Нина Роуэн - Опасный флирт

– Но если нет основания…

– Им не нужно основания, доказывающего, что это была моя вина. Важно, что нет доказательства того, что это была не моя вина.

– Разумеется, они знают, что ты не был виноват до тех пор, пока не раздался выстрел…

– Когда это случилось, полиции там не было. Все, что у них есть, – это рассказы очевидцев. На самом деле они ничего не знают.

Прикусив нижнюю губу, Лидия несколько мгновений смотрела на галстук Александра.

– И что же они говорят? – спросила она. – Что ты устроил беспорядки, напав на доктора Коула?

– По сути дела – да. Это незаконное обвинение, но они либо найдут способ сделать его законным, либо в «Таймс» появится статья об этом, которая причинит столько же, если не больше, вреда.

– Но толпа на улице собралась еще до того, как ты приехал в Холл. Там уже было…

– Лидия… – Подойдя к ней еще ближе, Александр положил ладони ей на шею и, вдохнув, позволил ее чистому аромату, к которому примешивался запах отточенных карандашей, успокоить его измотанные нервы. – Это не важно.

– Ты ошибаешься, Александр. – Голос Лидии стал чуть громче, ее плечи напряглись. – Все, что ты сделал, все, ради чего ты работал, – они не могут лишить тебя всего этого по сфабрикованному обвинению. Ты не можешь позволить им…

Александр поцеловал ее. Он прижал губы к ее губам и ощутил, как под его ладонью бьется жилка на ее шее. Его охватило несказанное удовлетворение, когда Лидия прижалась к нему, как будто больше ничего не могла сделать, ее руки скользнули по его талии, и она с жаром и нежностью ответила на его поцелуй. Из ее горла вырвался тихий стон. Александр едва сдерживал желание снять ленты с ее волос и зарыться руками в этот роскошный шелк.

Ладони Лидии легли ему на грудь – она попыталась отодвинуться от него.

– Перестань, – прошептала Лидия.

Он заставил себя отступить назад, проведя рукой по ее лицу. Он должен сделать эту работу. Должен.

– А… – Его голос дрогнул. Сглотнув, Александр попробовал еще раз: – А с Джейн все в порядке? С твоей бабушкой?

– Да, с Джейн все хорошо… Конечно, нам еще необходимо понять, как двигаться по новой территории вокруг нас, но она на меня больше не сердится. И все же я думаю, что пройдет какое-то время, прежде чем она все поймет.

В глазах Лидии мелькнула грусть, когда она повернулась, чтобы налить им обоим чаю. Она молча подала чашку Александру, затем положила в свою сахар и подлила сливок. Он подождал, пока она усядется на диван, а потом сам сел на стул в некотором отдалении от нее, чтобы у него не было соблазна прикасаться к ней.

– На что это было похоже? – спросил он. – Притворяться ее сестрой, когда…

Плечи Лидии приподнялись.

– Я к этому привыкла, – сказала она. – Мне пришлось. Когда бабушка объяснила, что мы должны делать, я испытала облегчение. Они с моим отцом могли отдать малышку, могли прогнать из дому нас обеих, и я не смогла бы ничего сделать. Поэтому, несмотря на то что мы были вынуждены лгать, я радовалась, что Джейн осталась со мной. И не просто осталась – я постоянно была с ней рядом. И я никогда не считала ее ребенком доктора Коула – только своим собственным.

Лидия сделала глоток чаю, глядя в окно, как будто смотрела в свое прошлое.

– А в те мгновения, когда мне хотелось… когда я мечтала, чтобы Джейн узнала, что я ее мать, мне оставалось только напомнить себе, что ее запросто могут у меня отобрать. Я знаю, что всегда что-то скрывала от нее. Мне пришлось скрывать. При таком обмане я никогда не могла быть той, кем мне хотелось быть для Джейн. И я никогда не могла быть самой собой.

Яростно заморгав и крепко сжав губы, Лидия поставила чашку.

– Не знаю, возможно ли это было даже до появления Джейн на свет, – проговорила она. – Я была странной девочкой, Александр. Мне было так хорошо в обществе цифр, их чистоты, ясности. И хотя я всегда буду благодарна бабушке за то, что она настояла на развитии моего таланта, мне бы хотелось научиться понимать людей так же, как я понимаю цифры. Все в моей жизни могло бы перемениться, если бы я этому выучилась, хотя я все равно ни за что не бросила бы Джейн. Но все было так, пока я не познакомилась с тобой…

Голос Лидии задрожал. Она помолчала, на ее лице появилось смешанное выражение печали и сожаления.

