Миранда Невилл - Опасный виконт

Он уже был совсем близко. Она сделала шаг вперед, готовясь приветливо улыбнуться человеку, который в последнюю их встречу поцелован ее.

— Леди Джи, — сказал он с поклоном. И прошел мимо Дианы, не заметив ее. — И леди Фелиция, — продолжал он. — Я так рад снова видеть вас. Много воды утекло с тех чудесных дней, которые мы вместе провели в Мэндевилле.

На лице Джорджины появилась самодовольная улыбка.

— Мой дорогой лорд Айверли — надо запомнить, как мы теперь должны вас называть. Какой приятный сюрприз! Да, это было действительно счастливое время.

Диана слушала и не верила ушам: этот обмен воспоминаниями, мягко говоря, представлял собой радикальное переписывание истории.

Фелиция, эта дура, хихикала и строила глазки человеку, которого — Диана это твердо помнила — объявила чудаком. А Себастьян — лорд Айверли! — говорил спокойно и бегло, как будто всю жизнь совершенствовался в искусстве светских бесед о пустяках.

— Он — прелесть, — промурлыкала Марианна. — Вы вместе были в Мэндевилле? Не могу поверить! Почему ты о нем не рассказывала?

— Тогда он был просто мистером Айверли.

Диана вымученно улыбнулась, хотя никакого желания улыбаться не было. Боже упаси, если он или леди Джи заметят ее разочарование, хотя он вроде бы не обращает на нее внимания.

— Но ведь его внешность с тех пор не изменилась, и она стоит упоминания.

— Сейчас он выглядит иначе, — сказала Диана. — Совершенно иначе.

Она вовсе не была уверена, что преображение Себастьяна пришлось ей по вкусу. Она заметила и по достоинству оценила мистера Айверли, даже когда он был одет нелепо. Теперь, если она не ошибается, лорд Айверли станет одним из законодателей мод.

Беря руку леди Джорджины и без необходимости пылко целуя ее, уголком глаза Себастьян украдкой следил за Дианой. Она повернулась к стоявшей рядом женщине и ответила на какое-то замечание, что вызвало у обеих улыбки. Но Себастьян увидел и успел заметить: мгновенное удивление на ее лице сменилось досадой. Диана ждала, что он подойдет к ней, и, конечно, не испытала удовольствия, когда он заговорил с леди Джи. Как удачно получилось, что они стояли рядом, но не вместе, позволив реализовать одну из составляющих стратегий Тарквина и Кейна. Диана и Джорджина могли не враждовать друг с другом, но Себастьян был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что и подругами они не были.

Несколько минут он провел, беседуя с сестрами. За час пребывания на этом на редкость скучном суаре Себастьян оправился после фиаско в разговоре о погоде и обнаружил, что говорить о пустяках совсем не сложно — просто нудно. Его аудитории, казалось, нравилось все, что он говорил, но у него от скуки едва не сводило скулы.

Так было до этой минуты. Но не потому, что он стал лучше говорить, а потому, что все время ощущал присутствие Дианы Фэншоу, стоявшей в нескольких шагах от него. За три месяца его влечение к ней не уменьшилось ни на йоту. Первый же взгляд на нее в заполненном людьми зале подсказал Себастьяну, что он не преувеличивал ее прелесть. Наоборот, одетая в темно-красное с бриллиантами платье, она была еще более привлекательна, чем прежде. Они долго не виделись, и какие-то подробности ее внешности забылись: блестящие волосы цвета темного шоколада на фоне светлой, как слоновая кость кожи; мягко выступающие ключицы, сейчас прикрытые паутиной из серебра и драгоценных камней. Изгиб локтя между рукавом и краем перчатки. Мог ли он на самом деле определить на таком расстоянии соблазнительный запах ее духов, или этот запах просто возни к в его памяти? Как бы то ни было, этот запах больше всего заставлял его тело вибрировать от воспоминаний и страсти.

И от боли. Он вновь пережил момент ее предательства в Мэндевилле. Глубокая обида смешала в кучу его чувства. До встречи с Дианой он был вполне доволен жизнью.

Его мозг напряженно работал, чувства были обострены и готовы уловить любую ее мысль или настроение. К сожалению, Себастьян не слышал разговора Дианы с женщиной, носившей на голове странное сооружение из листьев.

Гости все прибывали, но никто не думал уходить. Вокруг скопилась толпа, и Себастьян выжидал удобный момент. Он притворился, что его случайно толкнули, и, сделав несколько шагов назад, наткнулся на Диану.

