Конни Брокуэй - Опасность и соблазн

— А если у нас не получится ? — спросил Данд.

— Должно получиться, — сказал француз. — Время пришло. После того как Директории хватило дерзости удалить из Рима папу, она зашаталась. Народ уже тошнит от их кощунств, таких как, например, осквернение собора Парижской Богоматери, который переименовали в Храм Разума и сделали шлюху его настоятельницей. — Он перекрестился. — Нужно немногое, чтобы в так называемом правительстве начался разлад, а потом — потом мы вернем Францию!

Кит пересек двор, и его охватили живые воспоминания о последнем посещении этих мест. Какими они были тогда пылкими, с их юношеской горячностью, мечтами о славе, набожностью и надменностью!

Он шел, прекрасно сознавая, что множество глаз следит за ним и что глаза эти тревожны. Пусть боятся. Плевать ему на их опасения. И на ее опасения тоже. Он заставил себя забыть ее лицо, застывшее от смущения и страха, когда он произнес «наемный убийца». Ну что же, ей не придется по крайней мере несколько дней терпеть его общество. А ему — ее.

Кейт знает о нем слишком много, она подошла слишком близко. В этом таится опасность, это как призыв сирены к близости, на который он не должен обращать внимания. И не хочет. Из-за нее ожили голод и желания, которые он считал умершими, а оказалось, что они только уснули.

Потребность. Желание. Жажда. Им нелегко сосуществовать с человеком, в которого он превратился. Значит, он освободится от них. А это легче совершить вдали от нее. Вдали от ее запаха и голоса, темных глаз и гибкого тела…

Кит рывком распахнул дверь в домик настоятеля и, захлопнув ее за собой, прошел мимо молодого псаломщика, стоявшего на страже, и направился в библиотеку. Дверь туда была открыта. Настоятель сидел за своим огромным письменным столом, ожидая его, сложив руки поверх стопки бумаг.

На вид он был точно таким же, каким Кит его помнил: та же густая шевелюра белых волос, тот же крючковатый нос над тонким строгим ртом, глубоко посаженные глаза, взирающие на мир с непоколебимым спокойствием. Киту стало обидно, что в то время как сам он изменился так сильно не только внешне, но и духовно, этот человек кажется совершенно не тронутым жизнью, той самой жизнью, в которую он послал Кита и его товарищей.

— Кристиан. — Настоятель протянул руку для поцелуя, но Кит холодно посмотрел на нее, и настоятель убрал руку. — Я молился за твое возвращение, Кристиан. — Тот же голос, полный спокойного достоинства и силы.

— У меня не было выбора.

— Я знаю. Но ты здесь, и я рад. — В его поведении и выражении лица не было и намека на страх, укоризну или лицемерие.

— Почему?

Настоятель не ответил на этот вопрос, словно Кит должен был все понимать и только притворяется тупицей.

— Ты возбужден, я успокою тебя.

— Вот как? — Кит слегка улыбнулся. — Хорошо. Скажите тогда, кто предал нас французам?

Настоятель тихо вздохнул:

— Я не знаю.

Кит стукнул кулаками по столу, и от этого лежащие на нем бумаги подпрыгнули. Настоятель даже не вздрогнул.

— Только пять человек могли нас предать. — Кит перегнулся через широкий стол. — Рамзи Манро, Эндрю Росс, Дуглас Стюарт, брат Туссен и я. Дуглас мертв. Остаются четверо.

— Что ты хочешь услышать от меня, Кристиан? Даже если бы кто-то признался мне на исповеди, я бы ничего не сказал тебе.

— Я хочу знать имя того, кто выдал нас, того, кто виноват в смерти Дугласа. И я это узнаю. Клянусь Богом, узнаю.

— Надеюсь, узнаешь, но что за этим последует?

Кит в отчаянии оттолкнулся от стола.

— Тогда скажите мне, кого из нас вы сочли бы способным на такое предательство?

— Никого, ни Рамзи, ни Эндрю, — спокойно сказал настоятель. — Ни тебя.

Кристиан откинул со лба свои золотисто-рыжие волосы.

— А Туссен? Я его не видел. Этого уже достаточно для обвинения…

— Брат Туссен покинул монастырь пять лет назад и вернулся во Францию. Он отправился совершать богослужения тайком, с большим риском для себя.

— Вот как? — с сомнением проговорил Кит. — А что вы слышали о нем с тех пор?

— Есть опасения, что его поймали и казнили, — уклончиво ответил настоятель.

Кит прищурился:

— Но вы в этом не уверены?

