— Разумеется, — с сарказмом пробормотала блондинка.

— А я уверена, что это был он, — настаивала Мин. — Высокий, худой и в очках. Хотя выглядит сейчас он по-иному. Более элегантно. Его костюм больше соответствует моде, чем тот, что он носил, когда был у нас в деревне.

— Себастьян Айверли, по моему глубокому убеждению, — сейчас дама, несомненно, фыркнула, — никогда не выглядел элегантно и не был одет по моде. Это явно не он.

— Он один из ваших друзей? — спросила Диана.

— Ни в коем случае. К сожалению, он дружит с моим мужем. Единственный пункт, по которому наши мнения не совпадают. Мы просто никогда не говорим об этом господине. Но как я понимаю, вы знакомы с этим великим женоненавистником.

— Мы познакомились в Мэндевилле, в доме его дяди герцога. — Диана не упомянула об их недавней встрече, которая огорчила ее и сбила с толку. — Кстати, я здесь именно по его милости. Он заинтересовал меня рассказами о своей коллекции книг, поэтому когда на Саут-Молтон-стрит я зашла в мануфактурную лавку и увидела рядом книжную, решила заглянуть и сюда.

— Отлично! Я должна убедить вас вступить в Лондонское общество женщин-библиофилов. Нас еще так мало!

— Я никогда не слышала о таком обществе.

— Это совсем новая организация. Мы еще даже не провели собрание. Позвольте мне представиться. Я леди Чейз.

Диана взглянула на нее с еще большим любопытством. В прошлом сезоне только и разговоров было, что о женитьбе маркиза Чейза на вдовой лавочнице. Диана вспомнила, что при этом упоминалось убийство и книжная коллекция. Она не слишком интересовалась этой историей, поскольку была абсолютно не знакома с Чейзом, знаменитым и пользующимся дурной славой человеком из высшего общества.

— Очень приятно, леди Чейз. Я леди Фэншоу, а это моя сестра мисс Монтроуз.

Когда все трое сообщили о себе необходимые сведения, Минерва заявила, что ей скучно, она спросила мистера Санчо, нет ли у него интересных книг, записанных политиками. Он повел ее с собой поискать перевод «Государя» Макиавелли. Решив пока не беспокоиться, какое влияние окажет эта классическая книга на твердый характер Минервы, Диана продолжила разговор с новой знакомой.

— Расскажите о своем обществе.

— Несколько мужчин образовали группу коллекционеров книг и назвали ее клубом «Бургундия». Айверли отказал мне в приеме в клуб, как, кстати, и всем остальным женщинам, поэтому я решила организовать собственное к общество.

— Идея очень хорошая, но название крайне неудачное. «Лондонское общество женщин-библиофилов» звучит удручающе скучно. Название мужского клуба куда лучше. Полагаю, название объясняется тем, что на своих собраниях они пьют бургундское вино.

— Нет, они назвали клуб в честь одной рукописи.

В голосе леди Чейз прозвучали веселые нотки.

— Но и в честь вина тоже. Не сомневаюсь, они пьют его, и в немалых количествах. Кроме того, держу пари, темы их разговоров не ограничиваются книгами. Вы привлечете к себе больше соратниц, если расширите сферу обсуждаемых вопросов. Ну, скажем, «Общество книг, рукописей и шляпок». Все женщины обожают говорить о шляпах.

— Но мы намеревались быть серьезными.

— Если мы любим обсуждать моду, это не значит, что мы не можем быть серьезными, обсуждая книги. Подумайте о мужчинах и вине.

— Вы привели отличный аргумент. Но я тоже могу быть вам полезной. Я много знаю о книгах, но почти не разбираюсь в моде.

Диана критически осмотрела собеседницу. Действительно, маркиза, хотя и отличалась приятной внешностью, выглядела как-то неряшливо. Ее платье было в моде не менее двух лет назад, к тому же плохо на ней сидело, а волосы спадали на плечи, а если носишь шляпку, это всегда выглядит нелепо. Маркиза тоже оглядела Диану и отметила ее платье для улицы, сшитое из шелковой саржи, и накинутый на него жакет из темно-синего бархата с украшением из стриженой норки.

— Как вам удается, — со вздохом спросила она, — выглядеть так… элегантно? Пожалуй, это единственное слово, которым я могу охарактеризовать вашу внешность. Все — туфли, платье, перчатки, прическа — само совершенство. А я всегда выгляжу, словно только что вылезла из постели.

— Но вашему мужу это должно нравиться.

