Кэрол Мортимер

Опасное сходство

Глава 1

Май 1817 г., Хепворт-Мэнор, Девоншир


— Как вы смеете? Лорд Торн, сейчас же отпустите меня!

Не переставая ласкать губами шею черноволосой красавицы, лорд Натаньел Торн, граф Осборн, хрипло засмеялся. Девушка яростно вырывалась, извиваясь всем телом, но от этого прикосновения к ее восхитительным изгибам доставляли Натаньелу еще больше удовольствия.

— Милая Бетси, ведь вы это несерьезно…

— Я говорю совершенно серьезно! — Она вскинула голову и метнула на него испепеляющий взгляд синих глаз, обрамленных длинными темными ресницами. От ее черных кудрей пахло лимоном и жасмином.

Натаньел улыбнулся. Он не сомневался в своем успехе.

— Всего один поцелуй, Бетси! Больше я ни о чем не прошу!

Она решительно поджала губы:

— Что ж, отлично! Вы сами напросились!

Натаньел с шумом втянул в себя воздух, когда красавица обеими руками уперлась ему в грудь и оттолкнулась, высвобождаясь из объятий. Острая боль живо напомнила ему о том, что всего девять дней назад он сильно пострадал в драке. Из-за сломанных ребер он оказался прикован к постели — сначала у себя, а затем в доме своей тетки.

Дерзкая девчонка прекрасно помнила о его ранах!

— А вы напрашиваетесь уже давно!

Вместо того чтобы выпустить ее, Натаньел лишь крепче сжал ее в объятиях и слегка прикусил зубами нежную мочку уха.

Она перестала вырываться и, сидя у него на коленях, ошеломленно посмотрела на него сверху вниз:

— Неужели?

Возможно, он слегка преувеличивал.

Но, проведя четыре дня в Лондоне, в доме своей единственной родственницы, овдовевшей и бездетной тети Гертруды, которая запретила племяннику вставать и всячески опекала его, Натаньелу хотелось отвлечься. Он соскучился по женской ласке. Вдобавок его тетка решила на время переехать в свое девонширское поместье, и пришлось целых четыре дня трястись в карете по ухабистой дороге…

Проснувшись после дневного сна, он увидел в своей комнате тетину компаньонку Бетси, которой та поручила присматривать за ним. Натаньел немного приободрился, сообразив, что, хотя раны и причиняют ему сильную боль, в его бедственном положении есть и привлекательные стороны: ему не придется ходить на званые вечера и балы, непременные атрибуты лондонского сезона. Кроме того, тетка всерьез вознамерилась найти ему в Лондоне жену, а его нездоровье расстроило ее планы! Словом, Натаньел решил, что в целом легко отделался, и намерился вознаградить себя за удачное избавление от опасности, немного пофлиртовав с юной тетушкиной компаньонкой.

Он расплылся в широкой улыбке:

— Конечно, напрашиваетесь! Вы сидите в моей комнате, а последние полчаса буквально не отходите от меня: поправляете мне одеяла, взбиваете подушки…

Пока она хлопотала над ним, он беззастенчиво любовался ею. Когда она склонялась над его кроватью, в вырезе платья виднелась ее соблазнительная грудь, иногда ему удавалось даже приметить розовые соски!

— Ваша тетушка поручила мне в свое отсутствие присмотреть за вами. — Девушка с черными кудряшками надменно вздернула носик.

— Где же моя дорогая тетушка? — поинтересовался Натаньел.

— Она решила, что уже отдохнула с дороги, и потому отправилась с визитами. Хотела возобновить знакомство с соседями… Милорд, вы нарочно меняете тему! — Она метнула на него возмущенный взгляд.

— Да неужели? — протяжно произнес Натаньел.

— Да. — Бетси решительно тряхнула головой. — Не понимаю, почему мои самые простые заботы стали причиной вашего… нападения!

Элизабет немного лукавила; она вовсе не находила знаки внимания графа Торна такими уж неприятными.

В последний, впрочем, он же был и первый раз она целовалась против воли. Несколько месяцев назад ее поцеловал не по годам бойкий пятнадцатилетний сын приходского священника, обожавший сладости и оттого располневший сверх меры и ужасно прыщавый.

Сейчас же лишь выражение ленивого удовлетворения на красивом лице лорда Натаньела Торна, когда он без труда заключил ее в объятия, помешало Элизабет получить удовольствие от его чувственных — и, несомненно, гораздо более опытных — губ.

Такое же выражение появилось на лице графа, когда он бросил многозначительный взгляд на ее грудь, видневшуюся в низком вырезе ее синего платья.

