— Люсьен невиновен, — кратко заявила она, неотрывно глядя в его единственный глаз, который забегал, пытаясь улизнуть. — Но ведь вам и так это было известно, правда, мсье?

— Мне?! — Гай прижал растопыренные руки к груди с самым удивленным выражением, вновь становясь в en garde. — Почему вы так спросили? Ну конечно! Я уже сам сказал. Люсьен никогда бы не сделал такой вещи. Это невозможно!

Она устроилась на диване, обитом бело-зеленым атласом глядя на него снизу вверх.

— Но зато вовсе не невозможно то, что Люсьена схватят за чужие преступления. Схватят, осудят и повесят. Это тоже верно, не так ли? Правосудие, особенно когда оно спешит, зачастую совершает ошибки. И Люсьена Тремэйна могут повесить. Если, конечно, до того не схватят настоящего убийцу.

Гай допил вино, аккуратно поставил бокал и обернулся к Кэт, опираясь руками на край столика.

— О, несомненно, это должно случиться — со временем. И я лишь хотел бы иметь возможность отложить свой отъезд, чтобы принять участие в поисках этого монстра, но, увы, сие невозможно. Итак, леди Кэт, если именно это было целью вашего визита, мне придется принести вам глубочайшие извинения, ибо отлив не станет ждать простого смертного — пусть даже он спешит припасть к груди освобожденного отечества.

Кэт сложила руки на коленях.

— Совершенно верно, мсье, — мило согласилась она, чувствуя, как бешено колотится ее сердце, как напряглись ее нервы. — Мне лишь хотелось бы получить ответ на простой вопрос. Почему?

Граф нахмурился, и сердце у Кэт замерло, она видела, что противник готовит контрвыпад.

— Почему? Что же это за вопрос, мадемуазель?

— Совсем простой, как я уже сказала, — пошла в атаку Кэт. Она поднялась с дивана, не в силах усидеть на месте. Ей следовало начинать атаковать как можно деликатнее, чтобы он до последнего момента не подозревал, что она готовит. — Я уже знаю, как это произошло, как вы убили Мелани и остальных, в надежде свалить вину за это на Люсьена. Для меня все еще неясен мотив. Пожалуйста — вы не могли бы мне помочь разобраться?

Ага, прямое попадание! По крайней мере, ей так показалось. Сейчас он начнет ошибаться.

Но он не начал.

— Мелани? Но я не понимаю. Ведь она пострадала при падении, оui? Пожалуйста, мисс Харвей — леди Кэтрин, — позвольте мне все же налить вам вина. Вы явно не в себе.

Гай не спеша отодвинулся от столика, неуловимым движением выполнил разворот и оказался не далее чем в пяти футах от Кэт, значительно уменьшив пространство для поединка. Его улыбка говорила, что он явно развлекается ситуацией, и Кэт впервые ощутила угрозу, исходившую от этого человека. Возможно, в конце концов это было не такой уж гениальной идеей. Возможно, им с Гартом стоило послушаться Люсьена, который яростно возражал против их плана. Кэт засунула руки поглубже в карманы плиссированной юбки, зная, что так ей проще будет вновь обрести уверенность в себе.

— Ах, моя крошка, что вы за глупое, глупое дитя. Но любовь зачастую лишает свою жертву рассудка, и даже чувства самосохранения, оui? Какой же невероятно влюбленной вы должны быть, если отважились явиться сюда ко мне, одна, и предъявить такое серьезное обвинение, Ведь если бы я был виновен, а я вовсе не говорю, что это так, что могло бы меня сейчас удержать от того, чтобы убить вас с целью сохранения своей тайны?

— Я полагаю, что только вот это, — парировала Кэт, вынимая из правого кармана юбки руку с крепко зажатым в ней небольшим пистолетом. Кинжал — вещь отличная, но Люсьен уже преподал ей урок, что когда он в женских руках, на него не стоит возлагать большие надежды. Пистолет намного лучше. Молча помолившись о прощении за то, что она собирается сделать, Кэт с головой бросилась в омут составленной лжи. — Видите ли, мсье, я была с вами не совсем честной. Я знала заранее о том, что вы собрались уехать из Англии, поскольку у одной из ваших служанок сестра работает в Тремэйн-Корте. Я послала Гарта, чтобы он вызвал Люсьена, но я не могла позволить слепому случаю помочь вам благополучно удрать прежде, чем они успеют сюда. Ну а теперь, пожалуйста, — продолжала она, поведя дулом пистолета в сторону кресла, — присядьте вон там, чтобы я могла присмотреть за вами, пока к нам не присоединятся джентльмены. Я не вижу причины, почему бы нам не скоротать время с некоторыми удобствами.