— Да, — неохотно согласился настоятель и встал. — А не мог бы ты бросить все это? Твоя молодая женщина…

— Она не моя женщина, — возразил Кристиан. — Она — мое обязательство. Я чту свои обязательства, и она — одно из них. Когда я избавлюсь от нее, я найду убийцу Дугласа.

— Хорошо, — сказал настоятель. — А когда ты его найдешь, что ты будешь делать, Кристиан?

По загорелому лицу молодого человека прошла судорога.

— Подставлять другую щеку я не стану, в этом можете не сомневаться.

— «Аз воздам» — так говорит Господь.

— А я — орудие Господа. Разве не этому вы меня учили?

— Кристиан, в твоей душе поселился мрак, которого раньше не было.

— На мне раньше не было клейма, отец настоятель, — холодно отозвался Кит. — Не всегда огонь утончает дух, иногда он просто сжигает.

Неистово чадил дымный смоляной факел, прикрепленный сбоку от двери. На середине комнаты рдела плоская жаровня, перед которой стоял, слегка покачиваясь на пятках, тюремщик, заложив руки за спину.

— У меня есть для тебя подарок. — С улыбкой он снял с огня длинный железный прут. Его конец, сработанный в виде стилизованной розы, ярко светился в полумраке оранжевым светом.

— Я не верю.

— Верьте во что хотите, я тоже когда-то верил в наше единство.

— Лучше бы ты верил в промысел Божий.

— Я считал, что мы были составной частью Божьего промысла! — Эти слова, пылкие и выстраданные, явились криком его души. Потом выражение страдания исчезло, остался только суровый молодой человек с безжалостными глазами. — Я пришел не за этим.

— Тогда зачем, Кристиан?

— Я нашел венок из желтых роз.

— Где? — спросил, насторожившись, настоятель.

— В старом разрушенном замке на пустоши. Он висел на шее мертвой крысы.

Настоятель уставился невидящим взглядом на бумаги у себя под рукой, и морщины по сторонам его носа стали глубже.

— И что ты об этом думаешь?

— Не знаю, — ответил Кит. Он не понимал, какую игру ведет настоятель, и пока не поймет, не станет снабжать его никакими сведениями. — Я хочу вернуться и получше все рассмотреть. Но… я не могу ее оставить.

Молчание.

— Какие у тебя отношения с этой молодой женщиной, Кристиан?

— Я ее охраняю. — Кит пожал плечами. — Я ее кучер, если угодно. Я должен благополучно доставить женщину в замок Парнелл.

Взгляд настоятеля стал жестки м.

— Замок Парнелл находится в Клите, не так ли? Сейчас Клитстал опасным местом, полным множества неспокойных душ. Недавно у маркиза и его семьи произошла трагедия.

— Откуда вам это известно? — спросил Кит, задумчиво глядя на старика. Настоятель всегда знал больше, чем ему полагалось по должности простого главы уединенного монастыря. Еще когда Кит жил здесь мальчишкой, тонкая, незримая сеть, раскинутая настоятелем, достигала самых дальних уголков страны. — И какое отношение имеют неспокойные души к утратам маркиза? Смерть его брата и невестки была несчастным случаем.

— Так я слышал.

— Вы в это не верите?

— У меня нет причин не верить, — кротко ответил настоятель. — Я знаю только, что там, где бедность и отчаяние живут бок о бок с богатством и привилегиями, там появляется богатая почва для зла.

Кит не знал, стоит ли обращать внимание на подозрения настоятеля.

— Мне бы хотелось оставить миссис Блэкберн здесь. Я хочу выяснить, можно ли выследить того, кто оставил эту крысу. Я расспрошу окрестных жителей, не видел ли кто-нибудь незнакомого человека, проезжавшего через эти места.

— Боюсь, ты гоняешься за призраком, Кристиан.

— Я не гоняюсь. Пока. Пока благополучно не доставлю миссис Блэкберн. Когда начну погоню, обещаю, что вернусь не с пустыми руками. — Кит выдержал задумчивый взгляд настоятеля. — Так вы оставите ее у себя?

Настоятель кивнул:

— Хорошо, Кристиан. Мы будем ухаживать за миссис Блэкберн, пока ты не вернешься. Но возвращайся до воскресенья.

— Три дня, — пообещал Кристиан. — И запомните: она не моя женщина.

Настоятель задумчиво смотрел на свои сложенные руки и прислушивался к затихающему звуку шагов Кристиана. Этот молодой человек стал еще опаснее. Знамение, предвещавшее беду при его рождении, оправдалось: этого молодого волка так и не удалось укротить.

