Элейн Барбьери - Опасные добродетели

— Нет, не подниметесь.

Не успев ответить, Уэс почувствовал ствол пистолета, упирающийся ему в бок.

Генри смотрел на него не моргая. Уэс тоже не сводил с него глаз.

— Тебе придется нажать курок, если хочешь остановить меня, потому что я иду наверх.

— Предупреждаю.

Уэс начал подниматься. Щелчок взведенного курка не остановил его. Тогда Генри, резко развернувшись, направился прямо к столу Джуэл. Уэс не видел, как Джуэл посмотрела на второй этаж, после того как Генри кончил говорить, и, немного подумав, отослала его назад к бару.

Уэс остановился в коридоре перед дверью девушки, его внимание привлек блестящий предмет на полу. «Медальон Онести…» — промелькнуло в мозгу. Он поднял его и провел большим пальцем по изящной вещице. Все еще храня тепло Онести, медальон блестел на свету мерцающих ламп. Уэс неоднократно обращал внимание на этот блеск, когда Онести лежала в его объятиях, и каждый раз ему казалось что он где-то видел такое же сердечко…

Неожиданно Уэс вспомнил, да так ясно, что у него перехватило дыхание.

Это было несколько лет назад, когда он охотился за бандой Соммерса. Еще с одним рейнджером они напали на след бандитов, и им пришлось проезжать верхом сквозь огромное стадо, которое гнали к железнодорожной станции для погрузки. Уэс вспомнил, что главный пастух поразил его своей внешностью. Ковбой был рослым и необычайно стройным, с высоким пронзительным голосом, заставлявшим окружающих вздрагивать. Уэс наблюдал несколько минут за его работой и понял, что никогда еще не видел человека, который бы так ловко управлял лошадью и бросал лассо. Находящийся рядом другой ковбой с неожиданной гордостью проворчал, что у них самый крутой босс в Техасе. Внезапно парень направился в его сторону, преследуя убегавшего молодого бычка, и в лучах солнца у него на шее блеснул золотой медальон в форме сердечка.

Боссом оказалась молодая женщина, которая не нашла времени поговорить с ним. По возрасту она была близка к Онести. Уэс живо представил ее. На ней была поношенная широкополая шляпа, из-под которой выбивались белокурые волосы и виднелась усеянная веснушками переносица. Светлые глаза казались суровыми. Она не имела ни малейшего сходства с Онести, но медальон был точно таким же.

Уэс зажал маленькое сердечко в руке и постучал в дверь Онести. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, затем толчком открыл дверь.

Постояв у входа, пока глаза не привыкли к тусклому свету комнаты, Уэс направился к кровати Онести. Девушка неподвижно лежала, прижав руку к виску, и сердце Уэса тревожно забилось. Через мгновение он уже склонился над ней.

— У тебя опять болит голова?

— Оставь меня, пожалуйста, Уэс.

— Нет.

Уэс увидел боль в глазах Онести, когда она повернулась к нему, и проклял ревность, которая привела их к размолвке. Он вытянул руку и медленно раскрыл ладонь.

— Я нашел твой медальон.

Рука ее испуганно метнулась к шее. Затем Онести с облегчением взяла у него медальон.

— Это от матери?

— Нет, я же говорила тебе… мне подарил его отец. Он всем дочерям подарил точно такие же медальоны, как у мамы…

— Всем трем красивым темноволосым девочкам?

Онести крепко сжала медальон и посмотрела на Уэса.

Ее вопрос был резким и неожиданным:

— Чего ты хочешь от меня, Уэс?

С чувством сожаления Уэс взял кулачок Онести, сжимавший медальон, и поднес его к своим губам. Он поцеловал каждый сустав, а затем прошептал:

— Хочу, чтобы ты поверила, что я очень жалею о случившемся. Никак не ожидал, что мои слова так огорчат тебя, дорогая.

Онести внимательно посмотрела на него. Ее веки отяжелели.

— Я приняла один из порошков доктора Картера и теперь засыпаю. Мне не хочется больше говорить.

— Побуду с тобой, пока ты спишь.

— Нет.

— А я все-таки останусь.

— Нет.

— Сказала же — нет.

Но она не стала протестовать, когда он присел на кровать рядом с ней и придвинул ее к себе поближе.

— Спи, дорогая.

Онести закрыла глаза. Ее голова прильнула к нему, и напряжение Уэса постепенно спало. Онести чувствовала себя спокойно в его объятиях, и ему хотелось, чтобы так было всегда.

Как бы вспомнив что-то, она тихо прошептала, уткнувшись ему в грудь:

— Я же говорила тебе: у Честити рыжие волосы… как у отца, а Пьюрити блондинка.

«Блондинка», — обрадовался Уэс и еще крепче обнял Онести.

