— Понятно. А в чем причина такой враждебности?

Нахмурившись, молодой человек покачал головой:

— Он никогда не говорил, хотя я знаю, что Эдвард Гиббонс не раз брал у него в долг, в особенности в этот последний год, после смерти отца.

О, вот это уже было интересно! Финансовые трудности и убийство часто идут рука об руку, уступая дорогу друг другу. Робби поднялся и посмотрел Джону Хэксхему прямо в глаза.

— В интересах расследования того, что случилось с Рэндалом, готовы ли вы оказать мне помощь?

Молодой человек ответил с жаром:

— Ради Рэндала? Готов на что угодно.


Джулия глубоко вдохнула острый запах горящей листвы. Они ехали верхом, наслаждаясь теплом уходящего дня. Объезжая выбоину, Джулия тайком глянула в сторону мужа. Высокий и черноволосый, он сидел на своем жеребце с небрежностью врожденного наездника. Между бровей у него залегала складка. Она открыла было рот, чтобы узнать, что ему уже удалось обнаружить, но не успела и лишь увидела, как он вдруг слегка вздрогнул.

Вопрос так и остался незаданным, потому что Робби неожиданно набросился на нее и выбил из седла. Она грохнулась на землю. От удара перехватило дыхание. Оказавшись на земле одновременно с Джулией, Робби перекатился к ней и накрыл своим огромным телом. Ее испуганная лошадь шарахнулась в сторону.

Оглушенная и сбитая с толку, Джулия лежала, придавленная его тяжестью, на обочине дороги, на куче палых листьев и пыталась восстановить дыхание. Когда наконец ей это удалось, она чуть не завизжала от злости:

— В чем дело, Маккрей? Слезь с меня сейчас же!

— Нет! Вдруг он перезарядит и выстрелит снова? — Лицо у мужа было непривычно озабоченным. — Нам, конечно, повезло, что стрелком он оказался никудышным. Надо бы его за это поблагодарить. Он только слегка задел меня.

— Ты ранен?

Хотя уже можно было и не спрашивать. Джулия с тревогой ощутила, как ее блузка стала намокать от теплой влаги, сочившейся из руки, которой он ее обнимал.

— Немного…

— О Господи!

По-прежнему прижимая ее к жесткой земле, Робби огляделся и равнодушно проворчал:

— Ерунда. У меня как-то болела голова после ночной попойки, вот то было серьезно… Ах, где же ты прячешься, мой трусливый убийца? Наверное, вон в той роще впереди. Вполне густое укрытие для того, кто хотел схорониться. Однако если ему хватило здравого смысла и если он понял, что промазал, его уже и след простыл, пока мы тут с тобой лясы точим.

— Зачем кому-то потребовалось стрелять в тебя?

Джулия удивилась тому, что сравнительно спокойно пережила такое смятение. А еще поразило испытанное ею чувство безопасности, несмотря на присутствие где-то там, среди деревьев, стрелка, целившего в них. Ей особенно понравилось, с какой небрежной уверенностью вел себя муж. И что-то, несомненно, чувственное было в том, чтобы вот так лежать с ним, не важно — на дороге или в постели.

— Интересный вопрос, прелестная Джулия, правда, ведь? — Он с любопытством посмотрел на нее. — У кого имеется мотив убить меня?

Глядя ему прямо в глаза, она медленно произнесла:

— Самый логичный ответ — у Эйдана.

— Да, согласен. Даже слишком логичный. Я понимаю, он с некоторых пор не заслуживает твоего доверия. Но неужели ты считаешь его дураком?

Прожив бок о бок с кузеном целую жизнь, Джулия знала совершенно точно: Эйдан — умница. И что было более важным, отличный стрелок. С такого небольшого расстояния он бы ни за что не промахнулся. Она покачала головой:

— Тогда кто?

— Понятия не имею. Но что подумала бы вся Шотландия, если бы меня застрелили, что и было главной целью?

И она лишится этой мужской поддержки, сексуальности и шарма? Джулия почувствовала приступ страха и скорби, представив себе бездыханное тело Робби Маккрея. Безотчетно она потянулась к нему и коснулась его щеки.

— Я не сомневаюсь, что все посчитали бы кузена преступником, — шепотом сказала Джулия.

— И что он прикончил меня из ревности к тебе. — Робби задумался. Он отпустил ее, поднялся одним грациозным и атлетическим движением. — Оставайся вот так минуту или две, пока я полностью не уверюсь, что опасности нет.

