– Нет, то есть… – забормотал Коул.

– Конечно, скажите. Наш прием, как вижу, привел вас в замешательство, однако я еще не встречал проповедника, не сумевшего найти пары слов, а?

Линдер Уолтон отвесил поклон толпе, которая ответила ему здоровым смехом.

– Пожалуйста, проходите сюда и скажи нам что-нибудь, преподобный. А затем приступим к одному очень важному делу.

Снова раздался смех. Но то, как был произнесено слово «важному», насторожило Коула: «Бог мой, что они еще там придумали?»

Уолтон снова взмахнул рукой, и толпа затихла, выжидательно улыбаясь Коулу. «Сколько же это будет продолжаться? – размышлял он, глядя на добрые, улыбающиеся лица. – Но, так или иначе, нужно что-нибудь говорить, чтобы удовлетворить их ожидание. И так – до тех пор, пока не отыщу Эйсиса Мэлоуна и не выберусь из города». Коул попытался вспомнить давно забытые проповеди, услышанные в детстве, когда мать приводила его в старую церквушку.

– Люди добрые, – произнес Коул нараспев. Ободренный широкими улыбками, он повысил голос. – Люди добрые, необычные обстоятельства привели меня сюда. – «Более необычные, чем вы могли бы предположить», – подумал он. – Но на то была воля Божья. По Его велению я – перед вами, чтобы помочь в строительстве церкви.

– Аминь, – эхом пронеслось по толпе. Коул продолжил с еще большим воодушевлением.

– Здесь, в заброшенном городке…

– Уж точно, – донесся чей-то голос, – вы даже не представляете, какой он заброшенный!

Коул снисходительно улыбнулся, посчитав, что настоящий проповедник так же поступил бы на его месте.

– Здесь, в этом заброшенном городке, мы возведем святилище порядочности и честности. Аминь.

– Аминь…

– Слава Всевышнему!

– Мы заставим, с благословения Божьего, зацвести пустыню. Слава Всевышнему! Мы построим самую красивую, самую лучшую… небольшую церковь, когда-либо существовавшую в прериях.

Люди зааплодировали, и Коул решил, что говорит именно то, что нужно, и вдохновенно добавил еще несколько фраз.

– Давайте воздадим Господу за Его молитвы, и да пусть Он отпустит грехи наши. И… продолжим дела наши.

Он направился к деревянным мосткам. Перед ним расступались, продолжая аплодировать. Почувствовав, что кто-то потянул его за рукав, Коул оглянулся и увидел Линдера Уолтона.

– Постойте, преподобный Стори. Вы должны помочь нам в одном важном деле, а потом уже браться за другие…

– Дело, – насторожился Коул, подумав, что его станут сразу же просить о проведении богослужения.

– Ну да, – подтвердил Уолтон, взбираясь на помост. – Идите сюда, люди.

Прихожане подошли ближе к месту, где располагался оркестр. Сквозь толпу, посмеиваясь, пробирались шестеро: трое мужчин, одетых в короткие сюртуки, ковбойские шляпы и пыльные ботинки, и женщины в ситцевых платьях и соломенных шляпках, украшенных цветами. Они выглядели смущенными.

– Что-то я не понимаю, – тихо обронил Коул, взглянув на Линдера.

Староста громко и гордо произнес:

– Эти добрые люди ждут уже целый месяц, чтобы их обвенчали. Они могли бы пойти к судье Уилкерсону и расписаться в здании суда, но они хотят настоящего венчания настоящим священником. Вы здесь, преподобный. Они не могут больше ждать. Я им сказал, что нет лучшего начала для нового пастора, чем провести обряд венчания здесь, сейчас же.

– Венчание… – у Коула подкосились ноги.

– Да, если вы сейчас совершите обряд, мы сможем отправиться к вдове Джесперс и смочить уста пуншем. Фруктовым пуншем, – поспешно добавил староста.

Коул оглянулся, прикидывая, куда бы удрать, но Линдер Уолтон крепко держал его за руку.

– Видите ли, у меня был большой перерыв в работе. И сейчас, пожалуй, я затрудняюсь провести эту церемонию.

– Вы хотите сказать, что эти три молодые пары станут первыми в вашей практике?

– Да. Я никогда никого не венчал.

– О, да это же просто замечательно, – Уолтон засиял от радости. – Слушайте меня, Дженелл и Тед, Чарли и Джейн, Хорэс и Клара, вы будете не только первыми обрученными в церкви Святого Ансельма, но первыми в практике нашего нового проповедника. Это так здорово!

– Думаю, им лучше сходить к судье, – Коул пытался улизнуть от выпавшего ему счастья. – Я чувствую себя недостаточно подготовленным.

