Эмма Уайлдс - Опасный соблазн

— Рэндал, ты?

Брат ответил так, словно говорил о само собой разумеющемся:

— Кто же еще?

Четыре часа в седле, полбутылки виски и нескончаемое повествование о жизни Камеронов… Робби не хотелось ничего, кроме как отправиться к себе, рухнуть в постель и заснуть.

Ну может, не сразу заснуть.

Джулия сидела рядом, склонив голову ему на плечо. На ее бледных щеках лежали тени от длинных ресниц. Снова и снова она открывала свои ни с чем не сравнимые зеленые глаза, чтобы взглянуть на брата и убедиться, что он здесь.

Робби отлично понимал ее. Он на себе испытал, что означает потерять человека, которого любишь, и поэтому переживаемое ею счастье делало счастливым и его.

— Итак, ты понял, что Тереза с Эдвардом убили твоего отца, — обратился он к Рэндалу, изо всех сил удерживаясь от того, чтобы не провести рукой по роскошным волосам жены. — И это не сделало тебя осторожным? Как получилось, что Тереза завлекла тебя на обрыв?

Рэндал покачал головой:

— Я и подумать не мог, что они — убийцы. Я знал лишь, что у них очень большие финансовые затруднения. Правда, не представлял, насколько большие. В тот день Тереза пошла за мной следом, но мне и в голову не пришло, что она нападет на меня. Я был настолько ошарашен, что даже не попытался защититься.

На его щеках появились красные пятна. У него были такие же тонкие черты лица, как и у сестры.

— Я находился в полубессознательном состоянии, когда она сбросила меня с обрыва. Я упал в воду. — Рэндал Камерон старался излагать подробно. — Практически ничего не помню, что было потом. Должно быть, меня выкинуло на берег. Очнулся уже в домике овчара.

Эйдан сидел, пил эль и прищуренными глазами наблюдал за кузеном. Робби видел, как он оттаял на глазах.

— Почему ты не связался с нами? Мы ведь с ума сходили, разыскивая тебя. Были и рядом с тем злополучным местом, спрашивали, не видел ли кто тебя. Отсюда до домика каких-то десять миль. Старик нам ничего не сказал.

Брат Джулии заерзал немного.

— Я приходил в себя очень медленно. Пока сообразил, где я и кто я, прошли недели, может, месяцы. Овчар был добрым, но старым и тугим на ухо. Скорее всего он просто не понял, о чем его спрашивали. Он умер месяц назад, мирно, во сне. — Рэндал коротко взглянул на Джона Хэксхема, который молча сидел в углу. — Мне было нужно какое-то время, чтобы разобраться в себе. Потом я понял, что меня считают мертвым, и воспользовался этим. Хоть было далеко, я часто приходил на обрыв — посидеть и подумать. Там так тихо и близко к дому. Так что я всегда был рядом с вами.

Хэксхем заговорил тихо, будто они остались в комнате вдвоем:

— Я могу это понять, Рэн.

— Правда?

— А я не могу. Так нельзя было поступать. — Джулия выпрямилась. Робби обнял ее, за талию, чтобы поддержать. Губы у нее дрожали. — Мы с ума сходили. Эйдан Прав, ты должен был известить нас.

— Мне жаль, что я заставил вас переживать. — Видно было, что он раскаивается. — Но вы должны понять, что я получил тяжелый удар в голову, и мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Несколько месяцев я ничего не видел. Когда зрение наконец вернулось и стало понятно, где я очутился, я решил дать о себе знать, но, признаюсь, откладывал это со дня на день. Я знал, что Эйдан все держит в руках, у него, вероятно, это получалось лучше, чем у меня. Поверьте, если бы мне удалось быстрее вспомнить, что это Тереза скинула меня в озеро, я объявился бы раньше. А так у меня в памяти остались лишь какие-то обрывки событий. Только сегодня, когда я увидел ее стоявшей там, наверху, все соединилось в одну цепочку. Сегодня я шел привычным маршрутом вдоль обрыва и вдруг услышал голос Джулии, а потом Тереза начала ей угрожать.

— Слава Богу, что ты там оказался, — с жаром воскликнул Робби.

Он глянул на жену, и у него заныло сердце — такая она была хрупкая и измученная.

И такая красивая!

— Это верно, — мрачно подтвердил Эйдан. — Я отправил людей к мировому судье сообщить о том, что здесь произошло, и поискать тело Терезы. Если она выжила после падения, ее вздернут.