Гулянье на улице продолжалось. Джереми, сменив позу, наблюдал за банком. Парень достал из кармана часы и украдкой посмотрел на них. Прошел целый час, как он ушел из «Техасского бриллианта».

Джереми тихо выругался: Хауэлл опаздывал с обходом. Он должен был быть здесь пять минут назад. Похоже, что этот ублюдок изменил расписание и тем самым осложнил дело.

Подняв голову, Джереми увидел знакомую фигуру, появившуюся в дверях салуна. Через секунду Хауэлл уже шагал по деревянному тротуару. Джереми наблюдал, как он подошел к Гербу Уолтерсу, стоящему у главного входа в здание, поговорил с ним несколько минут, затем пошел к задней двери.

«Значит, порядок не изменился. Превосходно», — обрадовался Джереми и улыбнулся.

Несмотря на легкий туман, яркий свет слепил глаза, и Онести прикрыла их рукой. Откуда шел этот свет? Она раздвинула пальцы и посмотрела сквозь них.

Кто-то высокий и стройный ехал верхом навстречу ей. Незнакомец был одет в мужскую одежду, но сложением скорее напоминал женщину. Снова вспыхнул яркий свет, однако на этот раз Онести распознала его источник. Это солнце отражалось от золотого медальона на шее всадника.

Онести вскрикнула, когда верховой подъехал ближе. Она узнала Пьюрити.

Но сестра была разгневана. Она не улыбалась. В руке у нее был пистолет.

Солнечный луч прорезал туман и позволил увидеть вдалеке рыжеволосую головку. Горло Онести сжалось. Честити, конечно, это Честити. Она всегда была далеко от нее.

Онести напрягла зрение, чтобы разглядеть лицо младшей сестренки, хотела попросить Пьюрити помочь ей, но слова не шли с языка. Внезапно она проснулась и огляделась вокруг. В комнате, кроме нее, никого не было. Девушка постаралась прийти в себя, отличить сон от реальности. Она испытывала странное ощущение потери. В голове вертелись два вопроса: был ли Уэс с ней и говорил ли, что любит ее?

В коридоре раздался какой-то звук, дверь открылась, и в комнату проник свет. У входа стоял Уэс. Через секунду он был уже рядом с ней и озабоченно смотрел ей в лицо.

— Я должен был уйти ненадолго, но больше никуда не пойду.

Онести наблюдала, как он раздевается. Уэс лег под покрывало рядом с ней, и кровать скрипнула под его весом. Он прижал девушку к себе. От него веяло теплом… и силой…

Отяжелевшие веки Онести опустились, она почувствовала, как губы Уэса коснулись ее губ, и все сомнения исчезли.

Секреты…

У него их было очень много.

В комнату через окно проникли серебристые проблески рассвета. Уэс приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на Онести. Она лежала, уткнувшись лицом ему в грудь. Губы ее были слегка приоткрыты и находились так близко, что он кожей чувствовал дыхание. Распущенные длинные темные волосы разметались по подушке, ресницы покоились на гладких щеках. Глядя на такую красавицу, Уэс не мог не испытывать муку. Он не хотел будить ее… и страдал от желания заняться с ней любовью.

Но ему нравились эти мгновения, эти короткие минуты, пока она спокойно лежала рядом с ним. Они вселяли в него уверенность, которая была так необходима ему… особенно сегодня. Он должен был хотя бы на время почувствовать, что все препятствия, стоящие между ними, рухнули благодаря теплу их тел, тесно прижимающихся друг к другу.

Расслабленная рука Онести лежала на его груди. Уэс осторожно взял ее, поднес к губам и начал целовать длинные тонкие пальцы, которые так ловко манипулировали картами. Он предупреждал ее об опасности такого занятия, но она игнорировала его замечания. Уэс знал: Онести не хотела говорить ему, что таким образом бросала вызов судьбе, которая перевернула ее жизнь вверх дном в раннем возрасте и оставила тешиться надеждами на долгожданную встречу с сестрами.

Взглянув на медальон, лежащий на тумбочке возле кровати, Уэс нахмурился. Он нашел ключ, с помощью которого можно было еще раз изменить жизнь девушки, но пока не был готов применить его. Сомнения не давали ему покоя. Уэс не мог допустить, чтобы Онести без него отправилась на поиски женщины, которую он видел однажды, в то же время ему не хотелось предоставлять Силсу возможность сопровождать ее в этих поисках.

Силс и Биттерс… Онести не представляла значения этого сочетания. Рано или поздно Биттерс проявит себя. Уэс не сомневался в этом. Банк Колдуэлла являлся большим соблазном для такого человека, как он. Что же касается Силса… Если он как-то связан с Биттерсом, то его судьба решена.

Но есть еще Чарльз Вебстер.

Уэс хорошо понимал сложившуюся ситуацию. Он любил Онести и искренне признался ей в этом, но она не сказала, что любит его.