— Прошу прошения, — произнес он, поворачиваясь и стараясь не показать, какое потрясение испытал от прикосновения к ней. — Леди Фэншоу! — воскликнул он — Я вас не заметил. Какой сюрприз вновь встретиться с вами.

Он почувствовал удовлетворение, заметив ее растерянность.

— Мистер Айверли, — пробормотала она. Ее товарка слегка подтолкнула. Диану локтем. — Ой, прошу прощения, лорд Айверли, не так ли? Я должна вас поздравить или выразить соболезнования?

— Вы очень любезны.

Он не мог придумать, что сказать. Но это не имело значения, поскольку, следуя стратегическому плану на этот вечер, они не собирался вступать с ней в беседу.

— Леди Джи, — произнес он, — позвольте проводить вас в буфетную. Как я слышал, там можно перекусить.

Леди Джорджина захихикала не хуже сестры:

— О, лорд Айверли, вы такой забавный.

Несколько минут спустя Диана отыскала Джеймса Лэмбтона.

— Диана, — сказал он и с достоинством поклонился, хотя руки у него были заняты бокалом с вином и пирожным. — Не имел удовольствия встретить вас после Мэндевилла. Видели, кто здесь?

Движением головы он указал Диане на ту часть комнаты, где окруженный многочисленными слушателями Себастьян Айверли исполнял роль души общества.

— Да, — ответила она.

— Не правда ли, трудно поверить в такое превращение?

— Лэмб, — сказала она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, — вы рассказывали кому-нибудь о нашем пари?

— Как вы можете спрашивать об этом! Я поклялся честью, что буду молчать. А джентльмен всегда держит слово.

— А Блейкни?

— Как вы можете даже предполагать такое?

Диана пожала плечами, не желая подавать повод для слухов, признав, что Себастьян больно ранил ее:

— Я просто хочу быть уверенной, что он никоим способом не узнает об этом.

— Вы посмотрите на него, — продолжал протестовать Лэмб. — Получив титул, он в корне переменился. Разве что зрение у него не улучшилось. Поразительно, как это подействовало на его речь.

Диана улыбалась и даже рассмеялась, пока Лэмб развивал тему, но почти не слушала его. Ее голова была занята разгадыванием головоломки, почему человек, который так страстно целовал ее, больше не предпринимает попыток сблизиться с нею.

Появившееся было ощущение победы рассыпалось в прах, когда Себастьян увидел Диану и Лэмба. Они говорили о нем — он понял это по тому, как они украдкой посматривали на него и смеялись. Диана смеялась над ним, вспоминая с лучшим другом Блейкни его унижение.

— Ради Бога, смотри веселей, — сказал ему Тарквин час спустя, когда они вернулись в его апартаменты «Олбани», чтобы проанализировать прошедший вечер. — Ты имел успех. По крайней мере дюжина женщин спрашивала меня о тебе.

Себастьян сидел, уставившись в свой бокал. При свечах цвет пятидесятилетнего бренди напоминал ему волосы Дианы.

— Ее там не было? — спросил Тарквин. — Не расстраивайся, возможности не исчерпаны.

Себастьяна охватил гнев, который только придал ему решимости. Конечно, не исчерпаны. Нельзя рассчитывать, что победа придет сразу.

— Упорство и настойчивость. Помнишь?

Тарквин словно читал его мысли.

— Упорства мне хватит. Но есть еще одна вещь, о которой я хотел спросить тебя. Или Кейна. Когда мне удастся увлечь даму, о которой мы говорим, что мне с ней делать?

— Надеюсь, ты не просишь моего совета по поводу предложения руки и сердца? — Тарквин внимательно смотрел на него. — У меня в этой области нет опыта. Кроме того, наверное, нелегко выдавить из себя слова, которые женщина жаждет услышать.

— Нет, я не спрашиваю о женитьбе.

— Мне всегда было интересно, но я не решался спросить: у тебя были женщины?

Себастьян покачал головой.

— Как же, черт возьми, ты выдержал все эти годы?

Себастьян состроил гримасу:

— Благодаря сильной правой руке.

— Понятно. Лучший друг школьника. Верно ли я понимаю, что ты решил положить конец этому противоестественному положению девственника? Не волнуйся. Когда до этого дойдет, ты будешь знать, что делать. У мужчин для этого существует инстинкт.

