Натали Фокс - Опасные леди

Эбби почувствовала облегчение. Теперь наконец ситуация прояснилась. Этот чело

век знал, что она – то есть Джесс – небанальная соблазнительница, а у нее к УУ серьезное дело. И Эбби обрадовалась этому обстоятельству. Значит, у Джесс все еще есть шанс, если УУ поручил своему шоферу забрать у нее материалы. У нее просто гора с плеч свалилась, когда она осознала это. Но другая мысль заставила ее испытать неловкость. Она не разбиралась ни в компьютерах, ни в программах к ним, но этого нельзя показать, ибо, если это дойдет до Уэббера, то покажется ему весьма непрофессиональным. А она должна дать Джесс шанс, ничего ей не напортить. Да, все оборачивается гораздо лучшей стороной, чем она надеялась. Потрясение и последовавшее за ним облегчение подсказали слова, ей самой показавшиеся неожиданными:

– Ну, пожалуй, причин для столь бешеной спешки у меня нет…

Она даже подумала, не перехватывает ли через край, позволяя себе проявлять такое дружелюбие по отношению к шоферу… Впрочем, это, наверное, от эйфории облегчения, и тут уж ничего не поделаешь. Да, она чувствовала себя поначалу несколько неуверенно, но когда догадалась, что он с самого начала не предполагал, будто ее цель – соблазнение… Ведь это, в конце концов, лишь недоразумение… Господи, что же так путаются мысли? Он действительно очень привлекателен, а она никогда не ужинала с человеком просто так, дружески, поскольку вечно занята этими кругосветными плаваниями. Тем более, убеждала она себя, речь не идет о каких-либо отношениях с ним в дальнейшем. Просто взять то, что тебе дается сегодня, как нередко говаривает Джесс. Да почему бы в самом деле не порадовать себя приятным обществом?

Пожалуйста, поешьте со мной, – сказала она простосердечно. – Ужасно будет обидно, если еда пропадет, да и в самолете, когда я полечу в Париж, никто, полагаю, не бросится кормить меня деликатесами, а я и в самом деле проголодалась.

Теперь она действительно захотела есть, так что в словах ее не было никакой натяжки.

Он расслабился. Эбби заметила это по смягчившемуся выражению его глаз и чуть приподнявшимся уголкам рта, обещавшим появление его обворожительной улыбки.

– С удовольствием, Джессика, – тепло ответил он.

И сердце Эбби опять слегка и очень забавно скакнуло, но это скорее всего от внезапного опасения, как бы не поставить себя перед ним в дурацкое положение… Ведь на самом деле она Эбигейл Лемберт, а не Джессика, вот о чем не следует забывать.

– Меня зовут Оливер, и я рад встрече с вами.

Он протянул ей руку, и Эбби подала ему свою, почувствовав в его рукопожатии тепло и сдержанную силу, которую и предполагала в нем с самого начала. Но от этого прикосновения кровь бросилась ей в голову, и, когда их глаза встретились, она подумала, что он весьма опытен и, пожалуй, слишком стремителен.

Затем Эбби с удивлением подумала, что испытывает гораздо большее смятение, чем могла ожидать в начале этого необычного вечера. Она достаточно взрослая и достаточно умудренная жизнью, чтобы предвидеть приближение чего-то из ряда вон выходящего. Возникала угроза: по каким-то странным причинам взамен восхитительного ощущения чувственной взволнованности Эбби почувствовала озноб, пробежавший по ее спине. Почему? Она не знала. Возможно, просто потому, что он принимает ее за другого человека, в чем, впрочем, виновата она сама. Или она неправильно понимает его? Но как бы там ни было, преданность сестре сейчас преобладала над всем другим. В дальнейшем она будет иметь возможность послать тысячу проклятий на голову Джесс, втравившей ее в эту историю, но пока, пока…

Ах, если бы знать…

Эбби уже раскаивалась, что не решилась открыть Оливеру свое настоящее имя. Если бы… если бы знать, как все далеко зайдет… Ох, но она не знала, действительно не знала.

Она силилась улыбаться и надеялась, что улыбка ее выглядит вполне естественно.

– Почему бы вам не присесть и не отдохнуть, пока я подам на стол?

Он улыбнулся.

– Да, конечно, но еще только одно. Могу я попросить вас о любезности разрешить мне позвонить?

Сердце Эбби екнуло. Может, он решил позвонить жене или подружке и сказать, что задерживается? Ох, Эбигейл Лемберт, неужели ты ему поверила, что у него никого нет?

– Конечно, Оливер. Телефон в холле, в гостиной тоже и… – Она кивнула на аппарат, висящий на стене кухни.

