Диана на минуту закрыла глаза, размышляя, какие дивиденды она извлечет из брака с Блейком, причем впервые без ослепляющей влюбленности.

Она станет маркизой, а впоследствии герцогиней, ее положение станет недосягаемо высоким. Она сможет столько сделать для Минервы, для братьев и для многих других. В брачном договоре можно записать, что она оставляет себе крупные средства на подарки и благотворительность. В конце концов, у нее могут родиться дети. И хотя отец ее будущих отпрысков больше не приводил ее в волнение, он был очень привлекателен. Делить с ним постель вряд ли будет наказанием. И если сейчас она не испытывала по этому поводу энтузиазма, кто поручится, что так будет всегда?

Она тяжело вздохнула и приготовилась сделать решительный шаг.

— Да, я выйду за вас замуж.

Со своим обычным изяществом Блейк отвесил элегантный поклон и поцеловал ей руку.

— Вы не пожалеете об этом.

Если Диана ожидала, что ее накроет волна эйфории во время помолвки с человеком, о котором мечтала столько лет, то она оказалась разочарована. Она чувствовала непонятную апатию в преддверии блестящего будущего.

— Можно, я вас поцелую? — спросил Блейк.

Диана кивнула. Он подался вперед, накрыл своим ртом ее губы и запечатлел на них долгий, хотя и неглубокий поцелуй. В опыте Блейка не было никаких сомнений, но Диана осталась холодна.

— Еще одно, Блейк.

— Все, что угодно, дорогая.

— Мы не будем… заниматься этим до свадьбы.

— Разумеется, нет. Я слишком вас уважаю.

— Я знаю, мужчины переносят это нелегко. Может, вы желаете ускорить заключение брака?

— Естественно, я не прочь, но смею уверить вас в своем благоразумии. Я никогда не поставлю вас в неловкое положение.

Диана не ожидала, что он будет так откровенен.

— Благодарю. Я уверена, что так и будет.

— И я не сомневаюсь, что вы сохраните эту уверенность. Когда-нибудь у нас наверняка появится наследник или даже два. Мы не будем с этим тянуть, и тогда вы увидите, насколько обходительным окажется ваш муж. — На мгновение его глаза сузились, и он уже не выглядел обходительным. — Вы не будете общаться с моим кузеном Себастьяном, не правда ли?

— Обещаю, что этого не будет.

Она не стала спрашивать, какие еще мужчины занесены в список ее возможных будущих измен. По сравнению с Блейком предложение Тобиаса для молодой девушки было романтической мечтой.

— Когда мы сможем заключить брак? — спросил Блейк.

— Что вы имеете в виду?

— Так, секунду. Через день-два меня ждут в Бадминтоне. Недели две я поохочусь с Бофором, потом вернусь. Лондон и поговорю с отцом, если он будет в городе. Если нет, я увижусь с ним в Мэндевилле на Рождество. Он, может быть, проявит недовольство, но в конце концов даст согласие. Если повезет, вся эта суета с адвокатами и всем прочим закончится к весне, и мы сможем пожениться до начала сезона.

Какому же пылкому любовнику она себя вручает! Две недели охоты с герцогом Бофором, естественно, более важны для него, чем решить вопрос о женитьбе с герцогом Хэмптонским. У Дианы было чувство, что Блейк не собирается менять распорядок своей жизни из-за женитьбы. Хорошо. Она тоже не будет менять распорядок своей. Она получит более высокое положение в обществе, она будет иметь партнера по постели (когда он будет не прочь) и со временем детей.

Такой, полагала она, должна быть супружеская жизнь в кругу аристократического общества. Разве не к этому она всегда стремилась?

Глава 21

Тарквин зажал его в углу между книжными полками в магазине Райса.

— Я ищу тебя по всему Лондону. На Сент-Джеймс-сквер мне сказали, что тебя нет в городе.

— Так и есть. Я почти не бываю здесь.

Это была неправда. Две недели с тех пор, как он вернулся, он провел в своей библиотеке, никого не принимая и предаваясь грустным размышлениям.

— Как бы то ни было, не ожидал встретить тебя здесь.

— Всегда рад тебя видеть.

Себастьян снова солгал. Он никого не хотел видеть. Тем более Тарквина, который наверняка знал, что он сотворил.

Но сейчас у него не было выбора. Тарквин закрыл ему выход и смотрел на него, направив на его лицо свой выдающийся нос.

— Что ты наделал?

— Какая тебе разница? — проворчал Себастьян. — Ты что, вдруг стал архиепископом?