– Я сошлась с доктором Коулом, потому что хотела чувствовать хоть что-то. Не понимала, что с тех пор, как заболела мама, я похоронила себя под вычислениями и теоремами. Не знаю, чего я ждала – того, что мы полюбим друг друга, или что это будет лишь короткая любовная интрижка. Я не знала, оставит ли он свою жену. Понимала лишь, что я… пробудилась. Впервые в жизни.

Подбородок Александра напрягся до боли. Он ненавидел, презирал мысль о том, что Лидия – его Лидия – когда-то представляла, что найдет счастье с другим мужчиной.

– Но потом, – продолжала Лидия, – я поняла, как все это ужасно. Я пробудилась, но оказалась в кошмаре предательства и обмана. И своего, и доктора Коула. А после того как родилась Джейн – особенно после того как она родилась, потому что я очень боялась совершить ошибку, – я вернулась туда, где чувствовала себя в безопасности. В мир цифр.

Она несколько мгновений молчала.

– И много лет все было в порядке, – продолжила наконец Лидия. – У меня была работа. А потом встретила тебя.

Она подняла голову, и ее голубые глаза посмотрели на Александра так прямо, что он понял, что заглядывает в глубину ее обнаженной души.

– Тогда я даже не понимала, что нашла убежище в тюрьме, которую соорудила собственными руками, – вымолвила Лидия. – Не думала о том, что будет со мной, с Джейн, когда подрастет. Считала, что, когда она уйдет из дому, выйдет замуж, заживет своей жизнью, я, конечно, буду работать, но потом поняла, что этого… этого мало.

Продолжая смотреть на нее, Александр почувствовал, что внутри у него что-то сломалось, и это был признак одновременно и опасности, и роста – как будто свежий росток прорвался сквозь твердую и сухую оболочку семечка.

– Чего ты хочешь, Лидия? – спросил Александр, вспоминая ту давнюю ночь много недель назад, когда задал тот же вопрос в отчаянной попытке понять ее.

Мгновение они смотрели друг на друга, словно и она тоже вспоминала ту ночь, тот поцелуй, тот момент, когда все для них навеки изменилось.

– Я хочу, чтобы моя семья была счастлива, – проговорила она. – Хочу, чтобы люди по-прежнему восторгались работами моего отца, уважали то, что он сделал. Хочу, чтобы бабушка чувствовала, что все, что она сделала, в конце концов привело к чему-то хорошему. Чтобы Джейн жила такой жизнью, какой ей хочется, чтобы…

– Нет, я спрашиваю, чего ты хочешь для себя.

Лидия не ответила. Поставив чашку, Александр подошел к ней. Чувствовалось, что он сильно нервничает.

– Я знаю, чего хочу, – промолвил он. – Я все еще хочу тебя, Лидия.

Она продолжала смотреть в окно.

– Прошу тебя, не надо.

– Я хочу жениться на тебе. И мне все равно, что скажут люди, какого мнения об этом будет общество, что…

– Но ведь ты этого не сделаешь, правда? – Лидия наконец повернулась к нему, в ее глазах появилась досада. – А как к этому отнесется твой отец? Тебе не кажется, что, если ты женишься на мне, он станет еще бо́льшим отшельником? А леди Талия? У нее ведь и без того трудные времена, ты не находишь? Что будет, когда люди узнают, что ее брат женился на женщине, имеющей незаконного ребенка?

– Боже мой, мы не обязаны объявлять о свадьбе!

– То есть мы поженимся и будем хранить это в тайне? А как же Джейн? Она будет жить с нами как моя сестра? А что будет, если правда каким-то образом выйдет наружу?

– Никому не нужно знать правду.

– Стало быть, ты рискнешь, будешь хранить тайну, зная, что правда погубит тебя и твою семью? – Она шагнула вперед, взгляд ее голубых глаз ожесточился. – А разве твоя мать не хранила секрет, Александр?

Нортвуда охватил гнев – быстрый и внезапный.

– Моя мать к этому не имеет никакого отношения, – сказал он.

– Но ведь именно из-за ее секрета твоя семья оказалась в опале. Неужели ты действительно хочешь жить так же?

Старые, тяжелые чувства охватили Александра. Из-за них он ощутил беспомощность, которая цепкими когтями впилась в него. Его грудь заныла от боли.

