Джулия Лонг - Опасные удовольствия

– Колин! – смеясь запротестовала Мэдлин. Он повернулся и пошел ей навстречу, не сводя с нее глаз.

– «Колин»! – обрадовался он. – Она назвала меня «Колин»!

– Хватит. Я правда…

– «Колин!» – попытался он сымитировать ее интонацию.

– Я не хочу об этом говорить. Это случилось, и все, – строгим тоном произнесла Мэдлин.

– Ладно, – как-то неубедительно согласился Колин и снова пошел вперед.

– Я думаю, нам обоим просто необходимо было… снять напряжение, – сказала Мэдлин. – Последние несколько дней было очень трудно, постоянная опасность.

– Ты права, – подтвердил Колин.

Наступила долгожданная тишина, Мэдлин с благоговением слушала ее, рассеянно отсчитывая шаги. Она не привыкла так ходить, когда не знаешь точно, куда идешь. Она устала, но какое-то странное сказочное чувство преследовало ее на этой грунтовой дороге, усеянной по обе стороны цветами, по пути к неизвестному постоялому двору. Она очень беспокоилась за свою обувь. Подошва одного ботинка сильно износилась, она чувствовала каждый камешек на тропинке.

Мэдлин то и дело вспоминала события прошедшей ночи, пытаясь их анализировать. Но не получилось. Она лишь вспоминала, как Колин смотрел на нее, как целовал ее грудь, помнила его жаркое мускулистое тело.

– «Колин!» – снова повторил он, пытаясь сымитировать голос Мэдлин.

Нет, он неисправим, просто зверь, мужчина, который с успехом изводит женщин.

Мэдлин рассмеялась. Смех рвался из нее наружу, клокотал внутри, она уже не могла остановиться. Она задыхалась от смеха, согнувшись пополам, прикрывала рот рукой, чтобы остановить его, чтобы не распугать птиц и не взбудоражить своим хохотом фермеров со всей округи.

Колин повернулся и смотрел на нее, как будто этот смех был результатом какого-то эксперимента. На его губах блуждала ухмылка, глаза блестели. Он смотрел на нее, и казалось, одно это доставляло ему удовольствие.

Четыре дня, чтобы доказать невиновность этого человека. Возможно, именно это стало причиной ее смеха, игривости, почти безрассудности, обостренного восприятия всего происходящего.

Нет, чепуха все это, просто ей весело. Лето только начиналось, пышным цветом цвели живые изгороди из боярышника; конские каштаны, буки и редкие старые дубы, словно часовые, стояли вдоль дороги; повсюду слышалось пение птиц. Впереди за поворотом Мэдлин видела, как огромные ветки дубов перекрывают дорогу, создавая тень.

– Знаешь, чего я не сделал? – спросил вдруг Колин. Он остановился, чтобы Мэдлин поравнялась с ним.

Мэдлин вытерла выступившие от смеха слезы и фыркнула.

– Ну, если только какую-нибудь мелочь…

– Я не поцеловал тебя.

Колин взял ее за руку и потащил к дубу, Мэдлин даже пискнуть не успела. В тени дерева было прохладно, его ветки, как щупальца осьминога, тянулись в разные стороны и прятали их от посторонних глаз. И только от любопытной овцы, жевавшей поблизости траву, спрятаться было невозможно. Колин прижал Мэдлин к стволу дерева и не сводил с нее глаз. «Интересно, он смотрит на звездочки, блестящие в моих глазах, или на мой широкий лоб», – подумала Мэдлин.

– Не надо… – нервно начала она.

– Чего не надо, Мэдлин? – Колин тихо рассмеялся, и от звука его голоса у Мэдлин мурашки побежали по спине. Он обхватил руками ее талию, прижал к себе, и она почувствовала все изгибы его тела. – Чего не надо? – шепотом повторил он, поднося руки к ее лицу. И теперь уже Мэдлин обхватила руками его талию, прижимая его к себе. Ей вновь хотелось почувствовать жар его тела рядом с собой.

Костяшками пальцев Колин легко коснулся ее щеки, и Мэдлин закрыла глаза, потому что Колин видел ее насквозь. А Мэдлин в данный момент не хотелось, чтобы мужчина, который, если верить слухам, знал чуть ли не каждую женщину в Лондоне, понимал, что с ней происходит.

Она отчаянно хотела, чтобы он ее поцеловал.

Его ладонь раскрылась, скользнула к уху, коснулась шеи, и Мэдлин почувствовала, как ее голова доверчиво клонится прямо к нему в руки. В этот момент Колин нежно коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее.

– О, Мэд, – выдохнул он, – ты хоть представляешь, как я хотел тебя?

– Конечно, – прошептала Мэдлин.