— Милая моя Бетси, ни один нормальный мужчина не в состоянии вынести подобное искушение!

Элизабет невольно поморщилась. Лорд Торн продолжил называть ее именем, которым нарекла ее миссис Уилсон почти две недели назад, после того как сия достойная дама провозгласила, что Элизабет — слишком утонченное имя для молодой особы, которую она намеревалась принять на должность компаньонки.

Элизабет совсем не нравилось плотоядное выражение лица лорда Торна. Он буквально пожирал ее взглядом! Войди сейчас в комнату племянника миссис Уилсон, она бы наверняка тут же уволила так называемую Бетси без всяких рекомендаций!

— Ничего подобного, сэр! Я вовсе не искушала вас, — возразила она.

Он бросил на нее насмешливый взгляд:

— Значит, я принимал желаемое за действительность?

— Конечно! Впрочем, чего и ждать от друга печально знаменитого лорда Гейбриела Фолкнера! — язвительно ответила она.

Ее слова возымели неожиданное действие. Элизабет почувствовала, что свободна. Граф перестал обнимать ее, и она с трудом встала на ноги.

Кое-как одернув помятое платье и поправив прическу, она осмелилась снова взглянуть на него. Ледяная надменность взгляда и опасный блеск прищуренных карих глаз графа свидетельствовали о том, что она сказала нечто ужасное. Элизабет глубоко вздохнула.

Несмотря на резкую смену настроения, лорд Натаньел Торн, граф Осборн, по-прежнему был великолепен. Он по праву считался одним из первых красавцев Англии; за свою недолгую жизнь Элизабет почти не встречала таких, как он. Уложенные по последней моде волосы цвета спелой пшеницы оттеняли глаза цвета патоки. Лицо его, с высокими скулами, длинным аристократическим носом, полными, чувственными губами и решительным квадратным подбородком, было подчеркнуто мужественным. Поскольку последние девять дней граф провел в постели, он в основном был полуодет, — Элизабет видела его главным образом в рубашке и панталонах, одежде, которая не давила на повязки, — она могла любоваться его широкими плечами, мускулистой грудью с короткой порослью золотистых волос, узкими, крепкими бедрами и длинными ногами. Правда, в дорогу графу пришлось одеться и заправить панталоны в начищенные до зеркального блеска высокие сапоги.

Так как Элизабет неоднократно становилась свидетельницей разговоров Натаньела с его любящей тетушкой, она успела понять, что характер у графа мягкий, хотя и довольно надменный; его нрав полностью соответствовал внешности.

Опасный блеск, появившийся в его темных, почти черных глазах, показывал, что, когда нужно, граф умел быть жестким и властным. Эти качества, несомненно, помогали ему на войне — он пять лет прослужил в армии под началом герцога Веллингтона.

— Будьте добры, объясните, пожалуйста, что вы сейчас имели в виду.

Хотя лорд Торн говорил ровным тоном, не повышая голоса, Элизабет вдруг стало не по себе. Примерно такое же чувство испытываешь, когда добродушный кот, мирно спящий на каминной полке, вдруг превращается в дикого зверя!

Она посмотрела ему в глаза и сказала:

— Я помню, несколько дней назад лорд Фолкнер нанес вам визит.

— Да, он приехал ко мне в тот же день, когда вернулся в Англию после восьмилетнего отсутствия, — ледяным тоном ответил Натаньел.

— Но ведь… кажется, в прошлом с его именем был связан громкий скандал?

— Да неужели?

У Элизабет перехватило дыхание. В голосе графа зазвенела стать.

— Увидев его, слуги страшно разволновались. В людской только о нем и говорили… Я не хотела подслушивать, но кое-что все-таки услышала. Речь шла о скандале, запятнавшем его репутацию.

— В самом деле? — Натаньел надменно поднял светлые брови. — Как прикажете вас понимать? Вот не думал, что вы принадлежите к числу юных особ, которые обожают слушать досужие сплетни!

От его упрека Элизабет густо покраснела:

— Согласна, сплетничать нехорошо, но… ведь это правда?

Натаньел почувствовал, что его гнев совершенно прошел.

— Сколько вам было восемь лет назад? — спросил он.

— Не понимаю…

— Я спрашиваю, сколько вам было лет? — грубо переспросил он.

Она невольно зажмурилась, прежде чем ответить:

— Одиннадцать лет, сэр.

— И вы, несомненно, жили тогда в Кембриджшире? — продолжал свой допрос Натаньел.

На лбу ее проступила морщина.