— Ты, чертов дурак, вел себя как подлец. Позволь сказать тебе, что я думаю о мужчинах, которые соблазняют приличных женщин и обманывают своих друзей, которые стараются им помочь.

Тарквин считался непревзойденным арбитром в делах, касающихся хороших манер, но Себастьян никогда прежде не был объектом его нападок. Как он мог судить, это Диана его соблазнила, поэтому обвинения казались ему сомнительными. Но он проглотил горькую пилюлю молча, как и подобает мужчине.

— И еще, — добавил в заключение Тарквин. — Не попадайся на глаза Кейну. В лучшем случае он не захочет с тобой говорить, а в худшем — применит физическую силу, хотя он не любит и не умеет драться.

Себастьяну нечего было сказать приятелю. С одной стороны, он хотел поговорить о Диане, но, с другой стороны, боялся прикоснуться к предмету, который занимал все его мысли.

Он хотел знать, как Диана, осталась ли она в деревне у Чейзов, как она выглядит, что говорит о нем. Нет, последнее излишне. Он сам догадывался что.

Но спросить не осмеливался.

После словесного нокаута от Тарквина Себастьян посетил заведение Джентльмена Джексона, чтобы немного позаниматься боксом. В спарринг-партнеры он выбрал одного из помощников Джексона, сильного, но недалекого парня с переломанным носом и большими ушами. Пара часов, проведенных в спортивном зале, заставила Себастьяна вспотеть и оставили синяк под глазом, но не вышибли из головы Диану Фэншоу.

Вот что он должен сделать: уехать из Лондона в Сэкстон-Айверли, где после смерти дядюшки возникло неимоверное количество проблем, требовавших его вмешательства. Три сотни миль, которые будут отделять его от его жертвы, вернут ему здоровье. Но Себастьяну было отвратительно огромное пустое поместье.

Единственным светлым пятном стало письмо Дивера, в котором он сообщал, что согласен расстаться с молитвенником Карр, а также с другими сокровищами, которые Себастьян еще не видел. Он намекал, что лорд Айверли получил последний шанс и должен действовать быстро или забыть о сделке. Но Дивер и раньше играл с ним в кошки-мышки. Ему вообще нравилось играть, и это был не первый раз, когда Себастьян летел в Кент по его приглашению и возвращался несолоно хлебавши.

Но себя он не мог обмануть: предвкушение, что его коллекцию ждет важное пополнение, не взволновало его. Переплеты с гербами потеряли для Себастьяна прежнюю прелесть. Сидя в библиотеке, он просматривал газету и не мог заставить себя сосредоточиться на отчете со специальной сессии парламента, посвященной жестокости, проявленной в отношении протестующих людей.

Он тут же представил Минерву и что та могла бы сказать по этой теме. С каким удовольствием он послушал бы ее тирады. И понаблюдал бы за терпеливым, наполненным гордостью за сестру и слегка недовольным лицом Дианы. Но ни Минерва и ни другие члены ее семьи никогда больше не скажут ему и слова.

Он отбросил «Таймс» и открыл другую газету, и в глаза ему бросилось знакомое имя. «Морнинг пост» перечисляла в соответствии с табелью о рангах всех знатных зрителей, которые собирались посетить оперу «Дон Жуан». Поскольку большая часть бомонда в городе отсутствовала, леди Фэншоу, вдова простого баронета, оказалась в самой верхней части списка. Он вспомнил, как Диана упомянула о своем увлечении оперой.

И вместо того чтобы сесть за письмо в Кент, купил билет на последний перед Рождеством спектакль. Себастьян практически не следил за действием. Все его внимание было направлено на Диану, сидевшую в ложе вместе с Макфарлендами и Блейкни. Со своего места в партере он видел, что она хотя и выглядит бледной, но пребывает в хорошем настроении и прекрасна, как всегда.

Его взгляд был столь пристальным, что, казалось, мог пробить насквозь ее сознание. Как только опустился занавес и начался антракт, Диана нашла его в толпе и их взгляды на несколько секунд встретились. Затем она посмотрела в другую сторону и, прикрывая нижнюю часть лица веером, начала заигрывать с Блейкни.

Чудовищность его ошибки поразила его. Он сам опустил себя вниз, в партер, тогда как Блейкни сидит с Дианой в персональной ложе. Такова цена. Себастьян отомстил, но выбрал для мести не тот объект. А больше всего он наказал сам себя. Он горько сожалел, что не может вернуть момент, когда спросил о том, будет ли «следующий раз».