Джулия подняла на него глаза. При взгляде на кузена на ее лице появилось выражение страдания.

— Я должна извиниться перед тобой, Эйдан, за то, что подозревала тебя. Но меня смутил тот факт, что у Терезы имелась улика против тебя. Она утверждала, что рядом с телом отца Эдвард нашел булавку, которую я подарила тебе. Тереза всегда казалась такой внимательной, такой заботливой подругой, что у меня и мысли не возникло, что она может лгать мне. А тут еще грязные сплетни. Боюсь, именно тогда я и перестала верить тебе.

Уныние было написано на лице Эйдана, но ему все-таки удалось выдавить из себя улыбку:

— Ты сильно горевала… Мы все переживали, но ты тяжелее всех. Надо было прийти ко мне и рассказать о том, что тебе стало известно. Но сделанного не воротишь. Я тоже совершил ошибку, когда не сказал тебе, что потерял булавку. Мне и в голову не могло прийти, что ее могут утащить. Она была единственная в своем роде, и поэтому если бы кто-нибудь вздумал нацепить ее на себя, сразу стало бы понятно, что этот человек — вор. Тереза была беспощадной и умной женщиной и обвела нас вокруг пальца как котят. — Вскинув бровь, он глянул на Робби. — Если бы ты не привезла сюда Маккрея, кто знает, может, мне пришлось бы в конце концов угодить в ее брачные сети.

Робби криво усмехнулся: это весьма походило на благодарность, если Эйдан Камерон вообще решит поблагодарить его за то, что он помог ему восстановить доброе имя. Ничего, все еще впереди. Резко поднявшись, он подхватил Джулию на руки, не обращая внимания на присутствующих. Миссис Данбар хихикнула.

— Пожалуйста, извините нас. Это был богатый событиями вечер, но, мне кажется, Джулии пора в постель.

— Ей надо прежде всего как следует выспаться, молодожен Робби, — со значением произнесла экономка.

Он усмехнулся в ответ и подмигнул:

— В конечном счете да.

Когда они покинули комнату, Джулия прошептала, обхватив мужа за плечи:

— Неужели ты навсегда останешься таким… неугомонным?

— Да, девочка моя. Если это будет касаться тебя.

Его губы раздвинула многообещающая, просто дьявольская улыбка. Он направился к лестнице. Когда они добрались до комнаты Джулии, Робби толкнул дверь плечом, а войдя, опустил жену на кровать. Наклонившись над ней, он заглянул в ее глаза и почувствовал, что его душа погружается в эти мерцающие изумрудные глубины.

— Что теперь будем делать? — тихо спросил он.

Джулия подняла руку и так нежно коснулась его губ, что у него остановилось сердце.

— Я представляю, как мы раздеваемся донага и ты демонстрируешь мне еще раз то, из-за чего о тебе идет дурная слава.

— Звучит как обоснованное предсказание.

Он вновь был возбужден и находился в полной мужской готовности. В этом не оставалось никакого сомнения. И зачем сомневаться, если Джулия лежала поверх шелковых простыней, с распущенными волосами, опустив ресницы и слегка приоткрыв мягкие розовые губы? Но помимо желания, Робби мучил один серьезный, жизненно важный вопрос.

— Я имел в виду другое — твой брат нашелся. Это многое меняет, девочка.

У нее дрогнули губы.

— Рэндал остался жив, но мое наследство остается при мне. Я получаю половину, потому что вышла замуж, поэтому у тебя будет все, что обещано.

— К черту эти идиотские корабли.

— Но…

— Не надо. — Робби набросился на нее с поцелуями неистово и нежно. Когда он поднял голову, то неожиданно заговорил: — Давай обсудим окончание нашей сделки. Я не освобождаю тебя от нашего уговора. А так как здесь все закончилось, утром я уезжаю. Что скажешь на это?

— Уезжаешь?

Она с изумлением взглянула на мужа.

— Вот именно. Ты едешь со мной.

— Я тоже?

Конечно, ему крупно повезло наконец влюбиться в упрямую девушку, с черными как смоль волосами, которая постоянно возражала ему, бросая вызов. Робби усмехнулся. Должно быть, это такое наказание за его прошлую вольную жизнь.

— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной, — поставил он точку.

— Зачем?

Черт, она все-таки спросила его! Наверное, она права. Уж если говорить правду, так до конца, до самого донышка.