– Но вы – священник, не так ли? Значит, должны быть всегда готовы.

– Я не знаю, о чем говорить!

– Это не проблема. Эй, кто-нибудь, – крикнул староста в толпу, – дайте пастору молитвенник.

Когда книгу подали, Уолтон раскрыл ее и ткнул пальцем:

– Здесь. От вас требуется только читать по написанному. Думаю, вы все вспомните. Не дурачьте нас, преподобный Стори.

Коул окинул взглядом улицу и с тоской подумал, что мог бы быть уже далеко отсюда. В это время двое мужчин вышли из дверей пивной. Направляясь к толпящимся прихожанам, они попали в поле зрения Коула. Он сразу же узнал их. Тот, что повыше – Уэтт Ирп – стоял, засунув руки в карманы, едва заметно усмехаясь. Блюститель законности, как он сам себя называл, был на деле задирой, картежником и скандалистом. У него было узкое лицо, темные свисающие усы и густые брови, пронзительные карие глаза холодно и отчужденно смотрели на мир. Второй, коренастый, приходился братом Уэтту, звали его Вирджилл. Коул слышал, будто Вирджилла назначили судебным исполнителем в Тумстоун. Он машинально надвинул шляпу на лоб и встал так, чтобы братья видели только его спину.

– Ну что же, друзья мои, – проговорил Коул с той же интонацией, с которой начинал свою речь. – Тогда сразу же и приступим. И дело будет сделано. Но помните, что я выполняю это впервые. Наберитесь терпения и будьте снисходительны, если я где-нибудь собьюсь.

Линдер Уолтон похлопал его по плечу:

– Все будет хорошо. Вы же – среди своих, правда, друзья мои?

Коул посмотрел на страницу, с которой следовало читать:

– Горячо любящие, мы собрались здесь все вместе перед Богом и людьми…

Давно забытое прошлое пронеслось перед глазами Коула. В памяти всплыл голос священника на церемонии венчания в старой церкви, в которой он сидел рядом с матерью. Коулу казалось, что он довольно точно передает интонации того священника. Он тянул время, медленно читая текст. Три пары стояли перед ним, не шелохнувшись. Когда Коул попросил, они послушно обменялись кольцами, шепотом произнесли свои имена, клянясь в верности друг другу. Коул по нескольку раз повторял одни и те же слова, делая при этом такое значительное лицо, что все воспринималось как должное. Когда он уже заканчивал обряд под аплодисменты и пожелания новобрачным, то заметил, что братья Ирпы отправились своей дорогой.

Коул закрыл книгу, наклонился к молодым и тихо сказал:

– Неплохо бы сходить к судье, чтобы он провел гражданский обряд… Для большей верности.

Но все шестеро усердно обменивались поцелуями и совсем не обратили внимания на слова пастора. «Наконец, – подумал он, – кончилась эта пытка. Только бы выбраться из толпы…»

– Вы идете с нами к вдове Джесперс? – раздался рядом голос Уолтона, который снова вцепился ему в руку.

– Видите ли, я очень устал…

– Но вам все равно придется туда пойти на ночлег. Вскоре мы подыщем вам другое место. А сейчас вместе со счастливыми молодоженами пойдем и отметим это событие. Потом вы подниметесь к себе в комнату и отдохнете.

Коул не представлял, как они проберутся сквозь эту толпу. Он пожал плечами:

– Что ж, неплохо придумано. Я вовсе не прочь выпить за молодых… фруктового пунша.

Уолтон помог ему пройти. Толпа веселых людей шла следом.

– У нас нет ничего другого, – прошептал Линдер, наклоняясь. – Вдова не имеет дела с крепкими напитками. Ежели вы захотите чего-нибудь покрепче чая, дайте мне знать. У меня большой запас кентуккского хлебного виски. Надеюсь, это не испугает вас?

– Что вы, брат Уолтон! – ответил Коул, воспользовавшись ситуацией. – Бог не обидится, если мы иногда позволим себе глоток хорошего виски. Это ведь никому не принесет вреда.

Узкое лицо Линдера расплылось в улыбке:

– Преподобный Стори, вы, вижу, похожи на меня. Мы поладим!

Они свернули на одну из боковых улиц, уводящих от центра города. Маленькие квадратные домики аккуратно расположились вдоль дороги, чередуясь с пустыми участками земли, бывшими ничем иным, как прерией, вплотную подступавшей к городу. Одни участки еще не были обработаны, другие имели более цивилизованный вид, превращенные руками хозяев в довольно красивые цветники.