Кивнула и тотчас возненавидела себя за мысль, что, разговаривая со своим абонентом с кухни, он потом не сможет отрицать наличие у себя партнерши. Подавив эту мысль, пришедшую из прошлого опыта общения с мужчинами, она задала себе вопрос: с какой стати стал бы этот красавчик Оливер откровенничать с ней? Ему, должно быть, лет тридцать пять, и женщины наверняка от него без ума… Все так, но сердце ее замерло, когда он предпочел позвонить из холла.

Эбби занялась приготовлением ужина, но все же держала ушки на макушке, а заодно и радовалась, что своевременно догадалась убрать фотографию, где они с Джесс сняты вдвоем. Вот сейчас, разговаривая по телефону, он мог обратить на нее внимание и потом спросить, что это за райская птичка на фотографии рядом с ней. И Эбби пришлось бы с непринужденным видом солгать, мол, это ее дражайшая тетушка Флоренс, живущая со своими кошками в Катманду.

Эбби хихикнула про себя и прислушалась к голосу из холла. Звонил он в два места, она слышала это по отзвонке в настенном аппарате. Когда он звонил в первый раз, то почти не говорил, а во второй говорил, но так тихо, что содержание разговора угадать было невозможно. Она ненавидела себя за эту попытку подслушать, но удержаться не смогла.

Минут через пять Оливер вернулся, снял ливрейный пиджак с эполетами и повесил его на спинку стула. Когда они уселись за кухонный стол и она раскладывала по тарелкам деликатесную осетрину, он спросил ее о Париже. И вот, то ли потому, что шампанское ударило ей в голову и взбудоражило нервы, то ли потому, что она все еще не знала его достаточно хорошо для того, чтобы говорить с ним правдиво, но Эбби решила попытаться прибавить Джесс еще немного шансов.

– Ну, вы же понимаете, Оливер, что на вашем боссе свет клином не сошелся, в море плавает много всякой рыбы, – с важностью проговорила она. – Существуют, я не сомневаюсь, и другие возможности, и всегда полезно держать что-нибудь про запас, продолжала она в стиле обычных разглагольствований своей сестрицы. – Одна компания в Париже заинтересовалась моим предложением, вот я и лечу туда, чтобы встретиться с ними завтра утром. У меня хорошая идея, можете поверить. Оригинальная и в чем-то неповторимая.

Сказав все это, Эбби почувствовала себя в безопасности. Он всего лишь шофер и знает, вероятно, о компьютерных играх и программах не больше, чем она. Достаточно, если он передаст это своему боссу, что будет весьма полезно для Джесс. Возможно, это ускорит их встречу, поскольку он узнает, что ее работой интересуется другая компания. Она имела представление о настроениях, царящих там, где идет торговля чем бы то ни было, а потому не сомневалась в правильности того, что делает.

– Итак, вы предлагаете свои идеи всем подряд, и тем и этим в одно и то же время? – спросил Оливер.

Эбби насторожилась. Плохо это или хорошо? Приняты ли такие правила игры в мире компьютерного программирования? Или у них там есть определенная этика, не допускающая подобного? Она и впрямь не знала, а потому чувство неуверенности вернулось к ней, поскольку она поняла, что может не помочь, а навредить Джессике, с невыгодной стороны представив ее этому Уэбберу. Вся храбрость вмиг оставила ее. Но не показывай виду, крошка! – приказала себе Эбби.

– Еще осетрины? – непринужденно спросила она с видом радушной и простодушной хозяюшки.

Да, она ни в чем не уверена, но надо держаться. Все как-нибудь утрясется. Пожив на этом свете и кое-что повидав, она знала, что еда, сам процесс поглощения пищи, да еще такой вкусной, служит прекрасной разрядкой любой напряженности.

Он не отказался от добавки, что выразил вежливым кивком, а затем сразу же спросил:

– А как насчет Нью-Йорка? Не намерены ли вы и через Атлантику перебросить свою идею?

Ну вот, получи! Да ты своей лихостью, проявленной наугад, видно, закопала и себя, и Джесс, внутренне ужаснулась Эбби, внимательнейшим образом всматриваясь в узоры тарелки. Но почему Нью-Йорк? Почему, в самом деле, он упомянул Нью-Йорк? И именно тогда, когда она решила позвонить в Нью-Йорк и проконсультироваться с сестрой! Странноватое, надо признать, совпадение. От всех этих сомнений и подозрений ей вдруг страшно захотелось спать. Начиная с полудня ей пришлось совмещать хлопоты, связанные с необходимостью помочь сестре с продажей ее пресловутой компьютерной идеи, с собственными заботами о том, как бы не промахнуться с круизами, пока эту работу не перехватили другие. И вот этот домашний прием в доме неизвестно кого, совсем в стиле историй Агаты Кристи… Собиралась устроиться на интересную работу, а вместо этого оказалась вовлеченной в дурацкую чужую историю, выпутаться из которой, возможно, окажется не так-то просто. Да еще и свою поездку во Францию сюда приплела! Все удовольствия морского плавания того и гляди уплывут у нее из-под носа. Взамен великолепного капитана на мостике банальный придворный шофер со смазливой внешностью. Нет, все это надо как-то пресечь, пока не поздно…