— Будь осторожен, — предупредила она, наблюдая, как муж вскакивает на своего огромного коня, который тряс гривой и тихо ржал.

Робби развернул его и поскакал в сторону рощи. Черные волосы сияли в предвечернем солнце. Красота дня вдруг померкла для нее, стоило ей подумать, что какой-то негодяй собирался совершить убийство. Белая сорочка мужа была запачкана кровью. Глядя ему вслед, она видела красную полосу на одном рукаве. Жакет Робби снял еще до происшествия из-за теплой погоды.

Через несколько минут он вернулся, спрыгнул с коня и поднял Джулию на ноги.

— Там, за рощей, имеются свежие следы, но наш дружок уже улизнул.

— Дай мне осмотреть руку.

На Джулию накатила новая волна страха, когда она представила, что могло бы случиться. Она не в силах была оторвать взгляд от влажной алой полосы, тянувшейся вниз по левому рукаву.

— Подожди, пока вернемся домой. — Робби пожал плечами и улыбнулся ей озорно, по-мальчишески, отчего у нее стало тепло на сердце. — Там ты и станешь моей сестрой милосердия, дорогая. По правде говоря, мне потребуется большая доля твоего… внимания. Помимо руки, у меня есть еще кое-какие части тела, которым тоже нужна забота моей красавицы жены.

Черт знает, что такое! Как ему только удается быть таким неотразимо сексуальным, даже раненному и истекающему кровью?

— Ты просто невозможен, — пробормотала Джулия.

— В смысле — мне невозможно отказать?

Она не выдержала и тихо засмеялась в ответ на такое ничем не прикрытое бахвальство.

— Я пока не пыталась сопротивляться, чтобы не посягать на наш уговор.

Почему-то улыбка на лице ее мужа померкла, он как-то по-новому посмотрел на нее. Не говоря ни слова, привлек ее к себе, заключил в объятия и крепко поцеловал. Поцелуй был настойчивым и соблазнительным. По-хозяйски раздвинув ей губы, он проник в нее языком.

И в ту же секунду погас дневной свет, куда-то пропал легкий шепот ветра в золотых листьях… Все, что ей по силам было сделать, — это вернуть поцелуй. Она вцепилась в его широченные плечи и крепко прижалась к нему.

Приподняв голову, Робби хрипло сказал:

— К черту наш уговор, миссис Маккрей.

У нее дрогнули ресницы, и она в замешательстве посмотрела на него:

— Что?

— Нас связывает законный брак, а не… какой-то там уговор.

Он произнес это почти зло, на его чеканном лице не было и намека на всегдашний шарм.

Окончательно растерявшись, Джулия просто напомнила ему:

— Ты ведь женился на мне из-за кораблей.

— Может быть.

— Это что же тогда получается? — Джулия отступила на шаг, высвободившись из его рук, и вскинула подбородок. Лишь бы не пойти на поводу у эмоций, вдруг захлестнувших ее! — И не говори мне, что в ту самую ночь в Эдинбурге тебя сразила страсть, или еще какую-нибудь чушь.

— Ладно, — миролюбиво согласился он, повернулся к своему коню и взялся за повод. — Не буду.

Это было неразумно. Это было глупо. Но Джулия не забыла, как лихой и самый роскошный холостяк во всей Шотландии признался в романтической мечте о любимой женщине и большой семье. Да, они прекрасно подходили друг другу в постели, но любая женщина растает, когда испытает на себе, на что способен проклятый Робби Маккрей в будуаре. В любом случае это не означает, что они влюбились друг в друга.

Или означает?

«О черт!» — мысленно выругалась она, когда Робби помог ей забраться на ее лошадь. Сейчас Джулии меньше всего хотелось забивать себе голову мыслями о самоуверенном и красивом, властном и неотразимо сексуальном мужчине, каким был ее супруг. Ведь когда-то она уже поверила в то, что полюбила Эйдана.

И что это дало? Ей суждено было оказаться преданной, брошенной, с разбитыми иллюзиями. Нет, будет лучше, если она воспользуется всеми утехами, которые найдет в объятиях Робби, но оставит свое сердце на замке.


Целый день у него от боли раскалывалась голова. Благодарный Эдварду и Терезе за то, что они уехали немного раньше, Эйдан зажал в руках кружку с элем и подавил стон, когда младший брат радостно воскликнул и быстро схватил одну из фигур с шахматной доски.

