Бренда Джойс - Опасное влечение

Суббота, 18 января 1902 года, 8 часов вечера

В дверь тихонько постучали. Франческа Кахилл узнала знакомый стук и замерла над письменным столом с авторучкой в руке. На веленевую бумагу перед ней падал свет электрической лампы. Электричество провели восемь лет назад, когда строили дом. Она почувствовала себя злоумышленником, запустившим руку в банковский сейф.

Ее сестра, не дожидаясь разрешения, вошла в просторную, красиво обставленную спальню. За окном валил густой снег. Здесь же в камине, отделанном темно-зеленым мрамором, жарко полыхал огонь.

— Ты еще не одета! — воскликнула Конни, в притворном ужасе широко раскрыв глаза.

Франческа через силу улыбнулась и вскочила, загораживая собой стол от Конни. С виноватым видом она взглянула на старинные напольные часы в углу комнаты. Неужели уже восемь часов вечера? Вот-вот начнут съезжаться гости.

— Прошу прощения. — У Франчески перехватило дыхание. Проклятие! В понедельник утром у нее экзамен по биологии, а она еще не начала к нему готовиться. Она была поглощена задуманным ею проектом — и вот теперь времени не осталось.

А вообще-то ей никогда не хватало дня на все дела. И это очень досадно.

Сестра смотрела на Франческу с явным раздражением. Конни была в бледно-розовом вечернем платье и вся сияла бриллиантами. Ее белокурые волосы свободно ниспадали на спину. Бриллианты в ушах, ожерелье из бриллиантов и рубинов на декольте украшали ее. Конни была женщина весьма интересная.

— Фрэн, ну как можно так себя вести? — с укором проговорила Конни. — Ведь ты знаешь, что задумала мама в отношении тебя. Она просила тебя не опаздывать, и ты обещала. Я знаю, я была там! — Конни покачала головой.

Франческа и вправду почувствовала легкую вину, поскольку действительно обещала Джулии, своей матери, не опаздывать, прилично одеться и вести себя как подобает. Франческа все еще стояла у стола. Временами любопытство Конни не имело границ. Сейчас Франческа не хотела вступать в спор, даже если старшая сестра была не права. Она улыбнулась — пожалуй, чересчур жизнерадостно.

— Я писала письма и не заметила, что уже так поздно, — объяснила она, мысленно извинившись за эту невинную маленькую ложь.

— Я тебе не верю. — Конни шагнула мимо нее и, невзирая на протесты сестры, подняла исписанный лист бумаги. — Что это такое? — воскликнула она.

И пока Конни читала, Франческа мысленно произносила слова, которые она с такими муками написала:

Очередное заседание общества «Женщины за ликвидацию доходных домов».

Время: Суббота, 25 января в 3 часа пополудни.

Место: Библиотека отеля «Уолдорф-Астория».

За более подробной информацией обращаться к мисс Франческе Кахилл, 810, Пятая авеню.

Франческа скрестила руки на груди.

— Конни, ты знаешь не хуже меня, что доходные дома — это позор для города, позор для всех нас! — горячо воскликнула она.

Брови Конни поползли вверх, что, впрочем, нисколько не повредило ее красоте.

— Я знаю, что ты сумасбродка, Франческа! Знаю также, что ты безбожно опаздываешь и что мама сделает все по-своему, несмотря на твои уловки. — Она схватила сестру за руку и подтащила к окну. — Вон, погляди!

Бархатные шторы были раздвинуты, и за окном кружились в ярком свете маленькие снежинки. Спальня Франчески находилась на втором этаже пятиэтажного фамильного особняка на Пятой авеню. Снег уже полностью засыпал газоны, тополя, а также тротуар и улицу за чугунными воротами.

Франческа посмотрела на подъездную дорожку, на газоны, на Пятую авеню. Будь вечер более ясным, она могла бы различить высокие металлические уличные фонари с двухрожковыми газовыми белыми светильниками и даже самые высокие деревья Центрального парка. По подъездной дорожке стремительно приближались к дому экипаж, запряженный четверкой лошадей, и красавец автомобиль, которые, словно привидения, вынырнули из снежной пелены. Освещенная улица вдали казалась зловеще пустынной. Поскольку клуб «Метрополитен» находился всего в двух кварталах отсюда, обычно на авеню движение было весьма оживленным. Сегодняшняя погода вынудила большинство горожан остаться дома.

— Франческа, разве мало обществ, к которым ты уже принадлежишь? — спросила Конни, обнимая сестру за стройную талию.

