– Твоим родителям следовало бы позаботиться о том, чтобы Джейн ходила в хорошую школу, а вместо этого они внушили вам, что нужно переживать из-за какой-то безделушки, – нахмурившись, произнесла миссис Бойд. – Надеюсь, ты меня поймешь.

– Вам не нужно было закладывать медальон, чтобы отправить Джейн в школу, – пробормотала Лидия.

– Ты же знаешь, какое дорогое обучение в начальной школе Куинсбридж, Лидия! Нам понадобятся все наши деньги, чтобы ее туда приняли. А вот старые медальоны не нужны.

«Мне нужны».

Руки Лидии сжались, а на грудь навалилась тяжесть, когда она взглянула на бабушку. Сейчас не время спорить об обучении Джейн, тем более что на уме у нее совсем другие дела.

– Я узнала, что медальон был куплен Александром Холлом, лордом Нортвудом.

Крепко сжав губы, миссис Бойд устремила на внучку взгляд, однако в ее глазах появилась некоторая растерянность.

– Виконтом Нортвудом? Ты, должно быть, шутишь.

– Вовсе нет, – возразила Лидия. – Он купил медальон у мистера Гейверса. Он сказал, что медальон показался ему интересным.

– Ты с ним говорила?

– Вчера вечером я была в его доме, – отозвалась Лидия. – И попросила вернуть медальон.

Миссис Бойд вытаращила на нее глаза.

– Ты ходила к лорду Норт…

Лидия подняла руку, чтобы остановить неминуемый выговор.

– Прежде чем вы начнете ругать меня, хочу сказать, что меня никто не видел, никто не слышал и я была очень осторожна.

– Вот что я тебе скажу, Лидия, не могла ты быть «осторожной», если решилась встретиться с таким человеком, как лорд Нортвуд, наедине! Неужели ты за свои годы так ничему и не научилась? Да что с тобой такое, скажи мне, ради Бога!

– Вы должны были понять, что я не допущу и мысли о том, чтобы расстаться с этим медальоном, – сказала Лидия. – Особенно после смерти папы.

– Да ты за много лет на него и не взглянула! – От волнения миссис Бойд встала и принялась ходить взад-вперед по комнате, тяжело опираясь на свою трость. – Лидия, ты только представь себе, что лорд Нортвуд знает о нашем походе в ломбард и о том, что мы… Господи, а вдруг разговоры об этом дойдут еще до кого-нибудь?!

– Он никому не скажет, – пообещала Лидия.

– Откуда тебе это известно?

Это было ей вовсе не известно. Хотя, с другой стороны, известно.

– Он не сплетник, – заверила Лидия бабушку. – И не захочет испортить чью-то репутацию.

– Ты в этом уверена?

– Вы бы так поступили?

– Ну, я…

– Разумеется, нет! Потому что вам известно, какие могут быть последствия. И лорду Нортвуду – тоже.

Лидия устало посмотрела на бабушку. Губы миссис Бойд были крепко сжаты, однако, похоже, спорить она была не расположена – возможно, потому, что понимала: Лидия говорит правду.

Поежившись, Лидия потерла руки, отгоняя от себя угрожающую тьму прошлого. Несмотря на то что она жила, постоянно опасаясь сплетен любого рода, желанию узнать о лорде Нортвуде побольше она противиться не могла.

– Это правда? – спросила Лидия. – Правда, что его мать убежала с другим мужчиной?

– О, это такие неприятные слухи. – Миссис Бойд взмахнула рукой. – Именно поэтому многие люди не хотят иметь с ними дела, хотя они весьма богаты. Да, насколько мне известно, графиню, которую многие считали весьма достопочтенной леди, действительно уличили в том, что она завела интрижку с молодым русским солдатом. Она убежала с ним, и граф написал прошение о разводе. Я считаю, он поступил совершено правильно. Нортвуд вернулся в Лондон в разгар всей этой истории. Честное слово, ужасно, что ему пришлось бороться с последствиями такого скандала. Они так и не оправились после него – вся семья.

– А что случилось с графиней?

– Ее изгнали из всех поместий, хотя я сомневаюсь в том, что она когда-либо пыталась вернуться. Предполагаю, что она по сию пору живет во грехе – возможно, где-нибудь в русской глуши. – Тут бабушка с любопытством прищурилась. – Кстати, как он себя вел?