— Затем, — уклонился он от прямого ответа. — Кто еще устроит мне встречу с привидениями, или соседями-убийцами, или со своей бывшей любовью? Да я загнусь от тоски.

— Значит, я для тебя лишь средство от скуки?

И откуда у женщин эта прямо-таки удивительная способность вытягивать из мужчин истину?

— Нет. — К горлу подступил комок. — Ты моя жена. Я покорно прошу тебя разделить со мной мою жизнь, Джулия, и если тебе нужно мое сердце, прими его.

Она быстро заморгала глазами и проглотила подступившие слезы. Последовала короткая пауза, а потом Джулия сказала шепотом:

— Мне кажется, я обещала родить тебе детей, Маккрей. Насколько я понимаю, существует только один способ выполнить мое обещание. Если не поехать с тобой, что тогда будет с этой частью нашего уговора? Ты намекаешь на то, что я откажусь от своего слова?

Робби испытал настоящее облегчение, услышав, как она поддразнивает его.

— Придется тебе доказать это делом.

И, целуя, прошептал, не отрываясь от ее губ:

— Я буду трахать тебя, пока ты не станешь называть меня по имени, прекрасная Джулия.

В ответ она выдохнула:

— Согласна… Робби.

В небе висел тусклый серп луны, но ему не хватало сил на то, чтобы по-настоящему освещать дорогу. Эту луну называли воровской, потому что при таком свете можно было, не таясь, творить черные дела.

Эйдан Камерон ударил каблуками в бока лошади, посылая ее вперед в подступавшую тьму. Вдруг громыхнули выстрелы, а вслед за ними послышался отчаянный крик, явно женский. Звуки донеслись откуда-то спереди, и когда он миновал поворот, то увидел, что произошло.

На середине дороги стояла карета. Рядом с ней возвышался всадник на коне. Еще двое мужчин пытались вытащить из кареты молодую женщину. Она снова закричала, когда один из нападавших поднял ее на руках. Бешеное сопротивление не помогло ей против здоровенных бандитов. Лежавшее на земле неподвижное тело, судя по всему, принадлежало бедолаге кучеру.

Ну и дела, подумал Эйдан.

По правде говоря, он уже был готов ввязаться в драку.

— Стоять! — гаркнул он, вытаскивая шпагу. — Вы что творите?

Мужчина на коне, который держал в руках поводья лошадей своих подельников, бросил их, когда Эйдан двинулся на него, и выхватил из-за пояса пистолет. Не колеблясь поднял его и выстрелил. Но Эйдан в это время находился в движении, поэтому пуля лишь слегка задела его за рукав.

Едва заметным движением повода он увел коня в сторону, блеснул клинок, и с утробным стоном негодяй вывалился из седла.

Один готов. Для начала неплохо.

Осадив коня, он соскользнул с седла, выставив перед собой окровавленный клинок, и оказался лицом к лицу с двумя оставшимися. У бандитов не было никаких сомнений в отношении его намерений.

— Кажется, леди имеет возражения насчет того, что вы вытащили ее из экипажа. Отпустите ее.

Беззаконие и произвол превратились в какое-то поветрие на землях вдоль границы Шотландии с Англией. Двое, стоявшие перед ним, являли собой типичных представителей: нечесаные, небритые, но отлично вооруженные. Как и их поверженный товарищ, они были вооружены пистолетами и кинжалами. Один из них подтолкнул женщину к своему компаньону.

— Я займусь этим щеголем, — пробасил он и выхватил клинок.

— Жду вас с нетерпением.

Эйдан испытал какое-то порочное наслаждение, когда отбил первый удар и легко блокировал второй.

Противник оказался настоящим болваном, и, проткнув его, Эйдан даже не испытал ни малейшего торжества. Тяжело застонав, его несостоявшийся убийца согнулся, схватился за живот и рухнул в дорожную грязь. Эйдан развернулся, готовый продолжать сражаться, но третий был сыт стычкой по горло. Оттолкнув от себя девушку, он за повод поймал свободную лошадь, вскочил на нее и с неожиданным проворством помчался прочь.

Недолго битва продолжалась.

Какое разочарование! Эйдан даже не запыхался.

Он повернулся к девушке, которая стояла, без сил привалившись к карете. В тусклом свете луны ее широко открытые глаза казались огромными. Выбившиеся из прически мягкие пряди белокурых волос обрамляли лицо с тонкими чертами и нежными завитками спускались вдоль высокой шеи.