Нет, она не стала бы утверждать, что с ней так уж все в порядке. Голова ее вдруг закружилась, а солнечный свет померк в глазах…

– Ох, дорогая моя, вы совсем зеленая, – откуда-то издалека донесся до нее голос Оливера.

Поддерживая ее за плечи, он помог ей выйти на борт яхты.

– Вам надо полежать. Держитесь, Эбби, я помогу вам.

Со мной все хорошо, Оливер, пробормотала она, – просто я немного перегрелась на солнце.

– Скорее всего, опьянела.

Она попыталась засмеяться, но ничего у нее не получилось.

– Что… что вы хотели мне сказать? Вы хотели сказать мне что-то. Ох, Оливер, – вздохнула Эбби, опираясь на него, когда он помогал ей спуститься на несколько ступенек.

Она попыталась сконцентрировать взгляд на каком-нибудь предмете в роскошной каюте, куда они вошли, но все плыло перед ее глазами. Все же она кое-как осмотрелась.

– Ох, здесь так красиво и… и с таким вкусом…

Она не могла поверить своим глазам.

Роскошь, настоящая роскошь.

Но он не дал ей возможности рассмотреть великолепную обстановку и дорогостоящий декор, вывел в коридор и открыл дверь в спальню.

– Ох, силы небесные! – изумленно прошептала Эбби, желая только одного – поскорее лечь на эту белоснежную свадебную кровать и заснуть навеки. Голова ее все еще кружилась и была тяжела.

– Входите и позвольте мне помочь вам раздеться, – заботливо сказал Оливер. Я не должен был разрешать вам пить столько ромового пунша в такую жару, этого для вас оказалось слишком много.

– Оливер, мы не должны заниматься здесь любовью… я имею в виду, это было бы не очень хорошо, и… не очень…

Она хихикнула, повалилась на кровать и опять хихикнула, когда Оливер стягивал с нее джинсы и расстегивал блузку. А затем она испытала наслаждение совсем иного сорта: – обнаженное тело овевали прохладные струи воздуха. Она заснула почти сразу же.

Оливер стоял над постелью и смотрел на нее. Наклонившись, он убрал с ее лба выбившуюся прядку волос и легонько поцеловал в губы. В эти минуты он просто обожал ее, она так невинна и так прекрасна. Она не заслужила таких напастей, которые обрушились на ее голову, но потом, возможно, все окупится несказанным блаженством. Блаженством для них обоих. Но как он умудрился не проговориться, не сказать ей, кто он на самом деле? Просто чудом этого не произошло. Он не должен ничего говорить ей до конца путешествия. Признание было бы величайшей ошибкой. Уилл в этом смысле непреклонен. По его убеждению, чем меньше она будет знать, тем меньше у нее шансов уйти от ответственности. Нет, пусть дожидается конца путешествия.

Она просто маленькая дурочка, позволившая этой Джессике Лемберт использовать себя. Он все еще уверен, что она не знает, в чем участвует. Уилл считает, что она виновна так же, как и та, другая. И обе слишком опасны, чтобы доверять им хоть в чем-то. Возможно, Джессика Лемберт и опасна, но не его Эбби. Она только несчастная жертва. Обещая защитить ее, он не сомневался, что выполнит обещание, даже если ему придется для этого пойти против брата. Хотя подобная мысль удовольствия доставить не могла. Они с Уиллом так успешно работали вместе, что разрыв этого братского и делового партнерства был бы катастрофой. Но если он окажется перед выбором, то…

Он запустил пальцы в волосы и сжал голову. Как ему тогда поступить? Никогда не встречалась ему женщина, подобная этой, лежащей сейчас перед ним. Мысль о выборе привела его в такое смятение, что он потерял последнее представление о том, что ему совсем этим делать. Она перевернула всю его жизнь вверх дном.

Все еще глядя на нее, он задал себе вопрос: а что, если он ошибается? Ошибается во всем? Она казалась ему сейчас Спящей красавицей, волосы ее разметались по подушке, нежный румянец едва тронул щеки, а красиво очерченные губы будто ожидали поцелуя.

А что, если… Он подавил желание, возникшее у него от лицезрения невинной спящей красавицы. Актриса! Она говорила, что хотела стать актрисой. А вдруг это величайшее представление в ее жизни? Премьера, так сказать… Нельзя же совсем исключать, что она вполне в курсе дел Джессики Лемберт и так же, как та, опасна! Но он узнает правду, когда они прибудут на место, ибо на свете не существует таких женщин, которые смогут одурачить братьев Уэбберов, когда они вместе.