«Конечно», — ответила она тогда.

И его сердце радостно забилось. Тогда еще было не поздно остановить свою месть. Он был бы счастлив и всю 'жизнь получал бы наслаждение от «следующих разов». Но его упрямство заставило идти до конца, оскорбить ее, а себя подвергнуть вечным мукам.

Если не… Нет. Как его можно простить после всего? «Извинения всегда принимаются», — как-то сказала она. Но в этом случае он нанес несравнимо большую обиду. И все же без борьбы он не сдастся.

В доме на Портмен-сквер два дня ему отказывали, но на третий приняли. Его провели в большую светлую гостиную на первом этаже, В камине горел огонь, и целый лес свечей рассеивал сумрак серого вечера. Здороваясь, Диана встала, распространяя сводящий с ума аромат.

— Я рада, что вы снова пришли, — сказала она. — Меня не было в городе.

— Понимаю, — с трудом вымолвил Себастьян. — А я думал, вы просто отказываетесь меня видеть.

— С чего бы?

Неожиданный вопрос лишил его способности говорить. И на ее лице он ничего не мог прочитать. Ни справедливого гнева, которого он ожидал, ни прощения, на которое едва надеялся. Совершенно спокойное лицо.

— Присаживайтесь.

Жестом она указала на кресло, сама опустилась на такое же, стоявшее по другую сторону столика из черного дерева для книг.

Он не знал, как реагировать на сверхъестественное спокойствие. Вместо заранее и тщательно приготовленного извинения он, как трус, завел разговор ни о чем:

— Как прошло путешествие из Глостершира?

— Сносно для этого времени года.

— Вы ночевали в Хангерфорде?

— Да, в гостинице «Медведь».

— Отличное место.

— И в самом деле отличное, — согласилась Диана. — Простыни всегда сухие, и там великолепно готовят пирог с угрем.

У него создалось впечатление, что она отнюдь не по-дружески смеется над ним.

— Угу. Минерва вернулась с вами? Мне хотелось бы ее видеть.

— Сестра здесь. — На ее губах появилось подобие улыбки. — Но я не буду посылать за ней. Она не разделяет вашего желания.

Последнюю фразу Диана произнесла жестко. Себастьяна охватило раскаяние при мысли, что Минерва знает, что он натворил, и, без сомнения, поделилась с сестрой их маленькой тайной.

— Прошу прощения за сцену с разбойником.

— Отличная шутка! Вам, наверное, доставило особенное удовольствие видеть меня обманутой.

Он обрадовался ноткам гнева в ее голосе и пожалел, что она не высказала со всей резкостью заслуженные им упреки, а вновь заговорила со снисходительным спокойствием.

Изящно поведя плечами, она взяла пяльцы с вышиванием, лежащие на второй полке столика, и под ними оказался кожаный переплет книги. Себастьян сразу узнал ее, и его голова пошла кругом.

Темно-красный полированный сафьян светился, как молодое вино. В центре переплета сразу узнавался королевский герб. В каждом углу были видны тисненые тюдоровские розы, а также переплетенные инициалы «Е» и «П». Не было нужды открывать книгу, чтобы догадаться о ее содержании. Он смотрел, не веря своим глазам.

— Я вижу, вы обратили внимание на мое последнее приобретение? Полагаю, вы оцените его. Это молитвенник. Свадебный подарок короля Генриха Восьмого своей последней жене Екатерине Парр.

— Вижу, — мрачно признал Себастьян.

— Я обнаружила ее в Кенте во время поездки в свое поместье.

А он не верил, что ее не было в Лондоне. В первый раз за многие годы его перехитрили в погоне за книгой.

— Как? — хрипло спросил он. — Кроме вас, никто не знал, что книга находится у Дивера.

— Вы недооцениваете дедуктивные способности моей подруги Джулианы.

Значит, в акте мести участвовала не одна Диана. Хотя остальные курочки, наверное, уже вернулись на свой насест.

Себастьян положил книгу на место.

— Я удивлен, что леди Чейз не пришла засвидетельствовать мое поражение.

— Она очень сожалеет, что пропустила такой момент. Но обещаю, я опишу ей картину во всех подробностях. Кстати, — продолжала Диана. — Я спросила лорда Дивера, почему он не продал книгу вам, ведь вы навещали его несколько раз за последние пять лет. Однако похоже, его не впечатлили ваши способности убеждать. А мне он показался вполне сговорчивым.