— Я также не вижу никакой причины, — подтвердил Гай, послушно становясь возле кресла, на которое указала ему Кэт. — Но кроме этого, я думаю, нам не мешает постараться вести себя цивилизованно. Пожалуйста, леди Кэтрин, сядьте прежде вы. Ну, не надо так бояться, вы выиграли сегодня. И я не предприму попыток бежать. Даю вам слово.

Кэт несколько мгновений обдумывала его просьбу, после чего решилась согласиться и снова уселась на диван, не опуская пистолета. Она знала, что до окончательного выигрыша еще очень неблизко, но коль скоро она в нем не сомневалась, то должна была позволить Гаю сделать следующий ход.

— Ну вот, разве так не удобнее? — осведомился Гай, вальяжно развалившись на мягком сиденье, закинув ногу за ногу. — Какая странная сцена у нас получилась. Мы сидим здесь, а этот противный пистолет направлен мне в голову. Как он неподобающе выглядит в вашей нежной ручке. Люсьен наверняка сильно разгневается на вас, дорогая, когда узнает, что вы заставили меня отложить отъезд. Но постойте. Вы сказали, будто знаете, что я убил этих двух несчастных женщин. Ха, я уверен, что придумал прекрасный способ скоротать время, пока не прибудет Люсьен и наш дорогой друг Гарт. Пожалуйста, дорогая, развлеките меня. Отчего вы подумали, что все узнали?

Ей нельзя было казаться такой уверенной в себе.

— Не смейте дразнить меня, мсье, я хорошо знаю, как обращаться с этим пистолетом, — выпалила Кэт, стараясь заставить свои пальцы не дрожать, хотя ее сердце билось абсолютно спокойно. — Но так и быть, я отвечу на ваш вопрос. Сегодня утром я пошла в комнату Мелани в надежде отыскать там какую-нибудь улику, поскольку, как вы отлично знаете, мсье, Мелани тоже одна из жертв убийцы. Конечно, это может показаться глупым, но я была в таком отчаянии, так боялась за Люсьена, что чувствовала себя обязанной ему хоть как-то помочь. И я нашла дневник Мелани, который был засунут за заднюю стенку туалетного столика. Там были записаны все мужчины, с которыми она встречалась, все ее любовники, которых она принимала в мансарде. Ваше имя, мсье, стояло там последним, вы и были у нее последним.

Гай рассмеялся, и Кэт мгновенно пронзил страх. Она не была так уверена, что ее ложь может показаться кому-то смешной.

— В мансарде? Ну конечно, я бывал с Мелани. Я этого и не отрицаю. Но это вовсе не делает из меня убийцу, так же как не делает из Мелани жертву. И на этом шатком доказательстве вы и решились строить свое обвинение?! Да вы совсем обезумели от отчаяния, не так ли, дорогая? — Он поднялся, и Кэт тоже торопливо вскочила. — У вас нет против меня ничего, леди Кэтрин. Ибо всей округе известно, что Мелани была более чем щедра на увлечения, что у нее и без меня было множество любовников, в число которых, кстати, входил и ваш жених. И если я в чем-то виноват, то только в том, что не смог остаться равнодушным к красоте молодой сговорчивой женщины. И ничего более. Ну а теперь, пожалуйста, отдайте мне ваш пистолет, и мы вместе посмеемся, выпив по бокалу вина.

Кэт отступила на пару шагов назад, подальше от Гая, который двинулся в ее сторону с протянутой рукой. Граф не был рослым, он был не первой молодости, но крепким мужчиной, и она понимала, что должна держаться от него на расстоянии.

— Стойте на месте, мсье, — грозно предупредила она, поняв, что настал момент применить новый, неожиданный прием. Из своего левого кармана она извлекла маленькую, в затейливом пестром переплете тетрадку. — Я сказала, что нашла дневник. И в нем Мелани описала, как вы с ней убивали ту несчастную женщину, которую нашли на территории Тремэйн-Корта. Она описала все до мельчайших подробностей, вплоть до последнего удара ножа. И выглядит это так, словно она писала отчет про собственное убийство. Я полагаю, это можно счесть достаточно веской уликой, не так ли?

Лицо Гая покрылось мертвенной бледностью. Он одним резким движением вырвал у Кэт и дневник, и пистолет, а ее саму пихнул на диван.

— Отлично, мадемуазель! — воскликнул он.

Кэт зажала рот рукой, боясь выдать торжествующую улыбку, старательно изображая ужас, в этот момент ей действительно было не по себе: последний толчок едва не вышиб из нее дух.

Гай навис над Кэт, размахивая перед ее носом пистолетом.

— Эта сука! Эта тупая, наглая сука! И зачем я только с ней связался! Дневник! Ну видел ли свет еще одну столь подлую бабу?! — Он сунул тетрадь в карман, а сам зажал рот рукой и стал оглядываться, словно что-то потеряв.