Об этом Себастьян не беспокоился. Его «инстинкт» недавно говорил ему, и очень настойчиво.

До того как Тарквин и Кейн шутили насчет вдовушек, ему представлялось, что недостаточно просто спать с Дианой. Он всегда предполагал — возможно, наивно, — что существует четкое деление: есть женщины, с которыми мужчина, будучи достаточно глупым, чтобы оказаться заарканенным, вступает в брак, и женщины, свободные от морали. Теперь же мысль о Диане в качестве наложницы не выходила у него из головы.

— Мне бы хотелось, чтобы это было лучше, чем просто воткнуть и так далее… — сказал он, вспомнив не совсем удачную попытку первого поцелуя.

Если он когда-нибудь окажется в постели с Дианой Фэншоу — в чем он очень сомневался, — он хотел бы быть на высоте.

— Знаешь ли, в первый раз это бывает очень быстро, — пояснил Тарквин. — Я был так взволнован, что кончил через полминуты. Ну, тогда мне было всего шестнадцать.

— А как это произошло?

— Мой дядя отвел меня в бордель.

— Дядя Хьюго?

— Бог с тобой, нет. Герцог Эймсбери, мой опекун. Он всегда выполнял свои обязанности в отношении меня. Чего, кстати, не делал твой опекун. Но я не думаю, что на диких берегах Нортумберленда было много возможностей для любовных интрижек.

— Да если бы и было, ничего бы не изменилось. Дядя всегда сторонился женщин. Он их ненавидел.

— Почему?

— Он никогда не говорил почему, а я не спрашивал, но, думаю, в юности одна из них предала его.

— А ты никогда не хотел воспользоваться другим традиционным способом потерять невинность: дородной служанкой?

— Нет. Однажды я зашел в Лондоне в дом терпимости, но там все было омерзительно.

— Мне такие места тоже не по вкусу. Я предпочитаю более престижные места, в частности полусвет.

— Очень престижные, как мне довелось слышать.

— Никогда не думал, что ты слушаешь, когда разговор касается таких тем.

— Иногда трудно не услышать.

Хотя Себастьян, чтобы получить нужные сведения, не боялся откровенничать с Тарквином, все же ему было совестно признаться, как мучительно тяжело давалось ему воздержание. Вообще избегать женщин или использовать одну из них для удовлетворения полового влечения — подобный выбор давался ему нелегко.

— А женщины получают от этого удовольствие? — спросил Себастьян.

— Конечно, если хотят.

— И даже леди?

— Сексуальные вкусы леди находятся вне пределов моего опыта, но я не вижу причин, почему бы и нет. В конце концов, они тоже женщины. Полагаю, я мог бы кое-что рассказать тебе.

Себастьян не был уверен, что готов к подобной откровенности даже с Тарквином.

— Может быть, я смогу узнать об этом из книг? В редких эротических изданиях, которые ты приобретаешь, наверное, много полезных сведений.

— Пожалуйста, пользуйся моей библиотекой на здоровье. Просто скажи, если возникнут трудности с французской терминологией.

Дом книготорговца мистера Санчо

Лондон, Саут-Молтон-стрит

Минерва Монтроуз скучала. Диане пришла поистине дурацкая мысль зайти в эту книжную лавку. И уж совсем непонятно, что она торчит здесь уже целых полчаса и не собирается заканчивать свои дела. Нет, Минерва ничего не имела против книжных лавок. Она уже была в лавке Хэтчарда, и Диана позволила ей купить все новые издания мемуаров людей, которые занимали видное место на европейской политической сцене в последние десятилетия. А мистер Санчо торговал старыми книгами, многие из которых написаны на мертвых языках, и Минерва не испытывала ни малейшего желания прочесть хоть одну из них. Она совершенно не понимала, с чего вдруг у Дианы появился к ним интерес. Обычно поход сестры по магазинам ограничивался шляпными лавками, а не букинистическими.

Наибольший интерес представлял сам владелец. Минерва до сих пор не встречала чернокожих — в Шропшире подобная экзотика была редкостью. Она с удовольствием поговорила с мистером Санчо, узнав, что его отец был рабом на одном из Карибских островов. Она хотела выяснить, как его сыну удалось приобрести собственную лавку в холодном климате лондонского Уэст-Энда, но мистера Санчо позвали к покупательнице. И теперь они втроем — Диана, Санчо и маленькая светловолосая женщина — горячо обсуждали неинтересную Минерве тему о книгопечатании в елизаветинскую эпоху.