Вдова Джесперс жила во внушительном двухэтажном доме с кружевными занавесками на окнах. Она встретила Коула у двери – пухленькая седая женщина с доброй, несколько покровительственной улыбкой. Миссис Джесперс явно гордилась тем, что именно в ее доме остановился новый проповедник.

– Я подаю ужин ровно в шесть. Остальное – как сочтете нужным, – сказала она, приглашая Коула пройти.

Он очутился в гостиной, узкой и длинной комнате, выглядевшей еще меньше из-за бумажных гирлянд, свисавших с потолка. У стены стоял покрытый кружевной скатертью стол, на нем – большой кувшин, окруженный множеством стаканов всевозможных форм и размеров. Над столом кто-то повесил флаг с надписью: «Добро пожаловать, преподобный Стори».

– Так все празднично, – одобрил Коул, оглядываясь. – Это для меня?

– Не только, – ответила вдова. – И для молодоженов тоже. Мы так долго ждали этого.

Комната стала заполняться людьми. Линдер Уолтон вручил Коулу стакан с красноватой жидкостью.

– Пожалуйста, преподобный Стори, смочите уста, затем я представлю вас остальным прихожанам.

Коул обреченно вздохнул: «Ну что ж, раз судьба свела его с этими людьми, должно вести себя соответственно положению». Он вряд ли обращал большое внимание на имена и лица, но некоторые старались выделиться. Миссис Стоун, суровая на вид матрона, сочла своим долгом заявить, что преподобный едва ли сможет у них остановиться: она имела незамужнюю дочь Элис, которую привела с собой. Элис так смущалась, что даже не осмелилась поднять глаза на священника. Были еще две незамужние девицы, мамаши которых явно заинтересовались молодым священником как потенциальным женихом. Одна из них оробела так же, как Элис, но другая… Другая смотрела на Коула откровенным, многообещающим взглядом. Ему пришлось отвернуться, иначе он бы ответил тем же… Люси… Люси Иллис.

Кроме Линдера Уолтона в гостиной находились пятеро мужчин, выбранных прихожанами для помощи делам церкви. Их Коул запомнил. Один работал на телеграфе, другой был служащим на шахте, третий занимался сбытом у Бауэра, следующий – парикмахер, только один из них занимал более высокое положение в городской иерархии – Джозеф Донелли – помощник управляющего в одном из банков. «Как преподобный Кэбот Стори собирался строить церковь с этим сбродом?!» – недоумевал Коул. Однако он все время улыбался и вел, по мере возможности, непринужденный разговор с мужчинами и их благочестивыми женами. Коул ждал подходящего момента, чтобы подняться в отведенную для него комнату. Собственно, он мог в любое время сослаться на усталость, что было чистой правдой. Кроме того, Коулу нужно было обдумать сложившуюся ситуацию и не попасть в западню, которую он сам себе устроил. Видимо, тягостные раздумья как-то отразились на челе молодого человека, так как Линдер Уолтон, воспользовавшись своим правом распорядителя торжества, взял Коула под руку и повел к лестнице.

– Ваши вещи уже наверху, преподобный Стори. Поднимайтесь к себе и отдыхайте. Я покажу, где вы будете спать.

– Я так обязан вам, – Коул стал подниматься по лестнице.

Наверху, пройдя через большой коридор, Уолтон остановился перед тремя открытыми дверями.

– Сюда, пожалуйста.

Коул вошел в очень чистую и опрятную комнату, другую такую он вряд ли видел с самого детства: деревянная дверь была отполирована до блеска, стены, будто только побеленные, украшены картинами в рамах; у стены стояла узкая кровать, напротив которой располагались большой платяной шкаф и стол с фарфоровой лампой. В комнате было одно окно, вверху наполовину открытое, оно снизу закрывалось шторой. Чьи-то заботливые руки поставили вазочку с яркими цветами на туалетный столик.

– О, как замечательно, – похвалил Коул, осматриваясь. – Не ожидал ничего подобного.

Линдер Уолтон был польщен.

– Рад, что вам понравилось. Дамы старались приготовить все, как следует. Надеюсь, вы хорошо отдохнете.

– Лучше и быть не может, – согласился Коул и сел на кровать, показавшуюся ему очень удобной.

Линдер уже собирался уходить, как вдруг остановился.

– Кроме всего прочего, вы сможете работать над проповедью.

– Проповедью? – Коул поднял голову.

– Конечно. К тому же, завтра воскресенье. Хорошая проповедь – как раз то, чего мы ждали так долго. Мы мечтаем послушать вас.

– Постойте! – Коул быстро поднялся с кровати. – Читать проповедь… Я не знаю… Я не привык…