— Что… что вы собираетесь со мной сделать?.. — спросила Кэт, как можно шире открывая глаза. Она распростерлась на диване, как будто вместе с пистолетом ее покинула вся ее отвага. — Люсьен с Гартом вот-вот будут здесь. Вы не можете меня убить, ведь тогда они точно будут знать, что это сделали вы! Вы не можете!

— Не могу? Вовсе наоборот, леди Кэтрин. Сдается мне, что я волен сделать все, что мне вздумается. — Он провел дулом пистолета по ее щеке, так что она в отвращении отдернула голову. — Но нет, это не будет полной правдой. Вы лишили меня времени, чтобы развлечься с вами, чтобы я обучил вас некоторым трюкам, которые так искусно проделывала Мелани. Жаль, жаль, похоже что в последние дни я постоянно вынужден куда-то спешить. — Он нахмурился.

— Как я ненавижу эту спешку. Эту, знаете ли, нетерпеливость. Боюсь, милая леди, что мне придется избавиться от вас, так чтобы успеть скрыться, пока ваш возлюбленный Люсьен будет оплакивать свою утрату. Какая жалость. Меня больше всего на свете позабавили бы его попытки глотнуть воздуха, когда он будет болтаться на веревке. Мелани лишила меня этого удовольствия, так ей не терпелось избавиться от этой женщины. А знаете, останься Мелани в живых, вы были бы у нее следующей на очереди. И с определенной точки зрения можно сказать, что я сейчас сделаю Мелани последнее одолжение, что причиняет мне ужасную боль. Ну да ладно, каждый должен делать то, что ему положено. Рано или поздно эта пародия на констебля найдет в мансарде кинжал с инициалами Люсьена, и тогда поднимется шум на всю округу. Мне, наверное, следовало бы нарисовать ему карту, по которой он нашел бы все улики, уж слишком он неповоротлив. А сейчас, моя милая леди, мне придется распрощаться с вами.

Говоря это, он направил пистолет в грудь Кэт.

— Погодите! Ох, погодите, пожалуйста! — взмолилась Кэт, заламывая руки. Этому человеку, пожалуй, не понадобится и пистолет, он способен заговорить до смерти кого угодно. Но он до сих пор не выболтал то, чего ей больше всего хотелось услышать. — Если я обречена на гибель, мсье, не могли бы вы хотя бы объяснить мне — почему? Смерть Мелани, все три смерти — и подозрения направлены на Люсьена. Я не понимаю. Ну как же я могу умереть, так и не узнав — почему?!

— Вы умрете весьма смертельно, позвольте вас заверить, — произнес Гай, засмеявшись собственной шутке. — Тем более если учесть, что сюда галопом несутся ваш Люсьен с Гартом, чтобы вас спасти, если, конечно, я захочу поверить в эту сказочку. Никогда не играйте в карты, мадемуазель. Вы ведете себя чересчур нервически, знаете ли, из чего я могу заключить, что действуете вы в одиночку. Ну, ладно, наверное, я могу вас кое в чем просветить, если только вы перестанете хныкать. Я просто ненавижу плачущих женщин. Я должен был бы рассказать это и Мелани, но она не пожелала слушать мои объяснения. Она примчалась ко мне в полном отчаянии, чуть ли не на грани самоубийства, однако потом отчего-то принялась отчаянно цепляться за жизнь.

Не спуская с Кэт пистолета, он подвинул к себе маленький стульчик и уселся напротив.

— На самом деле все просто. Сначала мы разберемся с несчастными леди, оui? Враг Мелани, леди Саусклифф, вела себя крайне невоспитанно, она шантажировала Мелани за прошлые проступки, в числе которых была и чересчур горячая «сестринская» любовь — прошу понять меня верно. Отцовская любовь там фигурировала также, я не слишком шокировал вас? И Мелани носилась с идеей отделаться от этой женщины, будучи уверенной, что это ей поможет расчистить дорогу к сердцу Люсьена. Меня это совершенно не волновало. Убийства были не более чем дружеской услугой, ну и конечно, прелюдией к убийству самой Мелани.

— Вы надеетесь, что Люсьена обвинят во всех трех убийствах. Зачем вам это?

— Это довольно просто. Кристоф Севилл — мой брат. Мой сводный старший брат и наследник отцовского имения и титула. Ах, вам, кажется, знакомо это имя?

— Кристоф Севилл — настоящий отец Люсьена, — произнесла Кэт, неловко елозя по дивану, чтобы краем глаза проверить, не захлопнул ли сквозняк дверь в сад. Он не захлопнул. Через небольшую щель лился солнечный свет, ложившийся ярким пятном на пол. — Но я все еще не понимаю. Люсьен — бастард. Он не может ничего унаследовать, даже если бы Кристоф его признал. Это ничего бы не изменило, если вы сын его отца от другого брака.