Колин улыбнулся. Его губы мягко проследовали через шею к уху, потом коснулись полуоткрытых губ. Но Мэдлин по-прежнему не открывала глаза.

– Теперь я поцелую тебя так, как нужно, – пробормотал Колин.

Мэдлин знала, о чем он говорит, потому что делала это раньше. Ее тело знало, где оно ждет прикосновений, сейчас ей казалось, что ничего правильнее этого нет. И все же Мэдлин сопротивлялась.

– Ш-ш-ш, – прошептал Колин у ее губ, хотя она не произнесла ни звука. Он словно хотел успокоить бурю, бушевавшую у нее внутри. – Ш-ш-ш.

Его руки гладили затылок Мэдлин, язык нежно ласкал ее рот до тех пор, пока губы Мэдлин не раскрылись навстречу его губам. Она обхватила его за плечи, расслабилась и уступила, отдавая ему весь свой огонь и страсть. Колин на мгновение оторвался от ее губ, заглянул в глаза, словно хотел найти там какой-то ответ или хотел увидеть, как она восприняла его поцелуй. В его глазах горело желание.

Потом его губы вновь завладели ее губами, только теперь с дикой неистовостью страсти. Мэдлин была готова. Она обвила руками его шею, резко подалась вперед, еще крепче прижав его к себе, и почувствовала упиравшуюся ей в живот затвердевшую плоть. Сумасшедший контраст с его мягкими губами и нежным языком. Поцелуй все длился и длился, сводя Мэдлин с ума. Оба слились в пламени чувств, которое поглотило их настолько, что Колин даже издал тихий приглушенный стон. Он слегка прикусил ей нижнюю губу, потом снова завладел ее ртом. Его страстный поцелуй не знал пощады. Она положила ему руки на грудь, чувствуя, как гулко стучит у нее под ладонями его сердце, сливаясь с бешеными ударами в ее груди. Мэдлин таяла, словно расплавленный воск свечи, задыхаясь от его поцелуя, забыв обо всем на свете.

Колин внезапно прервал поцелуй и прижался колючей щекой к ее щеке. Он долго молчал, его горячее дыхание обжигало кожу. Он отпустил ее, она смутилась и тоже опустила руки.

– Только поцелуй, – прошептал Колин.

Мэдлин не поняла, что он имел в виду. Они продолжали стоять близко друг к другу, но уже не так, как всего лишь мгновение назад, дыхание выровнялось.

Колин заглянул в глаза Мэдлин:

– Ты любила его, Мэд?

Этот вопрос настолько поразил Мэдлин, что она не нашлась, что ответить. Но она была уверена, что правда написана у нее на лице.

Почему он делал это? Как он делал это?

Колин мягко провел большим пальцем по двум шрамам у нее на подбородке.

– Иногда жизнь бывает чертовски трудной, правда?

Мэдлин пристально посмотрела на него.

– Чертовски трудной, – согласилась она через мгновение.

Колин улыбнулся ей так, как только Колин Эверси мог улыбаться. Потом взял ее за руку и вывел на дорогу. У Мэдлин было такое чувство, словно ее с луны спустили на грешную землю.

Они долго шли молча, и только пение птиц нарушало тишину. Обитатели сельской местности оказались очень шумными.

К счастью, по пути им никто не встретился, может, было еще рано. Колин направился к небольшому холму в надежде увидеть перекресток.

– «Колин!» – Он опять попытался сымитировать ее голос и интонацию. Потом хихикнул и пошел дальше.

Когда он уже почти скрылся за холмом, Мэдлин подняла камешек и бросила ему в спину.

Колин не вздрогнул и не оглянулся.

– Доброе утро, джентльмены, – обратился Маркус к группе солдат, слонявшихся перед домом Эверси в городе. Он принес тарелку печенья с тмином, и каждый из них взял по одному. У них был скучный вид, и вообще-то было от чего. С какой стати кто-то решил, что Колин Эверси может прийти сюда?

– Доброе утро, мистер Эверси.

– Что-нибудь известно о моем брате?

– Нет, мистер Эверси.

– Хорошо.

– Сто фунтов, мистер Эверси! – рассмеялись солдаты. – Колин стоит целое состояние!

– Я слышал об этом. Но вас это не касается, ведь искать его – ваша работа. Какой позор, а? Мой брат невиновен, вы же знаете.

Маркус повторял это каждое утро, с тех пор как Колин исчез. Для них это стало своего рода ритуалом.

– Куда вы направляетесь, мистер Эверси?

– Надо повидаться с мистером Редмондом. Будем вести разговор о газовом освещении.

– Замечательно, сэр!

Это было недалеко, потому что дом Редмондов тоже находился на Сент-Джеймс-плейс. Он галопом доскакал до конюшен, бросил поводья и устремился к каретному сараю.