— Ему нравится. — Леди Чейз зло ухмыльнулась. — Но честно говоря, я бы предпочла показать себя миру женщиной, которую приятно видеть не только в стенах спальни. Вы должны открыть мне ваш секрет.

— Это просто. Я привыкла выглядеть хорошо, ничем не выделяясь. Разгадка заключается в одном слове: Шанталь. Моя служанка.

— Француженка?

— Француженка, которая весит шесть стоунов, одевается во все чёрное и страшна, как смертный грех. Но она очень умна, и я плачу ей такие деньги, что их хватило бы содержать армию небольшого государства.

— Как же можно отыскать такой бриллиант?

— Когда пал Бонапарт, мой покойный муж дал указание своему французскому деловому партнеру найти в Париже лучшую модистку. Она со мной вот уже пять лет, и я отбила невесть сколько попыток переманить ее. Только на прошлой неделе: потерпели неудачу две герцогини.

— Значит, пока она вам верна?

— Ей бы хотелось одевать герцогиню. — Диана скромно опустила глаза. — И я делаю все возможное, чтобы она могла удовлетворить свои амбиции.

— В самом деле? За вами ухаживает герцог? Кто же он?

— Наследник герцога. Маркиз Блейкни, кузен Айверли.

— Если он как-то связан с этим человеком, то он мне уже несимпатичен.

— Этому человеку он тоже несимпатичен.

Диана не смогла подавить приступ смеха, вызванный таким прямодушным выражением неприязни к Себастьяну со стороны новой приятельницы.

— В таком случае я не сомневаюсь, что это очень милый человек, — улыбнулась леди Чейз. — Он красив?

— Божественно. И так же божественно ухаживает.

— Следовательно, ничего общего с кузеном. Он коллекционирует книги?

— Почти уверена, что нет.

— У всех есть недостатки, — пожала плечами леди Чейз. — Но их можно устранить. Мой муж Кейн Чейз, до того как встретил меня, покупал книги только ради чтения.

— Я тоже думала, что книги нужны, чтобы их читать, пока мистер Айверди не рассказал мне о своей коллекции переплетов.

— Я признаю, что Айверли хорошо разбирается в редких изданиях, но в других случаях я не желаю слышать о нем. Лучше привяжите к себе вашего герцога.

Глава 11

Планы Дианы последовать совету леди Чейз и привязать к себе Блейкни были нарушены большим количеством — или, возможно, умением хорошо прятаться — лестерширских лис. И в то время как маркиз исчез из лондонских гостиных, молодой лорд Айверли стал постоянно бывать в них.

Когда Диана вновь увидела его, войдя в комнату в доме леди Сторрингтон, где должен был состояться концерт, она готова была простить его за проявленное в прошлый раз невнимание. Возвышаясь над остальными гостями, он оглядывал помещение, словно кого-то искал. Увидев ее, он застыл на долю секунды, чего бы она не заметила, если бы внимательно не следила за ним. Через мгновение взгляд Себастьяна заскользил дальше, пока не остановился на намеченной цели.

Целью была Джорджина Харвилл.

Диана так расстроилась, что даже не стала отказывать презираемому ею мистеру Чандлеру, красивому молодому человеку и удачливому охотнику, когда тот нашел для нее место и предложил быть соседом во время выступления сопрано, из которого она едва ли услышала хоть звук.

Позже, пытаясь избавиться от него, она подошла к группе гостей, где, как оказалось, Айверли и леди Джи были в центре внимания.

— Я могу наверняка сказать, что павлиньи перья вскоре станут популярнее страусовых, — растягивая слова, разглагольствовал он.

Невероятно! Айверли говорит о дамских шляпках. И таким манерны тоном.

— Мой друг Комптон уверяет меня, что павлиньи перья станут сенсацией следующего сезона.

Выслушав этот прогноз, в который Диана ни на секунду не поверила, окружающие дамы принялись бурно обсуждать его. Тарквин Комптон обладал безупречным вкусом, а павлиньи перья, на взгляд Дианы, на редкость вульгарны.

— Как вы думаете, леди Джи? — спросил он с улыбкой, которую Диана назвала бы плутоватой, — Ведь ваши головные уборы всегда самые потрясающие.

Действительно потрясающие! Леди Джи не попалась на удочку, как Марианна Макфарленд, но все знали, что она предпочитает шляпки со слишком пышными украшениями. Мистер Чандлер решил поспорить.

