С этими словами он протянул руку к миске с орешками и лениво забросил три штуки в рот. Спокойнее, приказал себе Канингем. От того, куда повернет их дальнейший разговор, зависело многое, но Рик Слейтер не должен был ни о чем догадаться.

— Так вот, о деле, о котором мы говорим… Оно может занять довольно долгое время.

Рик, подсчитывая что-то в уме, любовался бриллиантовым перстнем Канингема.

— А дополнительное вознаграждение? За свободную, скажем так, инициативу, которая даст соответствующие результаты в русле общей стратегии? — Рик даже вспотел, пока выговорил фразу до конца.

Канингем ненадолго задумался.

— Да, — кивнул он наконец.

— Соответствующее?

— Соразмерное.

— Ну что же, посмотрим, что здесь можно сделать. — Рик бросил еще один взгляд в сторону Келси. — Посмотрим. Как насчет покрытия моих накладных расходов и путевых издержек, Билли-бой?

Оглянувшись через плечо, Канингем полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда конверт. Испытывая отвратительное ощущение, он опустил конверт под стойку и сунул деньги в дрожащие руки Рика Слейтера.

— Потом сосчитаешь, — буркнул он.

— И считать не буду, дружище. Незачем. Мы с тобой слишком давно знакомы, Билли. Я тебе верю.

Надежно спрятав конверт, Рик приподнял бокал.

— Я рад, что у нас с тобой снова появились общие дела. Как в старые, добрые времена. За них!

На протяжении всего утра следующего дня Келси была занята тем, что пыталась работать с лонжей. Пятилетняя кобыла, привязанная к другому концу ремня, была терпелива и, казалось, знала об этом процессе, гораздо больше, чем сама дрессировщица.

Собственно говоря, в данном случае именно Келси училась, а лошадь — учила. — Пусти ее шагом и заставь повернуться в обратную сторону, — распорядился Моисей и прищурился. У девочки есть определенные задатки, решил он. Хороший потенциал. Келси хотела учиться, поэтому ее можно было научить.

— Не бойся, она сделает все, что ты захочешь, — крикнул он. — Годовалый жеребенок на ее месте был бы не так послушен.

— Тогда дай мне жеребенка, — потребовала Келси и щелкнула бичом. — Вот увидишь, я сумею с ним справиться.

— Мечтай, мечтай… — проворчал Моисей и подумал, что через пару недель он действительно поручит ей заниматься с жеребенком-однолеткой. Если, конечно, к тому времени Келси еще будет поблизости. Что до всего остального, то он был вполне уверен в ее добрых руках, быстрых рефлексах и приятном для лошадиного слуха голосе.

— Давно она здесь? — спросила Наоми, неслышно подойдя к Моисею сзади.

— Минут сорок.

Наоми поставила ногу на нижнюю перекладину Ограды.

— Они обе выглядят совсем свежими.

— У обоих достаточно упорства и выносливости.

— Я рада, что ты нашел время и взялся учить ее.

— Не имею ничего против. Если, конечно, она не метит на мое место.

Наоми рассмеялась, но потом увидела, что Моисей не шутит. Вернее, не совсем.

— Ты считаешь, что она действительно настолько заинтересовалась тренингом?

— После каждого раза, когда я провожу с ней хотя бы час, я чувствую себя выжатым как лимон. Девчонка все время задает вопросы. Я сделал ошибку, когда несколько дней назад дал ей свои книги по племенной работе. Она прочла их за две или три ночи, а потом устроила мне форменный экзамен — засыпала меня вопросами о доминантных аллелях, кроссе линий и наследственном факторе.

— Ну и как, ты выдержал экзамен?

— Выдержал, но едва-едва. Меня спасло то, что в свое время у меня были те же трудности с тобой. — Ухмыльнувшись, Моисей несильно потянул Наоми за выбившийся локон. — Фантазия и изобретательность — вот что меня выручило. Человек без фантазии — это человек без души. А когда дело касалось тебя, я фантазировал так, что сам был потом не рад.

— У тебя и сейчас есть фантазия, Мо. И душа. Я докажу это тебе, но попозже. А пока сюда идет Мэтт.

— Я не знал, что ты посылала за ветеринаром.

— А я и не посылала. — Наоми быстро пробежала кончиком языка по губам. — Он сказал, что был где-то по соседству и заглянул, чтобы посмотреть, как заживает ушибленная голень у Сирени.

Моисей бросил взгляд на Келси. Фантазия и изобретательность, подумал он снова.

Наоми тем временем приветствовала ветеринара негромким смехом.

— Ну что, Мэтт, каков будет вердикт?

— Все в порядке. Она поправляется, так что блистер (Блистер — название раздражающих лекарственных средств, которые втирают в область сухожилий, чтобы обострить воспалительный процесс и ускорить выздоровление) не потребуется.