– Я упомянул Нью-Йорк, Джессика, вы не слышали меня? И да, осетрины я еще, пожалуй, съел бы.

Эбби заставила себя поднять голову, осторожно взглянула на него через стол и почувствовала, как спазм перехватил горло.

Прежде чем заговорить, она нервно хихикнула.

– Простите, я задумалась и мысленно оказалась очень далеко, – привела она единственное и довольно хилое оправдание своей невнимательности к гостю. – Временами это со мной случается, задумаешься о работе… Ну, вы понимаете, мелькнет какая-то новая идея…

Впрочем, она не лгала здесь.

Он улыбнулся ей, когда она передавала ему тарелку с остатками осетрины. Принимая тарелку, он прикоснулся к ее пальцам, и она опять почувствовала, как вспыхнула ее кровь, и вновь напомнила себе, что она не Джесс.

– Да, наверное, вам приходится много времени проводить со своими компьютерными человечками, снующими по другой планете. Но нельзя ли, Джессика, и мне уделить толику вашего внимания?

Он пристально смотрел ей в глаза, и Эбби почувствовала, что у него на уме. По всему видно, он не сомневался в себе и в том, что ему ничего не стоит привлечь к себе женское внимание.

– Еще раз прошу прощения, не очень вежливо с моей стороны позволить себе задуматься о работе во время приема гостя, сказала она, лихорадочно соображая, как увести разговор от опасной темы. – Давайте не будем говорить ни о моих идеях, ни о вашем боссе. Все это, согласитесь, довольно скучно… Лучше скажите, вы видели последний фильм Тарантино? Мне так очень понравилось…

И, переведя таким образом разговор в другое русло, Эбби окончательно успокоилась. Позже она приготовила кофе, и они произвели глубокое вторжение в десерт Павловой. А когда он перегнулся через стол и легонько стер пальцем крем с уголка ее губ, сердце ее бухнулось несколько раз с гибельной силой.

– Спасибо, – сказала она и нервно рассмеялась. – Я такой неаккуратный едок.

– Ну, нельзя же позволить вам заявиться в Париж с губами, перепачканными кремом, не правда ли?

Так или иначе, но его насмешливый тон раздражающе подействовал на ее нервы, изменив все буквально за секунду. Настроение ее упало, и она поняла, что, наслаждаясь приятным обществом, совсем забыла о времени. Вот уродина! Если она тотчас не начнет вострить лыжи, то запросто опоздает в аэропорт!

Оливер сразу же уловил внезапную перемену и заметил, как она быстро взглянула на часы, стоящие на холодильнике.

– Вы что-то говорили о Париже, боюсь, я злоупотребил вашим временем. Я должен загладить свою вину. Позвольте мне прибрать со стола, пока вы будете собираться в дорогу.

И он встал и начал собирать тарелки.

– О нет. Этого я вам позволить не могу, – быстро проговорила Эбби.

Она поднялась из-за стола и покраснела, ибо сказанное ею прозвучало так, будто она хочет как можно скорее от него отделаться. На самом деле это было совсем не так, но на несколько секунд она пришла в замешательство от собственных мыслей. Самое ужасное, что она не хотела, чтобы он уходил.

Они стояли и смотрели через стол друг на друга. Наступил такой момент, когда кажется, будто само время остановилось. Вечер окончился, и оба понимали это и сожалели об этом. Ладони Эбби стали влажными, она взяла салфетку и крутила ее в руках. Что теперь? Попросит ли он ее о новой встрече? Если да, то она должна объясниться с ним прямо теперь, сказать ему, кто она на самом деле, и извиниться за то, что ввела его в заблуждение, выдав себя за свою сестру. И надо быстро что-то придумать в оправдание своей лжи, чтобы не показаться ему совсем уж бесчестной, хотя что-то ничего не приходит в голову… Впрочем, возможно, ничего и не понадобится. Если она действительно понравилась ему, он вряд ли станет придавать этому особое значение, а простит ее совершенно, даже добродушно посмеется над этим, когда обнимет и губами коснется ее губ…