Когда-то это были сокровища новобрачной — пошитые из тончайшего батиста, вышитые шелком, отороченные брюссельскими кружевами. Самые тонкие давно сносились, кружева были сняты, чтобы украсить школьные платья Шарлотты Оставшееся истончилось от стирки и чинилось столько раз, что Кейт уже потеряла счет штопкам.

— Что вы делаете? — поинтересовался Кит.

— Не можете же вы ходить с такой раной. — Она разорвала по швам старую сорочку. — Это неприлично. Сядьте.

Он склонил голову набок, с удивлением глядя на нее, но подошел к ней и опустился на единственный стул в комнате. Она двигалась у него за спиной, разрывая сорочку на узкие полоски. Потом, сделав толстую подушечку, прижала ее к ране на виске:

— Подержите так.

Он накрыл ее руку своей рукой. Как и все в нем, рука была крупная, грубая и в шрамах, но неожиданно изящная, с длинными и тонкими пальцами, с широким, но гибким запястьем. Кейт поспешно высвободила свою руку и принялась бинтовать ему голову.

От ее прикосновения он затаил дыхание.

— Я делаю вам больно? — спросила она.

— Нет.

Может быть, под его густыми нечесаными волосами цвета красного золота скрывались еще и другие раны? Подойдя ближе, Кейт осторожно исследовала его череп. Он сидел неподвижно, держа руки на коленях, устремив взгляд прямо перед собой.

Стоя над ним, она взглянула вниз и сквозь прореху в рубахе увидела грудь, покрытую темными волосами. Тело мужчины. Она уже и забыла, как оно выглядит…

— Сильно же вы опустились, голубушка, — заметил Кит. Кейт вздрогнула с виноватым видом, но он только сказал:

— Вряд ли вы стали бы перевязывать мне голову три года назад.

— Вот как?

— Вы были светской молодой леди. Безукоризненной. Чистой. — Голос его превратился в задумчивый шепот. — Никогда не видел ничего более чистого.

Кейт выпрямилась, уязвленная его выводом.

— Если сейчас я не выгляжу столь безупречно, так это потому, что я в дороге, — сказала она.

Он рассмеялся, и этот радостный смех привел ее в полное замешательство. Кейт попыталась найти в его словах какой-то подтекст. Может быть, это попытка выяснить, не привели ли ее стесненные обстоятельства к моральной распущенности? Уже не один человек совершал подобную ошибку и получал в ответ сокрушительную отповедь, потому что хотя теперь они и превратились в низкие, низменные создания, ими по-прежнему управляли определенные общественные условности. А вот у Кита Макнилла был вид человека, которого вообще ничто не сдерживает. И уж конечно, у него был вид человека, которому бесполезно читать проповеди.

Кейт откашлялась.

— Вы совершенно правы, три года назад я бы отослала вас на кухню и велела экономке заняться вами. Пусть у меня больше нет ни экономки, ни кухни, но я еще не настолько низко пала, чтобы утратить представления о долге и благодарности, особенно по отношению к человеку, менее благополучному, чем я сама. И надеюсь, никогда не утрачу.

Его суровое лицо снова озарилось самодовольной усмешкой.

— Стало быть, меня поправили. Вы, несомненно, поступили бы должным образом. Какая удача для меня, что вы не утратили своих манер.

— Вы говорите так, мистер Макнилл, как будто в должном поведении есть что-то крайне подозрительное, — надменно возразила Кейт, зубами отрывая от сорочки еще одну полоску батиста. — Судя по тому, что я вижу вокруг, поведение, предписанное приличным обществом, есть приемлемая альтернатива поведению, основанному на порывах.

Говоря это, она не смотрела на него. Это было ни к чему. И без того было ясно, что она хочет сказать.

Кейт поражалась собственной опрометчивости. Лучше бы она не расставалась со своими недавними страхами. Ее несокрушимая вера в собственную неуязвимость была еще одним призраком того образа жизни, которого давно уже не существовало.

— Я не хотела показаться неблагодарной, — нервно добавила она.

— Разумеется, — отозвался он. — Я в долгу перед вами за вашу заботу.

Ей не нужна была его благодарность. Ей нужно было, чтобы он ушел. Он ее беспокоил. Он ее пугал. Но в давние времена на уроках верховой езды Кейт усвоила, что никогда нельзя показывать свой страх опасному животному.

— Теперь кровь остановится, — сказала она. — Благодарю вас за то, что вы сделали для этого бедняги. — Кейт отошла, явно давая понять, что ему нужно идти. Но Кит не торопился покидать ее комнату. — А теперь разрешите пожелать вам всего хорошего.

Но он все еще не двигался.