Мистер Белл сидел, положив ноги на стол и надвинув шляпу на глаза. На спинке стула висел камзол бледно-голубого цвета. Он тихо похрапывал.

– Доброе утро, мистер Белл.

Мужчина едва не свалился на пол от испуга, и Маркус вовремя удержал стул.

Белл быстро вскочил, вытер руки о безукоризненно чистые штаны и, увидев Маркуса Эверси, побледнел. Однако нашел в себе силы поклониться.

Маркус поклонился ему в ответ.

– У меня к вам вопрос, мистер Белл. Скажите, вас нанимали, чтобы выезжать на экипаже клуба «Меркурий»?

Пауза.

– С какой стати я стал бы это делать?

Отвечать вопросом на вопрос – классический способ уклониться от ответа. Обычно им пользуются люди, не привыкшие изворачиваться или врать.

Маркус шагнул к нему. Мистер Белл попятился назад.

– Мне известно, что мистер Бакстер нанимал вас, мистер Белл, на другой день после убийства Роланда Тарбелла и в тот день, когда должны были повесить моего брата. Для чего?

Маркус не был уверен в том, что сказал, но эта уверенность появилась, когда он увидел, как озирается мистер Белл, словно в поисках выхода или помощи.

Маркус схватил его за шейный платок раньше, чем мужчина бросился к двери.

У него был скорее удивленный, нежели встревоженный вид. Потом все-таки тревога овладела им, и он уставился на руку, удерживавшую его за шейный платок.

– Для чего, мистер Белл?

Белл судорожно сглотнул.

– Сколько бы Бакстер ни заплатил вам, я заплачу вдвое больше, – пообещал Маркус.

– Чтобы доставить миссис Редмонд на Сент-Джайлз-стрит и пассажиров в Марбл-Майл.

– Сент-Джайлз-стрит? Ты возил миссис Редмонд на Сент-Джайлз-стрит?

Белл кивнул.

Маркус решил, что подумает об этом потом.

– Куда вы должны были доставить пассажиров в Марбл-Майле?

– Место называется Маттон-Коттедж. Когда-то это был постоялый двор.

Маркус отпустил Белла.

– И кого же вы возили, мистер Белл?

– Точно не могу сказать, сэр. Видите ли, я подумал, что лучше не спрашивать, поскольку все это показалось мне довольно странным, хотя заплатили очень хорошо. Но я точно знаю, что взял несколько свертков в одном месте в Саутуорке. И забрал мужчину из паба в районе, доков.

– Только одного мужчину?

– Ну, одного мужчину и собаку.

Они шли почти весь день по жаре, останавливались только, чтобы перекусить и чтобы Мэдлин могла обработать раны Колина мазью зверобоя и наложить чистые повязки. Наконец они наткнулись не на Маттон-Коттедж, а на постоялый двор.

– Постель, – сказал наконец Колин с таким видом, словно перед ним была чаша Грааля.

Они молча обдумывали ситуацию.

– Думаешь, Маттон-Коттедж все же существует? – подала голос Мэдлин. Вопрос был по существу.

– Многие знают о нем, Мэд. Мы доберемся туда. Однако ночью я хочу спать в кровати. Сколько у нас осталось денег?

– Один фунт.

– Что же, позволим себе несказанную роскошь, потратим пару шиллингов на кровать.

На постоялом дворе было мало народу, несколько полусонных пожилых мужчин играли в шахматы у камина, какая-то парочка ужинала в обеденном зале. Мэдлин заплатила за комнату для двоих.

Оказавшись в комнате, Колин запер дверь и заткнул за ручку двери спинку стула, а Мэдлин осмотрела окно – высоко ли оно над землей. На тот случай, если придется прыгнуть вниз, при этом не сломав ногу или что-нибудь еще.

В центре комнаты стояла кровать.

Они залезли на нее, легли на спину и вздохнули.

Наступила тишина.

Мэдлин подумала, что они немедленно потянутся друг к другу и начнут срывать одежду, но этого не случилось. Они очень устали. На постоялом дворе никому не пришло в голову, что Колин сбежавший преступник и что за его поимку назначено вознаграждение.

– Что ты будешь делать, когда уедешь в Америку, Мэд?

– Постараюсь поскорее выйти замуж.

– Замуж! – В его голосе прозвучало такое возмущение, что это сбило Мэдлин с толку, она даже обиделась.

– Но почему бы мне не выйти замуж? – спокойно спросила она. – Это очень практично.

– Практично?

– Ну конечно. У меня будет ферма, и мне нужен помощник.

– Кто он? – требовательным тоном поинтересовался Колин. – За кого ты выйдешь замуж?