– Лорд Нортвуд? – переспросила Лидия. Помолчав, она с трудом подобрала нужные слова: – Ну-у, он был вежлив. Но непреклонен.

Сердит.

Неотразим. Хорош. Соблазнителен.

Лидия отогнала от себя эти мысли. Она не должна думать так о джентльмене, тем более о лорде Нортвуде.

– Хм! – Миссис Бойд постучала тростью об пол. – Насколько я понимаю, у сыновей лорда Раштона есть в крови что-то такое – казачьи предки и так далее. Граф из древнего рода, который корнями уходит к норманнам, кажется, так что у них чисто английское происхождение. А вот о матери лорда Нортвуда этого не скажешь. Никакого воспитания! И все дело в русской крови. А ведь до скандала леди Чилтон подумывала о том, чтобы выдать свою дочь замуж за лорда Нортвуда.

Лидия заморгала. Какое-то неприятное чувство появилось в ее груди – что-то зелено-коричневое, цвета скользкой травы под слоем снежной каши.

– Дочь леди Чилтон собирается замуж за лорда Нортвуда? – спросила она.

– Нет, больше не собирается, – покачала головой бабушка. – Одно время они были обручены, но после того, как леди Раштон повела себя так недостойно, лорд Чилтон разорвал помолвку. Он потребовал, чтобы его дочь не имела дела с Холлами, несмотря на их богатство.

Лидия с облегчением выдохнула, только сейчас заметив, что ее рука слегка дрожит.

– Все эти братья и их сестра тоже провели немало лет в России, – заметила миссис Бойд. – Поэтому неудивительно, что спрос на них не так уж велик. Я слышала, что они не слишком цивилизованные.

Лидия прикусила язык, чтобы не ответить ей. Лидии нелегко было в этом признаваться, но ей казалось, что в словах бабушки об Александре Холле есть что-то хорошее.

Несмотря на безупречную внешность, была в глазах виконта какая-то беспощадность – что-то, отчего на ум приходили мысли о казаках, солдатах, серебристых соболях и о бескрайних русских степях.

Конечно, поведение лорда Нортвуда было каким угодно, но только не безупречным, однако Лидия не рискнула бы охарактеризовать его как «нецивилизованное».

Пока что.


– Софи! – прошептала Джейн Келлауэй.

Горничная, стоявшая у плиты, повернулась, широко распахивая глаза.

– Мисс Джейн, вы не должны здесь находиться! Ваша бабушка…

– Есть еще письмо? Мальчик принес только одно?

Вздохнув, Софи вынула из кармана фартука смятый листок. Вручив его Джейн, она подтолкнула ту к двери.

– Если она его найдет, то меня уволят.

– Ничего она не найдет.

Сжав письмо в руке, Джейн поспешила наверх, в спальню, где, дрожа от нетерпения, сломала печать. Развернув листок, она увидела ровные строчки, написанные аккуратным почерком, напомнившим дорожку марширующих строем черных муравьев.


«Дорогая Джейн!

Спасибо за твой недавний трактат об эльфельках. Мне кажется, ты придумала для них замечательное название и чудесно их описала – это весьма неприятные маленькие насекомые.

Интересно, однако, что эльфельки-самочки летают проворнее самцов. Возможно, в этом урок для всех нас.

Прилагаю к письму загадку, называемую ребусом. Признаюсь, я был немного разочарован, что мою прошлую загадку ты решила так быстро.

Твой К.»

Джейн усмехнулась. Она гордилась тем, что смогла так быстро разгадать последнюю загадку. Заложив письмо за вторую страничку, Джейн стала читать ребус:


Моя первая буква в чае, но не в листе.

Моя вторая буква в чайнике, а также в зубах.

Моя третья буква в банке для чая, но не в слове «уютный».

Моя четвертая буква в чашке, но не в слове «румяный».

Моя пятая буква в слове «травяной», а также в здоровье.

Моя шестая буква в мятной конфетке и всегда в богатстве.

Моя последняя буква в напитке. Итак, кем же я могу быть?

Я там, в классной комнате. Ты слушаешь меня?


– Джейн, ты не видела мой блокнот?

Услышав голос Лидии, Джейн неловко сунула письмо под руку, а затем посмотрела на сестру, чтобы понять, заметила ли та ее неуклюжее движение. Но Лидия лишь рассеянно оглядывала комнату.

– Блокнота? – переспросила Джейн. – Ты его потеряла?

– Я не положила его на место, – поправила сестру Лидия.