— Твоя королева, — объявил Артур, усмехнувшись. — Эйдан, ты потерял королеву.

— Это точно, — тихо согласился он.

Предательская память тотчас же выдала ему образ Джулии. Ее очаровательное лицо с нежными губами, длинными ресницами и блестящими глазами словно преследовало его. Она не должна была принадлежать другому мужчине, но принадлежала. Такова была жестокая реальность.

Остро чувствующий происходящее вокруг, несмотря на свой юный возраст, Артур, судя по всему, понял подтекст, заключенный в ответе брата. Улыбка, озарявшая его лицо, увяла.

— Извини, мне жаль.

— Мне тоже. Но боль это, кажется, не облегчит. — Поднявшись, Эйдан пересек кабинет и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Когда ты повзрослеешь, Артур, то поймешь, насколько уязвимым становится мужчина, который любит женщину. Думать о том, что она делит постель с Маккреем…

Он резко замолчал, наблюдая за тем, как легкий ветерок играет опавшими листьями на начавшем желтеть газоне во дворе замка. Заходящее солнце окрасило в красный цвет круглые вершины соседних холмов.

Брат явно почувствовал себя неловко.

— По крайней мере, он приличный человек. А у нее довольный вид. В том смысле, что… Они подолгу глядят друг на друга… О черт, напрасно я это говорю!

— Он, наверное, и в самом деле хороший парень. — Эйдан повернулся к брату и слабо улыбнулся. — Но хочется, чтобы все оказалось наоборот, чтоб ему провалиться!

— Как ты думаешь, почему на него покушались?

От двери раздался низкий голос:

— Вероятно, потому, что тот, кто убил вашего дядю, страшно недоволен моим решением задержаться здесь на пару дней и выяснить несколько вопросов.

Эйдан не удивился неожиданному появлению визитера. Он ждал, что Маккрей захочет увидеться с ним сразу после возвращения, но Джулия утащила его, чтобы немедленно обработать рану, а Робби не стал ей перечить. Да и зачем? Эйдан понимал, насколько приятно мужчине, когда красивая женщина хлопочет над ним. Это одна из величайших радостей в жизни.

— Как рука? — спросил он скорее из вежливости, хотя были велики шансы на то, что муж Джулии получил пулю из-за своего намерения помочь Эйдану очиститься от подозрений.

Выглядевший не самым худшим образом, Маккрей решительно подошел к столу и взялся за графин с виски.

— Ничего страшного. Я сегодня встречался с Джоном Хэксхемом. По его мнению, Рэндал знал убийц. И собирался помочь нам добиться справедливости.

Эйдан нахмурился:

— Я тоже разговаривал с ним, но он тогда самоустранился и не пожелал сотрудничать. И вдобавок заявил, что они с Рэндалом едва знакомы.

Маккрей коротко глянул на Артура, потом снова повернулся к Эйдану и пожал плечами.

— Мне кажется, что мистер Хэксхем больше всего на свете ценит свое уединение и именно поэтому не захотел участвовать в расследовании. Тем не менее сейчас, когда несколько месяцев спустя Рэндал так и не нашелся, он, так же как и мы, опасается, что его близкий друг стал жертвой преступления.

Вряд ли младший брат смог понять сделанный намек, но для Эйдана не составило труда определить смысл так тщательно подобранных слов. Он и сам не раз задумывался над сексуальной ориентацией своего кузена, в особенности когда они оба по достижении определенного возраста так по-разному стали реагировать на особ противоположного пола. Рэндал не проявлял никакого интереса к погоне за удовольствиями, свойственными похотливым юнцам. Например, не стремился как можно скорее избавиться от девственности. Его не привлекала выпивка, то же самое можно было сказать про азартные игры. Эйдан тогда решил, что это просто проявление тихого, робкого характера Рэндала, который постепенно превратил его в отшельника.

— Я понял. Каким образом Хэксхем собирается нам помочь?

— Задаст пару вопросов там и сям. Мы с вами, Камерон, постоянно на виду, а он — нет. Кроме того, у него есть друзья в высоких кругах, и он искушен в закулисных делах и интригах. Будет любопытно узнать, что он сумеет выяснить.

Робби сделал основательный глоток виски. По его беззаботному виду нельзя было сказать, что какой-то час назад он подвергся смертельно опасному нападению. Более того, невозможно было не обратить внимания на исходившую от супруга Джулии волну уверенности, бесстрашия и чисто мужского удовлетворения.