Мысль эта тотчас преобразовалась в желание действовать. Экипаж может проваливать ко всем чертям! Разве он так уж нуждается в них, это он-то, опытный яхтсмен? Даже если и сбудутся штормовые предупреждения, он справится с судном. Яхта практически может идти на автопилоте, поскольку оснащена аппаратурой новейших технологических разработок, так что…

Тихо закрыв за собой дверь спальни, он направился в кубрик, откуда по судовой рации связался с Уиллом и сообщил ему, что он на пути к острову.


Проснувшись, Эбби какое-то время никак не могла понять, где она находится и что это за шум, что за странные шлепающие звуки. Застонав, она обхватила живот. Да нельзя же, в самом деле, пить столько ромового пунша! Вот и расплата – ее тошнит, и все внутренности ходуном ходят…

Вдруг она перекатилась через кровать, и если не упала с нее, то лишь потому, что успела вцепиться в ее край.

Да это не внутренности ее ходят ходуном, а яхта! Она вспомнила, что находится на борту сказочного судна Уильяма Уэббера, экипаж которого Оливером уволен!

Быстро натянув джинсы и рубашку, Эбби почувствовала, что сон отлично взбодрил ее. Яхта качалась так, что она поняла: они не у пристани, а в открытом море, в синем Карибском море. Работая в круизах, она хорошо научилась различать разновидности качки.

Через портплед, лежащий на полу, она просто перешагнула. Мрачный метеопрогноз начинал сбываться. На небо наползли темные тучи. Порывы ветра разволновали море, и гребни высоких волн достигали иллюминатора. Эбби выбралась на палубу. Где же Оливер? Неужели решил вести яхту сам?

О Господи! Если он не способен доехать на своем лимузине от Лондона до Хитроу, то как он справится с яхтой, да еще в штормовую погоду?

– Эбби, вам лучше вернуться вниз, – сказал Оливер, заметив ее на пороге рубки.

При виде аппаратуры, которой было напичкано это небольшое помещение, Эбби в изумлении замерла. И вдруг вообразила, как тайфун завертит их суденышко, поволочет по океану и сбросит где-нибудь в районе Бермудского треугольника, после чего никто, никогда и нигде больше их не увидит.

– Что это? Тайфун или шторм?

– Ни то ни другое. Просто шквал, слишком порывистый ветер.

Оливер усмехнулся, причем выглядел настолько уверенным, что она почувствовала себя в полной безопасности. У нее отлегло от сердца. С таким оборудованием яхта и сама прекрасно доберется до цели.

– Ничего страшного, – добавил он, берясь за штурвал. – Когда мы приблизимся к местному рифу, я переведу яхту на ручное управление.

– Риф? – Эбби не на шутку испугало само это слово.

– Да есть тут один, маленький. Не беспокойтесь. Я знаю, как его обойти. Вы слышали про «Американский Кубок»? [24]

– Да, но здесь совсем другое…

Она собралась было объяснить ему разницу, что, мол, там совсем другие яхты, но эта – для небольших путешествий, но слова вдруг замерли у нее на устах. «Американский Кубок»? Он сказал «Американский Кубок»?

– Я бы выпил чашечку кофе, – бросил он, не оборачиваясь.

Эбби отступила назад. Просто невероятно! Как это он думает о чашечке кофе, ведя судно в такую непогоду, когда вот-вот можно врезаться в коралловый риф, после чего им обоим скучно не станет!

Она поняла, что если он способен в такой обстановке шутить, значит, испытывает явное удовольствие от того, чем занят. Нет, он совершенно спокоен, никаких признаков тревоги, хотя море расходилось не на шутку. Казалось, он точно знает, что делает, а для неумелого шофера это совсем не так уж плохо.

Приободрившись и почувствовав, что она находится в надежных руках, Эбби отправилась на поиски кухни, вспомнив, что она называется камбузом. Но подумать только, «Американский Кубок»! Спорт для особо привилегированных людей. В поисках кофе она пыталась это хоть как-то осмыслить. Ей так мало известно о его жизни… Возможно, Уильям Уэббер увлекается парусным спортом, и Оливер раньше работал у него в экипаже или еще у кого-то, кто имеет яхту.

– Все идет распрекрасно, воистину по-бристольски[25], так что покидать судно на спасательной шлюпке нет никакой необходимости, – пошутил он, когда она возвратилась с двумя чашками кофе, причем умудрившись не пролить по дороге ни капли.

Поднявшись наверх, Эбби испытала истинное облегчение, увидев, что яхта в полном порядке, а небеса опять сияют невозмутимой голубизной. В иллюминаторы можно было разглядеть цепь небольших островков, показавшихся на горизонте. Все они выглядели, как райские уголки, – белые берега и зеленые, покачивающие листьями пальмы. Глаз просто отдыхал на столь великолепной картине.