— Боюсь, мое поведение сильно удивило вас.

— Вы поступили как смелый человек. — Кейт скомкала обрывки батиста, глядя на Макнилла с улыбкой, которая, как ей хотелось думать, была спокойной. — Ради доброго дела стоит и рискнуть.

— Я не сильно рисковал, — сказал он.

— Не согласна, у Дугала был нож. Я это видела. Вы вели себя как настоящий герой. — На этот раз она шагнула к двери и положила руку на засов, собираясь открыть ее.

— А вы, если мне не изменяет память, считаете героев существами бесполезными, — пробормотал он.

Поскольку Кейт промолчала, он пожал плечами:

— Я хотя бы должен вас довезти до… — Кит вопросительно поднял бровь. — До Йорка?

— Нет.

— «Должное поведение», конечно же, не мешает вам принять от меня деньги?

— Я еду не в Йорк, а в противоположном направлении. Так оно и было. У нее действительно не было денег, но деверь Грейс, маркиз, конечно же, заплатит кучеру, сколько тот запросит. Он уже выслал за ней экипаж. И она проделала эту поездку за его счет.

Макнилл окинул ее взглядом с ног до головы, не упустив ничего, начиная с предательской рыжины ее трижды перелицованного платья и кончая потертой кожей башмаков, на которые уже не раз ставили набойки.

— Вы думаете, что сможете все устроить, не имея кучера?

— Да.

— К сожалению, вас ждет разочарование, — заметил он. — Это не постоялый двор, где можно найти кучера и лошадей. Это притон воров и разбойников с большой дороги.

— Вы говорите так, словно хорошо знакомы с ним, — прервала его Кейт.

— Как и с сотней других, ему подобных, — охотно признался Кит.

Ее не интересовало, завсегдатаем скольких притонов порока он являлся. Он не знал ее положения. Он не знал, чем она рискует и что намерена обрести. Кит не понимал, что она, если все получится, сможет вернуться к прежней жизни. Она и сестры.

— Вы слишком рискуете, — сказал он. — Совесть не позволяет мне оставить вас, особенно если учесть, что вы оказались в безвыходной ситуации именно из-за моего вмешательства.

— Это не ваша забота. — Кейт старательно покрыла льдом каждый слог своей фразы со всей надменностью, на которую еще была способна.

Его медленная улыбка лоснилась от удовлетворения.

— Но, дорогая моя миссис Блэкберн, вы только что прочли мне нотацию о том, как важно приличное поведение, отличающее цивилизованного человека от таких, как, скажем, дикие шотландцы. Не можете же вы сами предписывать себе приличное поведение и лишать меня такой возможности.

Кейт вспыхнула. Он весьма ловко обвел ее вокруг пальца.

— Вы напрасно теряете время, пытаясь убедить меня повернуть обратно. Я еду на север, в Клит, а оттуда в замок Парнелл. Так и будет, если только вы, мистер Макнилл, мне не помешаете, — бросила она не подумав.

Улыбка его стала совсем кроткой.

— Моя дорогая леди, посмотрите на меня. — С убийственным изяществом он оторвался от стула и широко раскинул свои длинные руки. Под загорелой кожей переливались мускулы, мокрая рубашка была в пятнах крови. Пот все еще блестел у основания шеи. — Неужели вы усомнились хотя бы на миг в том, что я вполне в состоянии это сделать?

— Я думаю, — тихо ответила Кейт, — что из-за того долга, который, как вы когда-то утверждали, у вас есть перед нашей семьей, вы не станете чинить мне препятствия.

Он напрягся, словно его ударили.

— Меткий удар, мэм. Одобряю. Но теперь вы поставили меня в трудное положение: что делать — надоедать вам или позволить попасть в опасную ситуацию?

— Это вас не касается. Забудьте о том, что мы встретились, если это так беспокоит вашу совесть.

— Прекрасная память — мое проклятие. Я говорил вам когда-то, что быть в долгу — обременительная вещь. Я плачу долги, мэм, чтобы никому не быть ничем обязанным, — сказал он. — Так объясните же мне, маленькая мрачная наставница, что я должен делать по правилам хорошего тона?

Она распахнула дверь:

— Вы не должны надоедать леди, это бесспорно, какие бы угрызения совести вы ни испытывали. А теперь мне хотелось бы остаться одной. Еще раз благодарю вас за помощь несчастному юноше. И еще раз до свидания.

Кит подошел к ней подозрительно послушно. Но, оказавшись рядом, захлопнул дверь и уперся в нее ладонью. Мускулы его бицепсов бугрились рядом с ее щекой, но она не отодвинулась.

— Где вы найдете нового кучера? — спросил он.