— Никто в Лондоне, — сказал он, — не носит более элегантных шляп, чем леди Фэншоу.

— Согласен, — ответил Айверли, кивнув в ее сторону.

Потом повернулся и продолжил прервавшийся разговор.

Мысль о том, что Себастьян переменил внешность и манеры, чтобы произвести на нее впечатление, теперь казалась ей проявлением обычного тщеславия. Она пришла к выводу, что свалившееся на него наследство вскружило ему голову.

Диана обратилась к мистеру Чандлеру с просьбой принести бокал шампанского, хотя знала, что пожалеет об этом, когда этот зануда снова начнет предлагать ей выйти за него замуж. Она сделала это, чтобы Себастьян видел, как она флиртует с молодым и симпатичным джентльменом и совершенно не интересуется им. А почему она должна обращать на него внимание? Его светская болтовня и одежда соответствовали последней моде, и он не был больше вдумчивым, умным, невнятно бормочущим человеком, которого она знала по Мэндевиллу.

Себастьян видел, как они вышли, и, продолжая пустой разговор, почувствовал приступ жгучего гнева. Он молил Бога, чтобы стекла очков скрыли выражение неизмеримого желания, которое охватило его, когда он увидел Диану, флиртующую с этим ничтожеством Чандлером. То, что он вынужден кривляться перед этими бездельниками, он тоже запишет ей в счет.

Тем временем он продолжал распространяться об украшениях на женских шляпках, поражаясь, насколько легко прикидываться дураком. Потом он сообщит Тарквину, что ввел в моду павлиньи перья.

— Ну, хватит, охотничьих рассказов, — сказал лорд Блейкни. Уверен, они надоели вам до смерти. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

«Да, пожалуйста, о чем-нибудь другом», — взмолилась про себя Минерва.

— О нет, Блейк, — возразила Диана, — расскажите о третьем гоне.

«Не-е-е-е-т!» — мысленно возопила ее сестра.

И маркиз начал буквально по минутам перечислять все поля, которые они пересекали, все изгороди, через которые перепрыгивали. Минерва умерла бы от скуки, если б не умела слушать, не слыша. Из всех приятелей Дианы, которые приходили в их дом на Портмен-сквер, Блейкни был самым нудным. Диана же заворожено смотрела на гостя с очаровательным спокойствием на лице.

Что с ней происходит? Диана всегда испытывала отвращение к охоте и никогда не упускала случая пожаловаться на страсть матери к подобному занятию. Если она выйдет замуж: за маркиза, то ей всю жизнь придется слушать о канавах и изгородях, загонах и норах. Готова ли она к этому?

Диана была рада пригласить Мин пожить с ней и тем самым избавиться от присутствия престарелой тетушки их матери, которая весь, прошлый сезон прожила на Портмен-сквер. И теперь Минерва вынуждена была платить дань, слушая, как сестра говорит о давнишнем увлечении Блейка.

Лично она не могла до конца понять сестру. Конечно, у него очень приятная внешность. Этого Минерва отрицать не могла. Но Монтроузов учили не придавать внешности значения. Ум, образование и характер — вот что ценно в мужчине. И в женщине тоже. Минерва пришла к убеждению, что у лорда Блейкни отсутствуют все эти три качества. Может быть, увлечение Дианы объясняется привычкой, а не выстраданным чувством? Но Минерва первая признала бы, что в шестнадцать лет у нее недостаточно опыта, чтобы судить об этой паре. Ее родителей интересовали совершенно, разные вещи, но они прожили всю жизнь в согласии.

И все же Минерва была разочарована, что сын одного из самых видных политиков Англии не может найти интересную тему для беседы. Герцог Хэмптон был чрезвычайно влиятельной фигурой и к тому же стал премьер-министром. Если его наследник пойдет по его стопам, удивлению Минервы не будет предела.

— …а потом собаки потеряли след, и пока они пытались его найти, конюх привел мне вторую лошадь.

— Но все-таки они нашли след?

Удобно расположившись в кресле, Минерва разглядывала газету «Таймс», лежавшую рядом на столике. Появление Блейкни в гостиной Дианы заставило ее прервать чтение ходатайства о проведении расследования деятельности официальных лиц Манчестера. Диана сказала, что читать в присутствии гостей невежливо и сейчас она не смотрела в ее сторону, а Блейкни и подавно. Она положила газету поудобнее и вскоре углубилась в описание политических последствий расправы в Сент-Питерз-Филдз в Манчестере, которой дали красноречивое название Питерлоо[6].