Его охватило отчаяние, и он прижался губами к губам девушки, почувствовав их сладость. То, что она отдалась ему, ничего не значило. Уэс хотел, чтобы Онестн желала его так же, как он ее, чтобы в ее сердце не осталось места для другого мужчины, чтобы она испытывала потребность в нем, как он в ней… иначе он мог ее потерять.

С этими мыслями Уэс еще раз поцеловал Онести.

Рано утром Джереми вышел на улицу и огляделся. Солнце уже простерло свои золотые лучи, осветив последствия ночной оргии ковбоев.

«Осталось ждать только утро и день. Неужели?» — подумал парень, и губы его на мгновение тронула нервная улыбка. Он попытался успокоиться, прежде чем направился к загонам для скота. Шаги глухо отдавались в тишине улицы. Джереми прошел мимо ресторана Верди Коттера, не замедляя темпа. Он не смог бы сейчас есть, хотя в другой день вряд ли удержался бы от того, чтобы не заглянуть к Верди. Джереми знал: сегодня день будет тянуться бесконечно долго, пока не наступит ночь, когда наконец дело будет сделано и все кончится.

— Гоните же эту скотину!

Яркое утреннее солнце палило нещадно. Грязным шейным платком Биттерс не успевал вытирать пот с лица. Его окутывала густая пыль. Она проникала в горло, вызывая кашель. Сейчас он с особенной остротой сознавал, почему много лет назад сменил лассо на пистолет. Выругавшись, Биттерс оглядел орущий скот, неспешно продвигающийся вдоль тропы, затем снова крикнул двум помощникам, едущим в некотором отдалении верхом сбоку от стада:

— Эй вы! Слышали, что я сказал? Так мы за весь день не избавимся от этих проклятых тварей!

Гант поднял голову, его тощая фигура на мгновение застыла, затем он нехотя взмахнул лассо, подгоняя отставшее животное. Биттерс увидел, как Гант искоса посмотрел на Ригса и тот пришпорил лошадь, направляясь к нему. Он на всякий случай приготовился к встрече, когда Ригс резко остановился рядом с ним.

— Ты с ума сошел! — начал ковбой без всяких предисловий. — Говорю тебе: не стоит этого делать! Мы можем сбыть этих проклятых коров вблизи Колдуэлла еще засветло, а ты хочешь продать их Паркеру за городом! Думаешь, Паркер не заподозрит, где мы взяли их?

— Его это не волнует! Все устроится. Мы отдадим ему стадо за полцены. Никто не сможет распознать, где чьи коровы, когда Паркер загонит их к себе и они смешаются с его стадом.

— А если он узнает, что мы продаем ему часть его собственного скота?

— Не говори глупости! Все коровы похожи друг на друга.

— А сколько мы выручим за них? Хотя после сегодняшней ночи у нас будет куча денег!

— Да, конечно, жаль только, что мы потратили три недели на клеймение.

— Мы? — Ригс усмехнулся.

Биттерс прищурился:

— Ты чем-то недоволен?

— Да!

— В чем дело? — Биттерс почувствовал, что теряет терпение. Ему надоело возиться с этим никудышным парнем, всю дорогу объясняя, что надо делать. — Выкладывай! — прорычал он.

— Твои старые дела с Хауэллом мешают тебе принимать правильные решения! Если бы ты здраво рассудил, то понял бы, что нам надо было брать этот банк до того, как Хауэлл освоится в городе.

Биттерс посмотрел на Ригса холодным взглядом:

— Это все?

— Ты думаешь только о том, чтобы пристрелить Хауэлла, чтобы избавиться от него раз и навсегда!

— Что еще скажешь?

— Надо убираться из Колдуэлла, пока живы, вот что!

— Ты глупый ублюдок, Ригс! — Биттерс проигнорировал то, что парень покраснел от злости. — Где уж тебе видеть, что творится у тебя под носом?!

— О чем ты?

— У нас никогда не было более подходящего момента, чем сейчас. Этот Силс так рвется получить свою долю денег, чтобы произвести благоприятное впечатление на подружку, что готов на все. Если бы я сказал ему, что надо войти в банк и открыть огонь, он не задумываясь сделал бы это. Но мы поступим по-другому. Ты слышал, что сказал Силс. Хауэлл проверяет банк каждую ночь в двенадцать. Он пунктуален, как часы. В это время в городе неспокойно, кругом полно пьяных ковбоев. Одни из них устраивают безумные скачки, другие, черт побери, открывают стрельбу на улице, и никто не обращает на это внимания! Когда Хауэлл приходит с проверкой, парни в банке уже ждут его. Под дулом пистолета он приведет нас прямо к ним, и мы разделаемся с ними без всякой стрельбы. Все должно пройти очень гладко.