— Ты хочешь прийти в субботу на заседание? — вопросом на вопрос ответила Франческа. Она поняла, что Конни собирается вежливо отказаться. — Пожалуйста, Конни, ну пожалуйста, приходи! И приводи с собой побольше подруг! Ты же понимаешь, что дело это благое!

— Я приду, если смогу, — покорно, хотя и без особого восторга проговорила Конни. — Я должна справиться у Нейла и убедиться, что у нас нет других планов на этот день.

Лорд Нейл Монтроуз был мужем Конни. Они поженились четыре года назад. Хотя у него был дом в Англии, большую часть года они проводили в Соединенных Штатах. Франческа хотела непременно уговорить сестру присоединиться к ней в субботу. Нельзя сказать, что Конни выступала против благотворительности и благодеяний. Как и их мать, она принимала активное участие во многих благотворительных мероприятиях. Но в отличие от Франчески Конни предпочитала пышные балы, билеты на которые стоили сотни долларов.

— Пожалуйста, постарайся прийти. Если я дам тебе десяток рекламных листовок, ты сможешь их раздать на этой неделе на званом обеде в честь Ливингстона? — Франческа была готова даже умолять сестру об этом, если понадобится. — Ладно? — Она с надеждой ей улыбнулась.

Конни снова сжала ей руку:

— Может, обсудим это в другое время? Я помогу тебе одеться. Господи, ты только взгляни на этот беспорядок!

Франческа посмотрела на большую кровать под балдахином посреди комнаты. Около полудюжины вечерних платьев были разложены на зеленых, голубых и золотистых подушках и покрывалах, рядом с нижним бельем и прочими аксессуарами.

— Как насчет черного? — спросила Франческа с унылым видом.

— Это смешно! — энергично возразила Конни. — Может, розовое?

Франческа пожала плечами.

— Почему она так мучает меня? — спросила она, снимая белую блузку и серую юбку.

— Вряд ли мама считает, что мучает тебя, — не согласилась Конни. — Она искренне хочет тебе добра. Мы все этого хотим, Фрэн.

— Если бы она искренне хотела мне счастья, то позволила бы поступать так, как я хочу, и мне не пришлось бы страдать весь вечер, — ворчливо заметила Франческа. — Я не готова к тому, чтобы кто-то просил моей руки.

— Я сказала не «счастья», а «добра». — Конни принялась затягивать сестре шнурки корсета. — И я уверена, что маму больше не волнуют твои поклонники. Тебе уже двадцать, дорогая. И мама уже думает о твоем замужестве. — Конни безмятежно улыбнулась.

— Я не собираюсь выходить замуж! — сердито возразила Франческа. — Во всяком случае, в ближайшее время.

Конни снова не сдержала улыбки.

— Ты такая смешная, Фрэн! Может, в этом есть и светлая сторона. А вдруг твой будущий муж будет радикальным Реформатором с большой буквы, как и ты сама. — Конни захихикала.

Однако Франческа не видела ничего забавного в стремлении матери выдать ее поскорее замуж.

— Как ты можешь издеваться над реформами? И это в то время, когда вокруг столько нищеты и несправедливости!

Конни перестала затягивать на сестре корсет. Она повернула ее лицом к себе.

— Я вовсе не издеваюсь, Фрэн. Не такая уж я черствая. Это ты чересчур серьезная! Учеба, реформы, учеба, реформы, учеба, реформы… Это просто смешно. Ты такая забавная!

— Я польщена, мое поведение вызывает у тебя такую радость.

— Ты уверена, что мама что-то подозревает? — Конни надела на сестру розовое платье.

Франческа насторожилась. Они были очень близки, поэтому она хорошо понимала, что имеет в виду Конни.

— Чего ты тянешь? Почему не скажешь ей правду? Признайся, что ты синий чулок и давно записалась в колледж Барнарда! Это сильно облегчит тебе жизнь.

— Она заставит меня уйти оттуда, — сказала Франческа, а сестра принялась застегивать пуговицы на спине ее блестящего розового платья. — А я не хочу бросать колледж. Я собираюсь получить звание бакалавра искусств и сделаю для этого все.

Конни застегнула платье сестры и улыбнулась:

— И Господь поразит всякого, кто осмелится встать на твоем пути, кроме нашей мамы.

— Хо-хо! — саркастически отозвалась Фрэн. Однако Конни была права. Их мать, Джулия Ван Вик Кахилл, была еще более решительна, чем ее младшая дочь. Можно по пальцам перечесть те дни, когда мать не проявляла свой характер.