— Я никогда не жила в Кембриджшире, милорд, — сказала она.

— Тогда как можете вы, девчонка, никогда не жившая в Кембриджшире, которой во время предполагаемого скандала было всего одиннадцать лет, рассуждать о репутации лорда Фолкнера? Вы понятия не имеете, как все было на самом деле! — Облокотясь на подушки, которые она только что взбивала, Натаньел смотрел на нее в упор. Его глаза метали молнии.

Нежный румянец окрасил ее лицо. И все же она не желала так легко сдаваться.

— Всем известно, что восемь лет назад лорд Фолкнер соблазнил невинную девушку!

Натаньел прекрасно знал, какие сплетни ходили в высшем обществе о Гейбриеле Фолкнере, одном из двоих его лучших друзей. Однако ему казалось, что за восемь лет, прошедших после скандала, любопытство окружающих улеглось. Похоже, теперь, когда Гейбриел вернулся из Европы, чтобы приступить к исполнению новых обязанностей, в обществе снова распускают о нем самые невероятные слухи. Унаследовав титул и имущество покойного графа Уэстборна, Гейбриел стал опекуном трех незамужних дочерей предыдущего графа и решил сделать одной из них предложение. Гейбриел ни разу не видел девиц Коупленд; очевидно, он решил избавить себя от необходимости выбирать, на которой из трех жениться.

Натаньел подосадовал на себя. Ему сейчас следовало находиться в Лондоне, чтобы защищать друга! Вместо того чтобы выступать на стороне Гейбриела и облегчать ему возвращение в общество, он проводит свои дни в праздности и ждет, пока заживут ушибленные ребра. Правда, Натаньел сомневался в том, что Гейбриелу нужна чья-либо поддержка, как молчаливая, так и открытая. Едва ли Гейб одобрил бы стремление друзей защищать его. Проведя восемь долгих лет в ссылке, Гейбриел Фолкнер стал одним из самых гордых и надменных людей. Лондонские сплетники еще обломают об него зубы — и не только зубы…

И все же Натаньелу очень хотелось посмотреть, как вытянутся лица многих аристократов, когда Гейбриел займет причитающееся ему по праву место в обществе! К сожалению, на следующий день после возвращения Гейбриела в столицу Натаньела увезли из Лондона. В результате в Девоншире его развлекает лишь тетушкина компаньонка, несносная молодая особа с острым язычком, к тому же весьма любопытная!

— Вы точно знаете, что все было именно так? — ледяным тоном осведомился он.

Элизабет поджала свои очаровательные пухлые губки и спросила:

— Может быть, вам известна другая версия событий?

Натаньел наградил ее презрительным взглядом и ответил:

— Если и известна, то делиться ею с вами я не намерен.

Он хотел оскорбить ее, и ему это удалось. Элизабет смертельно побледнела. Правда, она понимала, что упрек вполне справедлив. Она переступила границы своей роли компаньонки. Ведь она в самом деле играла роль, которая ей не слишком удавалась. Еще две с половиной недели назад она носила титул леди Элизабет Коупленд, младшей дочери предыдущего, ныне покойного, графа Уэстборна. Именно поэтому Элизабет с такой жадностью слушала сплетни, касавшиеся лорда Гейбриела Фолкнера, который семь месяцев назад, после смерти ее отца, стал не только новым графом Уэстборном, но и опекуном Элизабет и двух ее сестер.

Внезапная кончина отца стала страшным ударом для трех сестер Коупленд; не меньший удар получили они, узнав, что после гибели двоих двоюродных братьев в битве при Ватерлоо титул графа перешел к троюродному или четвероюродному племяннику их отца. Этим племянником оказался Гейбриел Фолкнер. Девушки ни разу в жизни не видели его, но слышали туманные слухи. Восемь лет назад он так чудовищно повел себя, что в глазах общества стал навеки опозоренным. От него отреклись даже собственные родители.

Диана, Каролина и Элизабет, не покидавшие гемпширского имения отца, не знали, из-за чего разгорелся тот старый скандал. Правда, после того, как Гейбриел Фолкнер стал их опекуном, они пытались очень осторожно наводить о нем справки, но выяснить, из-за чего лорд Фолкнер стал изгоем, им так и не удалось. Тогда сестры узнали лишь, что восемь лет назад их опекун вынужден был уехать в ссылку в Европу; пять лет он участвовал в войнах с Наполеоном в армии герцога Веллингтона, а последние два года жил в Венеции. И лишь из разговоров слуг в доме миссис Уилсон Элизабет уяснила себе подробности того давнего громкого скандала.