Настоятель мысленно перенесся на двадцать лет назад. В начале своего служения он принял на себя миссию отыскать оплот католической Шотландии. Он обшарил всю страну, рассылая своих эмиссаров на поиски этих потерянных сыновей, не имея никаких иных стремлений, кроме желания вытащить их из помойных ям и публичных домов. В конце концов отыскали всего четверых.

Но это не имело значения. Когда он узнал, из какого металла сделаны его юные подопечные, другая идея пришла на смену первоначальным намерениям. Он обучит их, отполирует и сотворит современных рыцарей, крестоносцев сегодняшнего дня. Им требуется только цель, одну из которых предоставил в свое время террор во Франции.

Вспомнив о своем тщеславном, таком удивительном замысле, настоятель покачал головой. За свою гордость он дорого заплатил. Но Кристиан и остальные заплатили еще больше. Эти четверо были так близки, больше похожи на братьев, чем даже… нуда, чем братья его ордена. Эта дружба была единственным, что имело значение в их молодой жизни. И кто-то все погубил.

Эндрю Росс спрятал свои чувства за шутками, Рамзи не желал копаться в прошлом. А Кристиан ожесточился до предела.

Вспомнив лицо Кристиана, настоятель провел рукой по глазам. Вид у мальчика измученный, разочарованный и потрепанный. К тому же от него исходит дыхание смерти. Такое мощное, что на мгновение, глядя Кристиану в глаза, настоятель ощутил, что может умереть в любой момент. Эта мысль не вызвала у него страха, а только глубокое отчаяние из-за того, что все те люди, которые полагаются на его осведомленность и знания, останутся без его помощи в бедственном положении и он лишится возможности исполнить свое предназначение.

Но Кристиан не поднял на него руку. Наверное, это неспроста. Так же, как неспроста он заботится о миссис Блэкберн. В его манерах, в том, как он смотрел на нее, как нес на руках, настоятелю виделось что-то собственническое.

Но теперь… теперь ему нужно думать о других вещах.

Со вздохом он распечатал письмо, которое прибыло утром этого дня. Он узнал почерк: его владелец писал периодически, если не сказать часто, и всегда сообщал что-то интересное.

В конце концов, это-то и было работой Данда Росса — шпиона в наполеоновской Франции.

Один из монахов принес маленькую каменную скамейку к стене сарая, здесь-то Кит и нашел Кейт, поднявшую лицо к совершенно чистому небу, к солнцу, исчезающему за горными вершинами. На ясной темнеющей поверхности неба уже зажглись редкие звезды.

— Сегодня ночью можно будет увидеть Андромеду, — тихо сказала Кейт.

Она выглядела гораздо лучше, чем по приезде, хотя прошло всего несколько часов. Кейт отогрелась, на лицо ее вернулся румянец, глаза были ясные и темные.

Он пришел, чтобы сказать ей, что оставляет ее на попечение монахов, но теперь, когда он стоял перед ней, ему очень не хотелось уезжать. Она была так хороша! Даже бледная и слабая, она напоминала звездный свет. И была такой же недосягаемой.

Что-то изменилось в их отношениях, что-то сдвинулось в ее обращении с ним; в ней появилась доступность, которой он очень хотел воспользоваться, хотя и знал, что сделать это — значит совершить небывалую глупость. Но уйти он не мог.

— Андромеду?

— Созвездие, — сказала она не без гордости. — Названо так в честь Андромеды, дочери Цефея, царя народа мореплавателей, и его прекрасной супруги царицы Кассиопеи.

— Расскажите поподробнее, — попросил Кит, почти уверенный, что она прогонит его. Он ведь был простолюдином, покрытым шрамами, и солдатом. А она — леди. Она терпела его общество, когда ей ничего другого не оставалось, но теперь, конечно, Кейт от него отстранится. И конечно, с любезным видом. Она даст ему отпор, сохраняя образцовые манеры.

— Если собираетесь слушать, то присядьте.

Сесть можно было только рядом с ней, больше некуда.

— Мне бы не хотелось садиться.

— А мне не хотелось бы вывихнуть себе шею. Вы, знаете ли, очень высокий. И вы кажетесь еще больше, когда пытаетесь довести до моего сведения какую-нибудь точку зрения, что вы делаете весьма часто.

Кит настороженно посмотрел на нее и удивился, увидев, что она насмешливо улыбается. И все его намерения уйти тотчас же рухнули.

— Разве только вы чувствуете потребность в преимуществах, которые дает вам ваше высокое положение?