– Я узнал, что ты уволилась с работы, а дома тебя не оказалось. Я встревожился за тебя.

– Как мило. – Марти елейно улыбнулась. – Обо мне уже давно никто не тревожится, считают, что я достаточно взрослая для того, чтобы самой о себе беспокоиться.

– Я прекрасно тебя знаю, – буркнул Джон. – И боюсь, что ты можешь натворить глупостей.

– Каких, например? – спросила Марти с искренним интересом.

– Всяких, – уклончиво ответил Джон. – Не дашь ли ты мне адрес своих друзей в Денвере?

– Зачем?

– Так, на всякий случай, если ты снова решишь к ним поехать.

– Не решу, – ответила Марти. – Есть что-нибудь новое?

– Нет, к сожалению.

Марти и не рассчитывала на другой ответ, но все равно не смогла удержать вздох разочарования.

– А у тебя? – неожиданно спросил Джон.

– Что у меня нового? У меня? Ты имеешь в виду, что нового произошло в моей жизни? – спросила Марти.

– Я хочу всего лишь знать: почему ты мне постоянно врешь?

– Ничего подобного.

– Да? – Джон иронически улыбнулся. – А зачем же ты мне соврала насчет каких-то там мифических друзей? Ведь ты даже не уезжала из города.

– Что ты городишь, Джон? – сказала Марти. – С чего бы это мне врать?

– Да потому что, – Джон сцепил пальцы рук и наклонился вперед, – потому что ты теперь работаешь в доме Арнольда Блэкуэлла горничной, а мне пытаешься запудрить мозги.

Марти вытаращила на Джона глаза, не смея поверить своим ушам. Вся ее самоуверенность мигом испарилась.

– Откуда ты знаешь? – спросила она тусклым голосом.

Джон снова откинулся в кресле и удовлетворенно улыбнулся.

– Я полицейский, Марти. И смею думать, что хороший полицейский. Я обязан все знать. Неужели ты думаешь, что мне так трудно было тебя отыскать?

Марти задумалась. Она, разумеется, считала, что трудно. Все то время, что Марти работала у Блэкуэллов, она не выходила за ворота их дома. А о ее теперешнем месте работы знала только Рут, которая не выдала бы подругу и под дулом пистолета. Откуда тогда Джон узнал о том, что Марти нанялась горничной к Арнольду Блэкуэллу?

– Тебе никто не мог сказать, – произнесла Марти. – Скажи честно, как ты меня нашел?

– У меня свои, полицейские, секреты, которые я не намерен выдавать, – ответил Джон. – А теперь поговорим о другом, подружка. Как вообще в твою дурную голову пришла такая идиотская идея?

– В твою дурную голову могла бы прийти такая же идея, если бы у тебя было побольше мозгов, – огрызнулась Марти. Сейчас, когда отпала необходимость притворяться и лгать, она дала волю своим чувствам. – Тебе давно следовало бы подумать о том, что в дом Арнольда Блэкуэлла следует внедрить своего человека, который мог бы наблюдать за всем происходящим.

Джон Бретт недовольно нахмурился. Видно, ему было не очень приятно слышать весьма нелестную оценку своих умственных способностей. Однако Марти не собиралась его щадить.

– Я давно поняла, что от вашей полиции нет никакого толку, – продолжила она свою обличительную речь. – И теперь решила сама взяться за дело, раз от вас не дождешься помощи.

– Марти, ты сама не знаешь, во что впутываешься. Я вообще удивляюсь, как ты умудрилась туда попасть?

– У меня тоже есть свои маленькие секреты, – язвительно ответила Марти.

– Я требую, чтобы ты оттуда немедленно уволилась, – заявил Джон.

– Прямо завтра. Можешь встретить меня у ворот.

– Прекрати разговаривать со мной таким тоном! – взорвался он. – Ты, взбалмошная девчонка! Тебе не приходило в голову, что это может быть опасно?

– Представь себе, приходило!

– Так чего же ты суешь свой нос куда не следует? Полиция разберется без тебя.

– Я только это и слышу: полиция разберется, подожди немного, виновные будут наказаны… Я не верю! И не думай, что я буду делать так, как ты мне прикажешь! Это не твоего любимого человека застрелили у тебя на глазах! Это не у тебя на руках умер Мартин!

Джон вдруг как-то разом осунулся и постарел лет на пять.

– Послушай, – сказал он неожиданно ласково, – ты знаешь, что Мартин был моим лучшим другом. Не надо обвинять меня в том, что мне плевать на то, что его убили. Его смерть тоже не дает мне покою.