– Ох, как красиво, Оливер! – восхищенно воскликнула она. – Который из них принадлежит Уильяму Уэбберу?

Он кивнул в сторону того, который был прямо перед ними и выглядел просто драгоценной игрушкой.

– Еще несколько минут, и мы будем там. Вы как? Чувствуете себя получше? – спросил он.

Эбби сконфуженно улыбнулась.

– Простите, что я так расклеилась. Столько ромового пунша и в такую жару. – Она попивала кофе и наблюдала, как стайка дельфинов, сопровождающих яхту, выпрыгивала время от времени из аквамариновой воды. – Ох, гляньте! Ну, разве они не прелесть? Да, кстати, а что вы хотели сказать мне до того, как у меня закружилась голова?

– С этим можно подождать, дорогая, пробормотал он, и Эбби заметила, что он помрачнел и сосредоточенно принялся за кофе. И вдруг улыбнулся: – Помните только одно, я люблю вас.

Эбби ответила ему улыбкой и крепко сжала в пальцах кофейную чашку. Она вдруг почувствовала себя удивительно спокойно, все тревоги исчезли, будто их и не было. Оливер, несмотря на непогоду, прекрасно справился с яхтой – он такой отважный, такой удивительный. Скоро они встретятся с Джессикой и Уильямом Уэббером, и все обязательно уладится, все будет хорошо. Что бы там ни было, но это всего лишь ошибка, какое-то нелепое недоразумение, и УУ очень скоро убедится в этом. Джесс наверняка очаровала его, хотя он и подозревал ее в чем-то, что до сих пор остается для Эбби загадкой. Но уж такова Джесс, она просто жить не может без всяких сложностей и недоразумений. Вот и на этот раз, очевидно, она сказала или сделала нечто такое, что и подняло весь этот ужасный переполох, в результате чего они обе оказались в Карибском море, на маленьком волшебном острове. Возможно, скоро все они будут сидеть на берегу, попивая шампанское и посмеиваясь над этой дурацкой историей, возникшей из ничего.

Эбби вдруг нахмурилась. Нет, все далеко не так просто. Ведь Оливер до сих пор не знает, что они с Джесс сестры, и лучше сообщить ему сейчас, чем дожидаться, когда он услышит об этом от Уэббера или Джесс. Он бы мог узнать об их родстве и сам, заглянув в ее паспорт при покупке билетов, если бы по паспорту она была Эбигейл Лемберт, но там она значилась как Эбигейл Саммерс. Ох, как он обидится, поняв, что, признавшись в одном обмане, она умолчала о другом. Бедный, бедный дорогой Оливер, он так уверен в ней, а она… Нет, все зашло слишком далеко, и очень скверно, что она продолжает что-то от него скрывать.

– Оливер, я хочу кое-что сказать вам, заговорила она серьезно, и от перемены в ее тоне глаза его сразу стали жесткими и недоверчивыми. – Вы должны простить меня, прошептала она, опустив глаза, потому что чувствовала себя страшно виноватой перед ним. – Я хотела признаться вам раньше, но… но вы своими обвинениями все время вынуждали меня повременить… А потом я решила, что лучше и вообще пока ничего не говорить, поскольку не знала, хорошо ли это будет для Джесс, не сделать бы ей хуже. Подчас она совершает такие безумные поступки, никто не знает это лучше меня, но… Но она просто прелесть, очарует любого, сами увидите. Так вот, я решила сказать все теперь же, до того, как мы сойдем на берег. Она перевела дыхание и взглянула на него. – Я хочу сказать вам правду, Оливер. Я не была до конца честна с вами и…

Глаза Оливера сузилась, теперь в них появилась тревога, а на щеках легкий лихорадочный румянец.

– Я ничего не стану слушать, не желаю! – раздраженно выпалил он и выпустил из рук чашку, которая разбилась возле его ног.

Плотно сжав челюсти, он отвернулся и сосредоточил все свое внимание на рулевом управлении, подводя яхту к причалу и выбирая место для швартовки.

– Но вы должны выслушать меня, Оливер, – настаивала Эбби, впадая в панику, поскольку они уже прибыли и она опасалась, что не успеет со своим признанием. Поверьте, это важно, и я не хочу, чтобы вы услышали это от Джессики или мистера Уэббера…

– Оставьте это для адвокатов, – процедил он сквозь зубы.

– Долго еще вы будете пугать меня адвокатами?

– Идите, соберите свои вещи, – сухо приказал он, даже не оглянувшись на нее. В чем бы вы там ни собирались признаваться, лучше сделать это в присутствии законника, потому что, если вы скажете мне, это не поможет вам спасти свою шкуру. Господи, я, должно быть, совсем сбрендил, если позволил вам дурачить себя.