— Этот цвет тебе очень идет, Фрэн, ты сегодня будешь неотразимой. — Восхищение отразилось в голубых глазах Конни. — Мистер Уайли будет просто сражен, — лукаво добавила она.

Франческа застонала:

— Ну, тогда поспешим навстречу моей несчастной судьбе!

— О нет! Ты еще без туфель, без румян и бриллиантов!

— Вот и хорошо! Он сочтет меня круглой дурой или вовсе сумасшедшей.

— На такое везение не рассчитывай, — бодрым тоном возразила Конни и подала Франческе пару серебристых туфель, расшитых стеклярусом.

— Мне столько нужно сделать, а, вместо того чтобы приносить пользу, я весь вечер должна слоняться среди скучных холостяков, ищущих себе жену, — тоскливо пожаловалась Франческа без капли притворства.

— Я тебя не понимаю, — без обиняков сказала Конни, направляясь в ванную. Франческа неохотно последовала за ней.

— Я имею в виду, что не бывает женщин-журналистов. И ты это хорошо знаешь… Ага, вот румяна. Значит, ты все-таки думаешь о своей внешности, — торжествующе проговорила Конни.

— Это купила мама, — спокойно пояснила Франческа, швырнув баночку с румянами в мусорную корзину. — До сих пор и впрямь не бывало женщин-журналистов, вот я и стану первой, когда окончу колледж, если прежде другая женщина не проторит мне путь.

Конни изучающе посмотрела на сестру. Звучит несколько высокопарно. Впрочем, в их семье обычно не слишком брали на веру изречения Франчески.

Франческа любила писать, но это не главное. Ибо она была азартным реформатором, как и ее отец. Она вступила в союз защиты гражданских прав женщин, когда ей исполнилось семнадцать лет. Лучшей пропагандой реформ являются страстные статьи о бедности и коррупции. Ее кумиром был журналист Джейкоб Райс. Пять лет назад она дважды прочитала его книгу «Как живут другие люди». Прочитав этот шокирующий рассказ о трущобах Нью-Йорка, Франческа испытала настоящее потрясение. Эта книга совершенно изменила ее жизнь.

Сама она принадлежала к обеспеченным слоям общества и стыдилась этого. Необходимо помогать тем, кто не так счастлив, как она.

Конни взяла баночку с румянами и аккуратно поставила на раковину. Когда Конни уложила сестре волосы, застегнула ей на шее нитку жемчуга с камеей и надела серьги, Франческа позволила подвести себя к трюмо. Глаза сестер, одинаково голубые, встретились в зеркале.

Франческе пришлось признать, что платье, плотно облегающее талию, с пышной юбкой выглядело весьма эффектно.

— Я уже надевала его? — озадаченно спросила Франческа. Платье показалось ей смутно знакомым.

— Да, на мой день рождения. — Конни оглядела наряд сестры. — Как раз перед Рождеством, помнишь?

Франческа скорчила перед зеркалом гримасу.

— Ко мне возвращается память, — сказала она с новой гримасой, на сей раз сердито. «Такая гримаса может отпугнуть мистера Уайли», — подумала она.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Фрэн. Забудь об этом. Ты красива, и тут ничего не поделаешь, как ни крути.

Сестры были очень похожи, но Конни была светлой блондинкой, а Франческа — чуть более смуглой.

— Красота проходит, а характер остается навсегда, — серьезно изрекла Франческа.

Конни воздела глаза к небу и, ни на мгновение не отпуская ее руку, вывела сестру из комнаты.

Большой зал находился на третьем этаже особняка, однако гости собирались внизу, в холле. По широкой белоснежной лестнице сестры спустились в просторный зал с мраморным полом и украшенными коринфскими колоннами стенами, высокий потолок был расписан пасторальными сценами. Дом Кахиллов был прозван «Мраморным дворцом» сразу же после постройки.

Уже съехалось более двух десятков гостей, которые стайками появлялись в дверях и отдавали швейцару зимнюю одежду. Сестры остановились на верхней площадке лестницы. Джулия величественно приветствовала входящих. Выглядела она весьма эффектно в платье из темно-красного шелка, отделанном черными кружевами, и с ног до головы усыпанная бриллиантами. Франческа внезапно вздрогнула. Кого она обманывает? Она не может тягаться с матерью. И от этой мысли сердце у нее упало.

— Спасибо за помощь, Конни, — произнесла она наконец.

Конни сжала руку сестры, чтобы ее успокоить.