– Извини, – сказала Марти, но внутри у нее еще все кипело от ярости.

– Ты еще так молода, – продолжал увещевать ее Джон, – нельзя жить одной лишь ненавистью.

– Я сама решу, как мне жить, – ответила Марти резко.

Джон поднял обе руки.

– Сдаюсь. Поступай как знаешь, Марти, но позволь нам помочь тебе. Тебе не обойтись без полиции. Мало ли что может произойти… В доме Арнольда Блэкуэлла творятся странные вещи.

– А тебе-то откуда это знать? – проворчала Марти, успокаиваясь.

– Не менее странные вещи творятся и у него на фирме, – сказал Джон. – Ну, а дом… Ты наверняка знаешь, с какой скоростью там меняется прислуга.

– Ну, тут дело вовсе не в Арнольде Блэкуэлле, – возразила Марти, усмехнувшись. – Это его женушка постаралась. Ариадна – редкая стерва, уж поверь мне.

– Охотно верю, – сказал Джон и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен. – Приходи ко мне завтра, я проинструктирую тебя, как быть дальше.

Марти тоже поднялась со стула и покачала головой.

– Во-первых, у меня завтра нет выходного дня и я не собираюсь отпрашиваться. А во-вторых, я не стану действовать по чьим-то инструкциям. Если накопаю что-нибудь важное, то сообщу, а нет, так нет.

Джон побагровел. Ему, безусловно, сейчас очень хотелось наорать на Марти, а еще больше, наверное, хотелось задать хорошенькую трепку, но он только шумно выдохнул и процедил сквозь зубы:

– Если с тобой что-нибудь случится, не говори, что я тебя не предупреждал.

– Если со мной что-нибудь случится, – сказала Марти на прощание, – особенно если случится то же, что и с Мартином, вряд ли я что-то смогу сказать.

7

Вернувшись вечером в дом Блэкуэллов, Марти особенно остро почувствовала, как она одинока.

Ничего с ней не случится. Потому что в этом доме вообще ничего не случается, кроме разве, что ежедневно устраиваемых Ариадной головомоек и вечного недовольства Паркера. Джон явно преувеличивал, говоря об опасности.

Марти в который раз посетила тоскливая мысль о том, что ей ничего не удастся узнать и она зря теряет время.

Марти раскладывала по полочкам в общем шкафу свои выстиранные и выглаженные вещи, когда в комнату ворвалась Ариадна.

– Где ты шлялась весь день?! – взвизгнула она, заметив Марти.

Марти кинула на нее мрачный взгляд, желая от всей души, чтобы Ариадна немедленно провалилась куда-нибудь, желательно в тартарары. Даже Паркер никогда не позволял себе подобный тон с прислугой. Или Ариадна думает, что ей все можно?

– У меня сегодня выходной, – сообщила Марти, продолжая складывать вещи.

Ариадна подскочила к ней, выхватила из ее рук блузку и швырнула в самый дальний угол комнаты.

– Какой еще выходной?! Мне нужны были сегодня все служанки, у меня прием!

Марти пожала плечами.

– Мне никто об этом не сказал. К тому же у Сары тоже выходной, и, между прочим, внеплановый. И ее нет до сих пор. А я вправе вообще не возвращаться сегодня в дом. Мой рабочий день начнется завтра в шесть часов. – Марти обогнула Ариадну и подняла свою блузку, как ни в чем не бывало.

– В этом доме законы диктую я! – провозгласила Ариадна. – А ты обязана их исполнять.

– Хорошо, в следующий раз, если меня, конечно, предупредят, я останусь в доме в свой законный выходной. Разумеется, за отдельную плату.

– Нищенки, – прошипела сквозь зубы Ариадна негромко, но отчетливо. – Вам слишком хорошо платят, чтобы вы воротили нос от дополнительного рабочего времени.

– У нас есть своя личная жизнь, – сказала Марти. – Которая тоже требует времени.

– Я тебя уволю, если ты еще раз откроешь рот без разрешения!

Перечить Ариадне у Марти не было ни желания, ни сил, однако она сказала:

– Не вопрос. Я сама с удовольствием уйду, если вы продолжите на меня орать ни за что ни про что.

Ариадна открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но в этот момент в комнату заглянул Паркер.

– Что-нибудь случилось, миссис Блэкуэлл? – спросил он.

– Эта дрянь смеет мне перечить!

