кейт, — что делает девушка среди всех этих важных людей? Может быть, какой-нибудь лорд привел с собой молодую жену или дочь?»

Но тут внимание ее отвлек отец, обратившийся к пришедшим.

— Мои добрые лорды, милорд мэр, граждане, я рад видеть вас, — сказал он со смиренным выражением. — Боюсь, вы застали меня врасплох, и должен признаться, что меня весьма огорчает перспектива поменять свое положение частного лица на королевский титул. У меня нет ни желания, ни стремления занять трон. Я надеялся провести дни в служении сыну моего брата.

— Увы, — громко возразил Бекингем, — если вы не внемлете нашей отчаянной просьбе, то к кому же нам тогда обратиться? Ваша милость — единственный подходящий наследник вашего отца, герцога Йорка, да будет благословенна его память. Никто более вас по происхождению, преемственности и способностям не подходит, чтобы управлять королевством. Разве не так, милорды?

Из толпы послышались громкие крики согласия. Глостер склонил голову: казалось, он просит наставления у Господа. Потом он решительно поднял взгляд. Кейт затаила дыхание.

— Милорды и члены палаты общин, поскольку его милость герцог Бекингем так красноречиво просил меня об этом от имени всех вас и поскольку вы признаете мое право занять трон, я даю свое согласие.

Зал взорвался одобрительными воплями и криками.

— Боже, храни короля Ричарда! — закричали люди. — Да здравствует король Ричард Третий!

Миледи вернулась. Я слышу во дворе суету и бегу к окну своей комнаты. Мне кажется, что я чуть ли не сто лет здесь тосковала одна, хотя с тех пор, как моя мать отправилась испрашивать аудиенцию у королевы, прошло чуть больше недели. Однако время тащилось так медленно, ведь теперь я не могу позволить себе выйти и предстать перед окружающим миром. В прошлую пятницу я все-таки набралась смелости и появилась в Кингстоне. Но соседи и те, кого я когда-то называла друзьями, демонстративно не замечали меня или поспешно уходили, стоило мне приблизиться. Еще бы, никто не хочет замарать свою репутацию знакомством с дочерью и сестрой государственных изменников.

Молясь о том, чтобы мать привезла хорошие новости, я спешу вниз по лестнице в зал, где герцогиня стягивает с пальцев дорожные перчатки. Я поспешно изображаю реверанс.

— Успокойся, дитя мое. Нам нечего бояться, — говорит она, устало садясь в кресло у камина.

Конюший миледи, красавец Стоукс, следует за ней в комнату с бокалом вина и забирает у матери хлыст. Она тепло благодарит конюшего, и на мгновение их взгляды — его пронзительный и ее задумчивый — встречаются. В отсутствие моего отца, который словно исчез с лица земли, Стоукс проявил себя как надежный помощник герцогини, он убедил мою мать позволить ему сопровождать ее, успокоил слуг, встревоженных мыслями о своем будущем.

Когда Стоукс уходит, миледи, пригубив вина, приглашает меня сесть на табуретку подле ее ног.

— Мне удалось встретиться с королевой Марией в Нью-Холле на ее триумфальном пути в Лондон, — рассказывает она. — Должна сказать, что это и в самом деле кротчайшая и добрейшая из монарших особ — она удостоила меня аудиенции и не заставила ждать, хотя целые толпы людей просили о встрече с ней. — Мама вздыхает. — Я отдалась на ее милость. Я унижалась перед ней. Я на коленях молила ее сохранить жизнь твоему отцу и Джейн. Я сказала ей, что нам угрожал Нортумберленд и что мы боялись его. Да простит меня Господь, ведь я лгала, чтобы спасти нас. Я сказала, что мне из достоверного источника стало известно: Нортумберленд собирается отравить твоего отца, если мы не подчинимся его требованиям. Ее величество спросила, есть ли у меня доказательства, и тогда я напомнила ей, что этот человек в свое время травил короля…

— Нортумберленд травил короля? — Я потрясена до глубины души.

— Именно так, — горестно подтверждает моя мать. — Хотя, вообще-то, он делал это не затем, чтобы укоротить жизнь Эдуарда, но, напротив, с целью продлить ее, пока его планы не созреют. Он тайно призвал эту коварную женщину, которая хорошо разбирается в ядах, — только представь, каковы злодеи. Твой отец знал об этом, и если бы мог, непременно остановил бы Нортумберленда, потому что мышьяк причинял королю невыносимые страдания. Но герцог был непреклонен, утверждал, что это необходимо.

Я потрясена. По правде говоря, Нортумберленд заслуживает той судьбы, которую изберет для него королева, а изберет она для него, конечно, топор и плаху.