Джейн посмотрела в окно, чтобы узнать, не полетели ли по небу свиньи, потому что, без сомнения, Вселенная сошла с ума, раз Лидия Келлауэй не положила на место свой блокнот.

– Когда ты в последний раз видела его?

– О!.. Да вчера вечером… – Лидия прикусила губу, в ее глазах появилась какая-то странная боль. – Ну да ладно, не о чем беспокоиться. Уверена, что он ко мне вернется. – Она улыбнулась Джейн. – Миссис Дрисколл сказала, что к чаю будет печенье савоярди – «дамские пальчики».

– Это замечательно, – с притворным энтузиазмом пробормотала Джейн. «Дамские пальчики» она любила, но чай стал таким нудным с тех пор, как скончался папа, с которым можно было играть в китайские анаграммы.

– Может, мы сумеем уговорить миссис Дрисколл дать нам немного ее драгоценного клубничного джема. – Лидия снова улыбнулась, но выражение ее лица все еще оставалось напряженным – то ли из-за пропавшего блокнота, то ли из-за того, что оно всегда было таким.

Джейн вспомнила урок геологии, на котором они изучали жилы в скальных породах – полоски кварца или соли, прорезающие массив скалы. Ей подумалось, что в сестре тоже есть такая жила, только она не была ни сверкающей, ни блестящей. Жила в теле Лидии сделана из чего-то твердого, но ломкого. И этот материал появляется на поверхности лишь в те мгновения, когда она забывает про свою обычную осмотрительность.

Джейн так и не поняла причины этого – и никогда не понимала, но подозревала, что это имеет какое-то отношение к их матери.

– Ты полила папоротник? – спросила Лидия.

Все еще прижимая письмо к руке, Джейн направилась к столику у окна, на котором стоял стеклянный колпак. Под ним в перемешанной с камнями почве рос неухоженный папоротник, листья которого по краям уже потемнели. Сняв колпак, Джейн сбрызнула землю вокруг растения несколькими каплями воды.

– Довольно жалко выглядит, ты не находишь? – спросила Джейн, оборвав несколько высохших листьев.

Лидия подошла к ней, чтобы взглянуть на растение.

– Может, нам стоит переставить его еще куда-нибудь? А может, ему нужно больше воздуха или другая почва? Должна тебе сказать, Джейн, я никогда не понимала, как папоротники могут так пышно разрастаться под стеклянными колпаками.

Джейн с треском открыла окно, чтобы впустить в комнату свежего воздуха. Несколько мгновений они с Лидией рассматривали папоротник.

– Полагаю, нам следует серьезнее изучить этот вопрос, – наконец сказала Лидия. – Завтра пойду в библиотеку и посмотрю, нет ли там книг о том, как выращивать папоротники. А теперь, может, продолжим работать над делением столбиком?

Лидия принялась раскладывать на столе учебники и бумаги. Этот стол занимал большую часть маленькой комнатушки, которую раньше использовали в качестве детской Джейн, а затем превратили в классную комнату.

Пока Лидия была занята, Джейн взяла книгу и сунула письмо между страницами, а затем поставила книгу на полку между двумя энциклопедиями.

Внезапно она с удивлением поняла, что ей ужасно хочется рассказать Лидии о других письмах, которые были спрятаны на книжной полке, однако, глядя, как сосредоточенно сестра двигается по комнате, Джейн поняла, что смелость оставляет ее.

К тому же ей вовсе не хотелось ослушаться отправителя, который настаивал на сохранении тайны переписки, – эти анонимные письма и содержащиеся в них загадки помогали Джейн отвлекаться после смерти папы, и она не хотела, чтобы переписка прервалась.

Джейн подошла к стоявшей у стола Лидии.

– Все в порядке?

– Разумеется, – кивнула Лидия. – А почему что-то может быть не в порядке?

– Мне показалось, что ты чем-то огорчена.

– Нет, я не огорчена. А теперь давай присядем и просмотрим делимые и делители.

Джейн села и взяла в руки карандаш.

– Это из-за бабушки?

– Честное слово, все в порядке.

Однако Джейн явственно видела раздражение в глазах сестры. Она не знала, чего Лидия ждала от бабушки: то ли чтобы та что-то сделала, то ли, напротив, не сделала, – но ей ужасно хотелось, чтобы все вокруг стали менее серьезными и начали бы хоть от чего-то получать удовольствие.