Рексанна Бекнел

Опасности любви

Пролог

Берфорд-Холл,

Йоркшир, ноябрь 1807

Миссис Дринквелл осмотрела мальчика с головы до пят и сморщила нос:

– Надо же, какой он смуглый…

– Цыганская кровь, – пояснила гувернантка, крепко держа мальчика за костлявое плечо. – По материнской линии, – добавила она, даже не удосужившись скрыть свое презрение.

Но миссис Дринквелл это заявление ничуть не удивило. Берфорд-Холл славился своими воспитанниками сомнительного происхождения. Удаленность от Лондона обеспечивала сохранение альковных тайн, и потому великие мира сего нередко помещали сюда своих незаконнорожденных отпрысков. Впрочем, цыган у нее пока не было.

Миссис Дринквелл скривила губы. Тоже мне, благородные называются! Готовы бежать за любой юбкой.

– Плату за первый год обучения привезли? – поинтересовалась она. – Учтите, в кредит мы не обучаем никого, даже детей короля.

Глазки у гувернантки загорелись.

– А что, у вас здесь есть королевские отпрыски? Ее светлость будет очень рада. Чрезвычайно рада, уверяю вас!

Миссис Дринквелл надменно улыбнулась:

– Вы хотите сказать, что жена его отца в курсе проказ мужа?

Гувернантка вздрогнула, и рука ее сильнее сжалась на плече мальчика.

– Что вы! Супруга графа ничего не знает и не дай бог узнает! Я имею в виду вдовствующую графиню, это она будет оплачивать его содержание здесь… Ой! – вдруг взвизгнула она, дернувшись всем телом. – Черт побери! Кусается! Разбойник! Он меня укусил! – визжала гувернантка, тряся рукой, словно хотела избавиться от укушенного пальца.

Черноволосый мальчуган, почувствовав свободу, опрометью бросился к двери. Однако миссис Дринквелл, знавшая толк в воспитании трудных детей, всегда была начеку и оказалась у двери раньше его. Мальчик оскалился, намереваясь укусить и ее, но тут же получил увесистую оплеуху.

Миссис Дринквелл была женщиной дородной, могучей и скидок не делала ни для кого. Голова цыганенка дернулась и с такой силой ударилась о стену, что мальчик сразу обмяк, как тряпичная кукла, и повалился на пол.

– Проклятый язычник! – пробормотала гувернантка и, склонившись над недвижным тельцем, внимательно всмотрелась в лицо мальчика. – Послушайте, он случайно не умер? Не дай бог вы его убили!..

Вместо ответа миссис Дринквелл ткнула мальчика в бок носком туфли и, когда он заскулил, злорадно посмотрела на гувернантку.

– Буду признательна, если вы оградите меня от педагогических советов. Дисциплина – мой конек. Поверьте, очень скоро ваша хозяйка будет приятно удивлена хорошими манерами своего внучка. Так как насчет платы?

Гувернантка открыла ридикюль и протянула миссис Дринквелл деньги.

– Меня просили передать, чтобы вы были с ним построже. Здесь достаточно денег. Чуть позже стряпчий миледи передаст вам еще.

– Миледи явно не горит желанием его видеть, я правильно поняла?

– Думаю, никто не стал бы ее за это осуждать. – Гувернантка направилась к двери. – Представьте, что ваш внук – цыганский язычник. Пусть благодарит бога за такую бабку!

* * *

– Я Айвэн!

– Никакой ты не Айвэн, ты Джон!

– Крошка Джонни.

Айвэн с ненавистью смотрел на трех крепышей, припиравших его к стене, и изо всех сил старался не выказать страха. Но это у него плохо получалось. Ему хотелось к маме, у которой его отняли силой и поместили в этот отвратительный дом, вдали от всех, кто был ему дорог. А теперь его еще хотят лишить имени. Чему-чему, а этому не бывать. Айвэн сам не знал, почему это для него так важно, но он Айвэн, а никакой не Джон. Хватит и того, что ему искорежили жизнь. Имя свое он не отдаст.

– Я сказал, меня зовут Айвэн.

Самый высокий из его обидчиков нагло усмехнулся:

– Айвэн, говоришь? Это не наше имя, похоже на цыганское. Ты цыган, что ли, Ай-вэн? – растягивая слоги, спросил он.

Айвэн выставил вперед подбородок и сжал кулаки. Что? Драки захотелось? Ладно, будет вам драка! Он лихорадочно вспоминал все, чему учили его Пета и Гуэрдон.

Высокий сделал шаг вперед, дружки не отставали от него.

– Так что, цыганское отродье? Джон ты или Айвэн?