— Очень любезно с твоей стороны, что ты выбрал время заскочить к нам, — вставил Моисей

— Я был у Слейтера. Одна из его лошадей захромала.

— Что-нибудь серьезное? — поинтересовалась Наоми.

— Могло быть серьезно. Где-то укололась, но укол совсем маленький — такой, что легко было просмотреть. В рану попала инфекция… — говоря это, Мэтт Ганнер не сводил восхищенного взгляда с Келси. — Пришлось сделать разрез. Джемисон говорит, что назавтра этот конь должен был отправиться в Хайале.

— Это Три Валета, — со внезапным сочувствием в голосе уточнила Наоми, беря Мэтта за локоть. — Гейб сам хотел поехать с ним. Как он скакал — мечта!

— Теперь им обоим придется остаться дома.

— Позвоню Гейбу попозже, надо его подбодрить.

— Да, это ему не повредит. — Мэтт снова повернулся к Келси. — Ну, здесь-то, по крайней мере, все здоровы.

Келси, обернувшись, помахала ему рукой, и Мэтт Ганнер широко улыбнулся в ответ.

— Она выглядит так, как будто занималась этим всю жизнь.

Моисей в конце концов сжалился над ветеринаром и дал Келси знак заканчивать. Келси смотала лонжу и подвела кобылу к изгороди. — она такая послушная. — Келси потерлась щекой о лошадиную морду. — В следующий раз, Мо, дай мне какого-нибудь резвого жеребенка, чтобы я почувствовала, что я что-то сделала.

— Прежде чем отправиться в путь, надо выучиться ходить, — наставительно откликнулся Моисей. — Ты сегодня сделала первый шаг.

— Ну вот, опять моя уверенность подвергается сомнению! — со смехом воскликнула Келси и, сдвинув на затылок хлопчатобумажную кепочку, повернулись к Мэтту. — Какими судьбами к нам, Мэтт? Ты по делу или это визит вежливости?

— И то, и другое. Я заезжал в «Рискованное дело».

— Да? — спросила Келси со всей возможной небрежностью, выводя кобылу из загона. — Проблемы?

— У Гейба захромал жеребец. — Ганнер повторил свои объяснения.

— Но Три Валета выглядел просто прекрасно, когда я в последний раз видела его на треке. Когда это случилось?

— Судя по тому, насколько далеко успел зайти процесс, три или четыре дня назад.

— Но три дня назад он скакал в Чарльстоне и выиграл у ближайших соперников целый корпус! — Нахмурившись, Келси погладила кобылу. — Значит, ты говоришь, он накололся?

— Да. Сама ранка — как от крошечного гвоздя, и расположена чуть выше щетки.

— Как это могло случиться?

— Могло случиться при перевозке — какой-нибудь острый угол или что-то в этом роде. Скорее всего. Маловероятно, чтобы это было сделано нарочно.

— Ты хочешь сказать, что кто-то мог искалечить двухлетку, чтобы он не мог выступать? Или даже хуже?

— Это маловероятно, — повторил Мэтт. — Это было не настолько серьезно.

— И как ты собираешься его лечить?

Келси внимательно выслушала, как Мэтт разрезал нарыв, как обработал рану антисептиком, и заодно выяснила разницу между колотой и рваной раной.

— Теперь видишь, что я имел в виду? — шепнул Моисей Наоми. — Вот увидишь, скоро она потребует книги по ветеринарии.

Он повернулся к конюшне и прищурился.

— Ты кого-нибудь ждешь, Наоми?

— Нет. — Наоми поджала губы и пристально вгляделась в приближающегося к ним молодого человека. Он показался ей чрезмерно худым и не слишком широким в плечах, хотя лицо его было довольно симпатичным. Юноша был в голубых джинсах и простом спортивном свитере, что ровным счетом ни о чем не говорило, и только ботинки выдавали его с головой. Отличные кожаные ботинки, которые стоили, наверное, сотни три, если не больше.

— Кто-нибудь знает этого ковбоя?

— Что? — Келси обернулась и радостно вскрикнула: — Ченнинг! — Она бросилась навстречу молодому человеку и обняла его, едва не разбив Мэтту сердце. — Откуда ты взялся?

— Да вот, решил узнать, как ты тут поживаешь, прежде чем ехать в Лодердейл. У меня весенние каникулы.

— Ты еще не перерос это свое увлечение?

— Как можно перерасти девочек в бикини? Не представляю! — Он пожал плечами. — Ну, у тебя-то, я вижу, все просто отлично. Вон какие щеки! Тебя сразу можно снимать для рекламы о пользе натуральных продуктов и жизни на свежем воздухе.

Ченнинг обнял ее за плечи и перевел взгляд на трех человек, которые молча стояли у загородки.

— Только не говори мне, что это твоя мама! — вырвалось у него.