– Я с этим справлюсь, Лидия. – Он прожигал ее своими глазами, так как очень хотел, чтобы она ему поверила.

Лидия продолжала, словно не слыша его:

– Ты правда веришь, что я войду в твою семью со всеми своими тайнами? Подвергну тебя такому риску? – Подойдя к Александру, она положила прохладную ладонь на его щеку. Ее голубые глаза, полные непонятных ему чувств, искали его лицо. – Именно из-за этого я отвергла твое предложение руки и сердца. И очень благодарна за то, что мы наконец можем быть честны друг с другом, но от этого мое решение не изменится. Я не могу выйти за тебя замуж.

Ее рука опустилась, а глаза наполнились слезами и стали походить на бездонные океанские глубины.

– Чего я хочу для себя? Я хочу спокойной жизни, такой, как та, которую я… – Она отвернулась.

– Что?

– Как та, которую я вела до знакомства с тобой. – Она говорила так тихо, что Александру пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова.

Его руки сжались в кулаки с такой силой, что костяшкам стало больно. Она пыталась ранить его, перевести разговор на другую тему. Александр все понимал, но, несмотря на это, ее слова стали для него ударом.

– Та жизнь в прошлом, Лидия.

Она смахнула слезы.

– Не… не для меня.

– Правда? Джейн теперь знает, что ты ее мать. Разве это для тебя ничего не меняет?

Лидия поморщилась. С удовлетворением заметив ее замешательство, Александр направился к двери. И указал на нее пальцем.

– Единственная жизнь, которой ты можешь отныне зажить, Лидия, единственная жизнь для нас обоих – та, которую мы сами создадим.

В заполненном людьми большом зале здания Общества покровительства искусствам в Адельфи стоял гул голосов. Пришли члены совета общества и все представители профсоюза, правда, Александр не мог понять, что их привело сюда – любопытство или чувство долга. Три полицейских инспектора сидели по обе стороны от прохода.

Александр занял место в первом ряду рядом с Себастьяном и Раштоном. Члены совета, руководящие собранием, разместились на возвышении в передней части зала. Они то и дело хмурились, переговаривались друг с другом, рассматривая какие-то документы и поглядывая на Александра.

– Ты должен был хотя бы побриться, – едва слышным в шуме голосом проговорил Себастьян. Он почесал подбородок. – Я же побрился.

– Бастиан прав. – Раштон краем глаза посмотрел на сыновей. – Ты похож на бродягу, Норт.

Александру было все равно, однако он все же провел по волосам, пытаясь хоть немного пригладить их. Последние пять ночей он почти не спал, ломая голову над тем, как уговорить Лидию дать ему шанс. Правда, он понимал, что, сколько бы способов решения этой задачи ни приходило ему в голову, Лидия не уступит. Даже если захочет.

Тихо выругавшись, Александр попытался сосредоточиться на членах совета, когда лорд Хадли встал во главе длинного стола.

– Порядок, господа! Я призываю всех к порядку!

Хадли махнул руками, жестом приглашая собравшихся сесть. Когда суета чуть улеглась, он откашлялся.

– Как всем вам известно, – заговорил Хадли, – мы созвали это собрание для того, чтобы обсудить организацию образовательной выставки под руководством лорда Нортвуда. Уже некоторое время мы обращаем внимание на то, что его близкие связи с Российской империей, равно как и его торговая компания, возможно, противоречат названным целям выставки. Среди них – доказательство превосходства британской системы образования и британской промышленности, а также продолжительное содействие развитию свободной торговли с Францией.

Из толпы раздались одобрительные возгласы. Александр вспомнил, что в первый раз сказал Лидии о выставке, когда она сидела в его гостиной, и она сразу предложила свою помощь в организации математического раздела. Если бы только он мог тогда представить, с какой болью отчаяния будет скучать по ней…

«У меня талант к математике».

Она не знала, что еще у нее талант к похищению сердец.

– Для начала мы хотели побольше узнать о русских связях лорда Нортвуда, учитывая его активную поддержку Общества покровительства искусствам, – продолжал Хадли. – Однако недавно начавшаяся война заставила нас внимательнее оценивать ценность его вклада по сравнению… с ущербом, который ему нанесла… м-м-м… ситуация личного характера. На позапрошлой неделе лорд Нортвуд был вовлечен в переделку с джентльменом, который предположительно пытался похитить маленькую девочку, сестру невесты лорда Нортвуда. Полиция пришла к выводу – и все мы с ним согласны, – что Нортвуд защищал свою невесту и ребенка.