– Я разберусь, – ответил Паркер, и Ариадна вылетела из комнаты с той же скоростью, как и вошла.

Не понимаю эту странную женщину, подумала Марти.

– Что произошло? – спросил Паркер и уселся на заправленную кровать.

– Миссис Блэкуэлл наорала на меня за то, что я в свой выходной день покинула дом без ее разрешения.

– Она имеет право орать на кого хочет по любому поводу.

– Нет, не имеет, – отрезала Марти. – По крайней мере, на меня.

– Она вас уволит, если что-то будет не по ней.

– Меня здесь ничего не держит.

– Да? – Паркер недоверчиво усмехнулся. – Кто-то недавно говорил совсем другое.

– А сейчас говорю то, что говорю, – упрямо сказала Марти.

– Вы не в духе, мисс Пейсон?

– Да, мистер Паркер.

– Где же вам так испортили настроение? И главное – кто?

Так я тебе и сказала, усмехнулась Марти про себя.

– Это вас не касается, мистер Паркер.

– Ошибаетесь, меня касается все, что происходит в этом доме.

– Мне испортили настроение вовсе не в этом доме, – заметила Марти.

– А где же? – продолжал упорствовать Паркер.

– Это тоже вас не касается.

Паркер поднялся и направился к двери.

– Советую вам быть более сдержанной, если все же хотите сохранить это место.

Интересно, подумала Марти, не так давно я слышала ту же фразу от Роя Холби. Что это все взялись меня предупреждать?


– У тебя что-то сегодня кислый вид, Марти, – сказал Эдди за ужином.

Сара хмыкнула и красноречиво посмотрела на нее, но не сказала ни слова. Впрочем, этого и не требовалось: Сара замечательно умела испортить человеку настроение и без помощи слов.

– Я тоже заметила, что с тобой что-то происходит, – сказала Клэр. – Скажи, что случилось. Мы тут одна семья, возможно, найдем все вместе способ помочь тебе.

На этот раз настала очередь Марти хмыкнуть.

– Семья – это люди, которые живут вместе очень долго и знают друг о друге практически все, – заметила она.

– Марти хочет сказать, – резюмировал Рой, – что мы не сойдем даже за приятелей. Незачем нам доверять свои тайны.

– Она вовсе не это хотела сказать! – воскликнула Глори, которая, несмотря ни на что, всегда старалась защищать Марти.

Марти не стала ни возражать Рою, ни подтверждать слова Глори.

– Со мной все в порядке, – сказала она. – У меня такой характер. Я никогда не искрюсь весельем. Это не в моих привычках.

– Марти Пейсон – мрачная личность. Я бы даже сказал, загадочная. Вполне возможно, когда-нибудь мы обнаружим какой-нибудь пожелтевший от времени скелет в ее шкафу, – с усмешкой изрек Рой, который был сегодня на редкость разговорчив.

– Не выйдет, – встряла Сара. – У нас общий шкаф, и пока никаких трупов я там не обнаружила.

– Еще не вечер.

Марти со стуком положила вилку рядом с тарелкой и поднялась из-за стола. У нее не было никакого настроения слушать весь этот бред. По правде сказать, у Марти вообще не было никакого настроения. Она чувствовала себя на грани отчаяния. Когда Марти встала, все замолчали, исподтишка наблюдая за ней. Она вышла в сад и закрыла за собой дверь, тут же услышав, как разговор возобновился. Марти знала, что говорят о ней, но не собиралась подслушивать.

Ну и пусть, думала она, все равно им на самом деле безразлично, что со мной происходит.

Она прошла вглубь сада и отыскала качели. Наверное, дочь Арнольда Блэкуэлла любила качаться на них, когда была маленькой, мелькнуло в голове у Марти. Знает ли она, какой гнусный человек ее отец? И что она почувствует, когда его посадят в тюрьму?… Если посадят, конечно.

Марти уселась на качели. Видно, никто давно на них не катался, они скрипели так, что у нее свело скулы, поэтому Марти предпочла просто сидеть на них. Она задумалась и просидела бы так еще долго, если бы из задумчивости ее не вывел голос Роя Холби:

– Я смажу их, если хочешь, и они не будут скрипеть.

Марти взглянула на него.

– Вряд ли у меня будет время приходить сюда для того, чтобы развлекаться, качаясь на качелях.

– Что с тобой? – спросил он участливо. Марти молча покачала головой, давая понять, что не собирается ничего объяснять. В этом доме слишком многие старались залезть ей в душу, и Марти это совсем не нравилось.