Что-то взорвалось внутри Айвэна, и он без всякого предупреждения схватил усмехающегося парня за вихры. Застигнутый врасплох драчун, хоть и был намного старше Айвэна, не устоял на ногах, и мальчики покатились по полу, колошматя друг друга кулаками и отчаянно пинаясь. Но Айвэн был младше, и очень скоро его противник начал брать над ним верх.

Айвэн не сдавался. Мало того, что его украли у матери, а потом перевезли сюда, в эту угрюмую тюрьму. Теперь еще и избить хотят? Это уже слишком!

Айвэн кусался и царапался, не обращая внимания на сыпавшийся на него град ударов. Он почувствовал, что из губы потекла кровь, от следующего удара из глаз посыпались искры, но это только еще больше распалило его. «Сначала запугай противника, а потом бей в самое незащищенное место», – советовал Пета Гуэрдону. Айвэн угрожающе зарычал и нанес верзиле резкий удар коленом в пах. Как ни странно, он попал. Мальчик вскрикнул от боли и покатился по полу.

– Что же вы стоите? – с трудом процедил он сквозь зубы ошеломленным товарищам. – Дайте ему!

Мгновение поколебавшись, ребята набросились на Айвэна и сбили его с ног. Но он не сдавался. Драка прекратилась только с появлением миссис Дринквелл и сторожа.

Миссис Дринквелл обстоятельно отчитала всех драчунов, а затем, злобно прищурившись, приказала сторожу:

– Отведи мистера Деймрона в сарай, пусть рубит дрова – поближе познакомится с делом своего отца. Только сначала выпори его хорошенько. Ну а мистер Пирс займется уборкой отхожих мест. После порки, разумеется. Нечистоты к нечистотам! Я считаю, это справедливо, – она с отвращением раздула ноздри.

Когда же дело дошло до зачинщика драки, к удивлению Айвэна, лицо миссис Дринквелл смягчилось.

– Ах, Александр, Александр! Что мне с тобой делать? Как ты не поймешь, что унижаешь себя дракой с подобного рода… существом, с цыганским выродком! Я просто обязана тебя наказать. До следующего воскресенья ты будешь сидеть в классе и делать дополнительные задания. Надеюсь, твой отец по достоинству оценит подобное наказание.

Наконец она повернулась к Айвэну, и лицо ее опять потемнело.

– Что до тебя, то ты тоже получишь свою порцию. – Она хищно улыбнулась, еще сильнее напугав мальчика. – Выпори его как следует, Лестер. И отправь чистить трубы. На его коже даже сажи заметно не будет.

Айвэн попытался оказать сопротивление, прибегнув к тому же приему, каким повалил на пол Александра, но тут же получил хорошую затрещину.

Его жестоко выпороли. Десять ударов длинными розгами были настолько сильными, что он едва не потерял сознание. Но мальчик не кричал и не плакал. Он только рычал сквозь стиснутые зубы.

После порки сторож отвел его в гостиную и заставили лезть в трубу. Обдирая кожу о неровные камни, Айвэн полез вверх по грязному дымоходу.

– Смотри, чтобы чисто было! И поторапливайся, если не хочешь, чтобы я разжег под тобой огонь.

Но что ему огонь в камине, если в сердце его разгоралось пламя ярости? С каждым обидным словом, с каждым болезненным ударом, с каждым жестоким наказанием оно разгоралось все сильнее. Это пламя пожирало и пожирало его из месяца в месяц, из года в год. И требовало отмщения.

Тогда он еще не знал, как и кому будет мстить. Но верил, что время все расставит по своим местам.

1

Лондон, март 1829

Айвэн Торнтон на мгновение задержался наверху лестницы, прежде чем спуститься в многолюдную залу. Пусть нашепчутся вдоволь.

– Лорд Уэсткотт!

– Новый граф Уэсткотт…

– Незаконнорожденный сын Уэсткотта. Тот самый цыган, – зашептали гости.

Айвэн прекрасно знал, что именно о нем говорят. За двадцать лет, прошедших с тех пор, как его, семилетнего мальчика, оторвали от матери и привезли сюда, он слышал и не такое и научился мастерски отвечать обидчикам.

Со временем он понял, что кулаки, шпага и даже пистолет бессильны против светских сплетен. Чтобы бороться с этими надменными ослами, возомнившими себя сливками общества, нужно другое оружие. И оно у него теперь было.

Айвэн обвел залу презрительным взглядом пресыщенного богатого лорда, не упуская, однако, ни единой мелочи. Старики уже подбирались к игорной комнате, где их ждали бренди и сигары. Матроны с компаньонками, группками расположившись вдоль стен залы, оживленно судачили, не забывая косить глазом на своих молодых подопечных.