— Это Наоми. Идем, я тебя представлю. — Она обхватила его за пояс и повлекла за собой.

— Это Наоми Чедвик, а это — Моисей Уайттри и Мэтт Ганнер. Познакомьтесь — мой сводный брат Ченнинг Осборн.

— Добро пожаловать в «Три ивы». — Наоми протянула руку и была совершенно очарована, когда Ченнинг поднес ее к губам. — Келси много о тебе рассказывала.

— Надеюсь, что не все. — Ченнинг улыбнулся. — А у вас тут здорово.

— Спасибо. Надеюсь, ты немного у нас погостишь. Мы тебе все покажем.

— Я сорвался с цепи, — не без гордости объявил он и, не в силах побороть искушение, потянулся через загородку, чтобы погладить кобылу по бархатной переносице. — Вот и решил смотаться на недельку во Флориду.

— Чтобы строить глазки студенткам, — вставила Келси. — Чен учится на подготовительных курсах при медицинском колледже, поэтому он называет свои похождения практикумом по общей анатомии.

Ченнинг ухмыльнулся и потрепал кобылу за ухом.

— Юность быстро проходит, спроси кого хочешь. Кстати, я не нарушаю никаких ваших планов?

— Совсем нет, — успокоила его Наоми. — Ты поспел как раз к ленчу. Мэтт, может, и ты присоединишься к нам?

— Жаль, но я не смогу. Мне нужно на ферму к Бартлетту. У одной из его кобыл колики.

— А вы — ветеринар? — заинтересовался Ченнинг. — Мне всегда казалось, что лечить животных интереснее, чем людей. Они не жалуются и не ноют, как люди, верно? — добавил он поспешно, перехватив удивленный взгляд Келси.

— В общем — да. Правда, люди, как правило, не кусаются и не норовят ударить тебя копытом. Спасибо, Наоми, давай перенесем наш совместный ленч на потом. Рад был познакомиться, Ченнинг.

— Я тебя провожу, Мэтт, — отозвалась Наоми. — Келси, покажешь Ченнингу дорогу в столовую, когда вы проголодаетесь?

— Насколько я знаю Чена, он уже проголодался. — Келси повернулась к брату. — Может быть, отложим экскурсию на после обеда?

— Не возражаю.

— Тогда идем. — Они медленно пошли к усадьбе.

— Я и не знала, что тебя интересует ветеринария, — заметила Келси.

Ченнинг смущенно пожал плечами.

— Наверное, это пройдет. Детское увлечение.

— Я помню, как ты рвался спасать птичек, которые ударялись об оконные витражи. А однажды ты приволок домой хромую собачонку, из которой блохи так и сыпались.

— Да… — Ченнинг улыбнулся, но глаза его остались серьезными. — Голову даю на отсечение, что последнюю милю пес прошел на трех лапах. Ма сразу дала нам от ворот поворот и отвезла беднягу в собачий приют.

— Я уже забыла… — Келси прислонилась головой к плечу брата. — Кендис так боялась, что он вернется. Должно быть, этой собаке было лет сто, не меньше.

— Просто она не была породистой, — поправил Ченнинг и пожал плечами. — Да нет, дело даже не в этом… Все равно с маминой аллергией держать в доме собаку или кошку нельзя. Кроме того, это действительно было просто детское увлечение.

Почему она никогда раньше не замечала в его голосе этой усталой покорности? — подумала Келси. Может быть, она просто плохо прислушивалась?

— Ты еще хочешь стать врачом, Ченнинг?

— Семейная традиция, — отозвался тот. — Я никогда не думал ни о чем другом. За исключением шестилетнего возраста, когда я мечтал стать астронавтом. Но Осборн может стать только хирургом, и никем другим.

— Кендис ни за что не станет заставлять тебя делать что-то, к чему у тебя не лежит душа.

Ченнинг остановился с негромким смешком и поглядел на нее.

— Тебе было восемнадцать, когда они поженились, и ты, так сказать, одной ногой уже ступила за порог отчего дома. Наверное, поэтому ты не очень себе представляешь, как обстоят дела на самом деле. Ма правит всем. Она делает это незаметно, но очень эффективно. Что касается герра профессора и меня, то мы просто исполняем все, что нам прикажут.

— Ты сердит на нее? За что?

— Она наложила запрет на выплату месячного содержания из моего опекунского фонда, потому что я отказался от полной учебной нагрузки на предстоящее лето. Казалось, все было готово, и лифт, который доставил бы меня на самый верх, уже ждал. Там я стал бы носить твердую фетровую шляпу и причмокивать вслед секретаршам, которые идут на ленч, но я хотел сначала поработать, попробовать, какой он — этот реальный мир. Вот я и решил прожить пару месяцев подальше от книг и поближе к настоящей жизни. Сама понимаешь, ма это не понравилось.