— Я расспрошу трактирщика, — ответила Кейт в отчаянии. — Он мне обязательно поможет.

— Вам придется посверкать горстью золота, чтобы заставить кого-нибудь пуститься на север в это время года. — Кит внимательно смотрел на нее. — А ведь у вас его нет, так ли?

Что толку отрицать?

— Нет.

— Ну вот! И на каком же основании этот предполагаемый кучер повезет вас на север Шотландии? За красивые глазки?

— Можете не язвить, — огрызнулась Кейт. — Я смогу убедить его, что маркиз Парнелл заплатит, когда мы приедем.

— И выдумаете, что этого будет достаточно, чтобы убедить этого безымянного рыцаря?

— А почему бы и нет?

— Нет — потому, что эти люди слышат обещания всю жизнь, миссис Блэкберн. Землевладельцы обещают понизить арендную плату, законы обещают защищать то немногое, что у них есть, суды обещают справедливость. Ни одно из этих обещаний никогда не было выполнено. Мы, шотландцы, настороженно относимся к обещаниям, миссис Блэкберн. Даже если их дает такая симпатичная женщина, как вы. А может быть, особенно если их дает такая симпатичная женщина.

— Но я же не лгу!

— Это не имеет значения. Здесь вас никто не знает, кроме меня.

Почему-то от этого самоуверенного заявления у Кейт перехватило дыхание.

— Вы меня не знаете. Вы ничего обо мне не знаете. — Она нагнулась под его рукой, намереваясь ускользнуть от двери, но он схватил ее за запястье.

Кит рванул Кейт на себя, но она в отчаянии отпрянула. Никто еще никогда не прикасался к ней таким образом. Макнилл без каких-либо усилий продемонстрировал ей свое физическое превосходство. Она почувствовала себя совершенно беспомощной и пришла в ужас.

— Послушайте меня, — сказал он, не обращая внимания на ее состояние. — Даже если вы и найдете кого-то, кто согласится на ваши условия, разве вы можете знать, что это за человек? И что может случиться через пару дней на безлюдной дороге? За вашего предыдущего кучера ручалась контора, а посмотрите, насколько надежным оказался он с его характером? Кто бы ни взялся отвезти вас — рекомендаций у него не будет никаких.

Кейт наконец вырвала руку, или, точнее, Кит отпустил ее так быстро, что она откачнулась назад, ударившись о стену. Теперь он нависал над ней, отрезав от остальной комнаты.

— Представьте себе, что вы просто исчезнете. — Он устремил на нее свои красивые глаза, точно сытый хищник, который не прочь немного поиграть с жертвой. — Кто вас найдет? Кто вообще станет вас искать?

Его загорелая рука упиралась в стену над головой Кейт, его тело поймало ее, точно в клетку. Она изогнулась, плотно прижавшись щекой к стене. Его пальцы были совсем рядом с ее виском. Если она пошевелится, он прикоснется к ней. Страх будоражил ей кровь, как сильный яд. Кит окинул ее лицо медленным взглядом, задержавшись на губах. Она закрыла глаза, пытаясь унять противную дрожь.

— Кто узнает, где спрашивать или кого спрашивать о вас?

Он мог сделать с ней все, что угодно, и никто ему не помешает. Но этого-то он и добивался: если она так беззащитна здесь, насколько возрастет опасность на дороге! И Кейт поняла. И согласилась.

Несколько лет она искала выход из создавшихся обстоятельств. И это была первая открывшаяся перед ней возможность, хотя и не ахти какая. Как бы ни были велики ее страх и возможная опасность, они не заставят ее повернуть назад. Теперь уж она не отступит.

Кейт открыла глаза:

— Я должна ехать.

— Почему?

Она думала, что Кит покончил со своими наставлениями, но он по-прежнему смотрел на ее губы, словно очарованный тем, как она произносит слова.

— Вы помните мою кузину Грейс?

— И что?

— Она вышла замуж за младшего брата маркиза Парнелла, Чарлза. Они жили в его фамильном замке рядом с Клитом, — проговорила она торопливо, — но несколько месяцев назад Грейс написала, что они с Чарлзом перебираются в Лондон. — Она рискнула взглянуть на худое лицо Макнилла. — Она прислала сундук, полный личных вещей, которые представляли собой небольшую денежную ценность и которые она просила меня сохранить до их приезда. — Кейт сделала жест в сторону открытого сундука. Медный телескоп, немного книг и плоский дорожный портфель лежали сверху. — Вскоре после этого мы узнали, что Грейс и Чарлз погибли во время лодочной прогулки. Убитый горем маркиз прислал письмо, сообщив, что ему хочется вернуть их вещи. Я обещала привезти их лично.