Предмет их пристального внимания – впервые выехавшие в свет молоденькие девушки – хихикали и нервно теребили веера, кокетничая с молодыми людьми, но, увидев Айвэна, застывали на месте и забывали обо всем.

Он с трудом подавил в себе желание зарычать так, чтобы эти молоденькие дурочки с визгом бросились в объятия своих располневших мамаш.

«Держи себя в руках», – приказал он себе. Час отмщения был близок, и он не хотел все испортить из-за кучки разодетых недалеких девиц. Очень скоро они все будут искать его благосклонного взгляда, их мамаши начнут кружить вокруг него с нежным щебетанием, а отцы почтут за честь породниться с Уэсткоттами.

И тогда он отомстит старой карге, называющей себя его бабкой!

– Ну что, Уэсткотт, мечтал ли ты когда-нибудь стать самым завидным женихом Лондона? – Эллиот Пирс от души хлопнул его по спине. – Не робей. Пусть объявляют. Лично я намерен напиться, вдоволь наиграться и зажать в углу по меньшей мере парочку горничных. Если, конечно, не найду жаждущих того же дамочек.

Айвэн молча ступил на лестницу.

– Айвэн Торнтон, граф Уэсткотт, виконт Сифорт, барон Тернер, – с надменным видом объявил дворецкий.

«Даже слуги меня презирают», – мрачно подумал Айвэн. Но ничего, скоро они еще пожалеют. Теперь у него есть титул и деньги, и он еще заставит всех этих надутых людей танцевать под свою дудку.

Приготовившись к битве, он одернул рукава и спустился по пяти покрытым ковром ступенькам в залу. Сразу за ним были объявлены трое его ближайших друзей. Впрочем, других у него и не было.

Мистер Эллиот Пирс и мистер Джайлс Деймрон не привлекли к себе особого внимания собравшихся в доме Стеннисов. Но когда дворецкий объявил мистера Александра Блэкберна, зала вновь оживилась.

Незаконнорожденный граф и незаконнорожденный принц… Правда, первый уже получил официальный титул и сказочно богат, а второй не признан и беден, как церковная мышь. Но со смертью короля все может резко измениться. И все это знали.

Присутствующие, взбудораженные появлением столь выдающихся молодых людей, отметили про себя, что нынешний сезон будет каким угодно, только не скучным. А следовательно – удачным.

Менее всех, однако, в этом была уверена леди Антония Торнтон, вдовствующая графиня Уэсткотт, бабка молодого графа. Впрочем, кое-какие надежды у нее еще оставались. Как-никак три месяца назад Айвэн принял-таки титул почившего отца, хотя, окончив Берфорд-Холл, он и думать об этом не желал. Но леди Уэсткотт не сдавалась и добилась своего. Да и кто по нынешним временам отказывается от титулов и состояния? Так что первая победа за ней. Настало время следующей битвы. Здесь, на открытии лондонского сезона, где собрались все сливки общества. И она таки женит его, она доживет до своего первого правнука! Вот тогда можно будет считать эту войну выигранной.

– Так вот он каков, – раздалось у нее за спиной.

Антония не спускала глаз с внука.

– Ты же его видел, Лоренс.

– Да, но это было так давно. Он тогда был злее. Ей-богу, Антония, я был уверен, что он и впрямь скорее пойдет подметать улицы, чем примет титул, принадлежащий ему по праву рождения.

– Это было десять лет назад. С тех пор он повзрослел и поумнел. Да и отец его умер. Только ты не особенно обольщайся. Да, портной и парикмахер у него отменные; я слышала, он платит им целое состояние. Но под этой приятной наружностью скрывается сердце дикаря. Злого дикаря!

Лоренс Колдридж, граф Данлейт, переживший четырех жен и шестерых детей, непонимающе уставился на ее жесткий профиль.

– Ну, если ты считаешь, что он дикарь, то зачем было признавать его сыном Джерома? Зачем было передавать ему титул? Почему ты не выбрала племянника?..

– Да я скорее отдам этот титул лакею, чем безмозглым отпрыскам Гарольда! – резко оборвала его леди Уэсткотт. – И ты это прекрасно знаешь. Не торчи у меня, пожалуйста, за спиной. Обойдусь и без твоих глупых советов. Принеси лучше пуншу. Хотя нет, постой. Иди к нему и представь его присутствующим. В особенности графине Грейер, герцогине Уетам и виконтессе Тэлберт. В общей сложности у них семь дочерей, внучек и племянниц, и все они мне подходят.

Она отпустила его движением руки.