Большую часть зимы она проводила в постели. Но когда станет теплее, Диана рассчитывала вернуться к нормальной жизни, а для этого нужны помещения, пригодные для проживания. Это предполагало бы, что они останутся в Сэкстоне или будут проводить здесь много времени, Диана не знала, насколько времени дела задержат мужа в Нортумберленде или когда он планирует отправиться вместе с ней на юг. Она считала, что хорошо бы вернуться в Лондон к началу сезона или к сроку ее родов летом. Но когда попыталась заговорить с ним об этом, Себастьян уклонился от ответа.

— Ты посылала за мной?

Его голос не выражал удовольствия, но все же он пришел в комнату, окна которой выходили на засыпанный снегом сад.

— Думаю приспособить эту комнату под семейную гостиную. Она не слишком велика, и отсюда открывается красивый вид.

— Но на улице совсем темно.

— Полчаса назад все было видно, а летом будет еще красивее. Я задерну портьеры.

— Дай, я сам это сделаю.

Себастьян подошел к ней сзади и, как бы обнимая, задернул шторы из тяжелого голубого бархата.

Диана повернулась и обнаружила, что он смотрит на нее взглядом, выдающим все его возбуждение.

— Спасибо, — сказала она и, нагнувшись, проскользнула у него под рукой. — Когда закончишь, я бы хотела узнать твое мнение о меблировке. Может, по обе стороны камина поставить эти два кресла?

— Отлично, — согласился он.

— Мне нравится, как они выглядят, но когда мы будем принимать гостей, то они тоже смогут порадоваться огню, если мы поставим там пару канапе. А напротив — шезлонг. — Диана показала на большой и необычно широкий шезлонг, стоявший у стены. — Он очень удобный.

Себастьян сунул руки в карманы и бросил на шезлонг короткий взгляд:

— Отлично.

— Мне не нравится старомодная привычка расставлять все стулья вдоль стен. Шезлонг стоял там между окнами, но поскольку его сиденье совпадает по цвету с портьерами, я решила, ему там не место. Я его передвинула, и теперь ты можешь оценить, какая это красивая вещь.

— Что? — Себастьян не на шутку оживился. — Надеюсь, говоря, что ты передвинула, ты имеешь в виду, что двигал кто-то из слуг?

— Нет-нет. Я была тут одна и сама его толкала.

— Но он же очень тяжелый, — проворчал Себастьян.

— Чепуха! — Диана взмахнула руками и повернулась кругом. — Смотри, я в полном порядке.

— Ты не должна так делать. Ты ослушалась моего ясного указания не перенапрягаться.

Это прозвучало грубо, если не сказать деспотично. Диана уже готова была дать ему отпор, когда заметила, что досада в его глазах сменилась хищным блеском.

— И что ты намерен сделать?

Себастьян сложил руки на груди и твердо посмотрел на нее.

— Боюсь, — сказал он, — ты будешь наказана.

— О нет! — Диана умоляюще прижала руки к груди. — Пожалуйста! Вспомни о моем положении.

— Ты только что сказала, что в полном порядке.

— Будь поласковей!

— Будь поспокойней, — приказал Себастьян с бесстрастным лицом. — И сними панталоны.

Диана одевалась по сезону и месту — для февраля на северном побережье. Но когда дело касалось нижнего белья, она придерживалась своих непреложных принципов. Она задрала шерстяные юбки, развязала тесёмки и сбросила панталоны на пол. Аккуратно перешагнув, через, отделанный кружевами французский батист, она подняла их и, склонившись в реверансе, протянула Себастьяну.

— Благодарю, — серьезно сказал он и поднес белье к губам, словно приветствуя, после чего отбросил в сторону. — Пришло время вернуться на место преступления.

Держа руку у нее на плече, он подвел пленницу к шезлонгу и показал на бархатное сиденье с позолоченным краем:

— Становись на колени спиной ко мне.

Ее нежным коленям было приятно коснуться мягкого ворса ковра. Опустившись, она оправила юбки. Быстро бьющееся сердце и возникший жар между ног побуждали ее рассмеяться — и победили.

— Возьмись руками за спинку. — Она послушно выполнила его требование. — Ляг и положи голову между руками.

Диана истомилась ожиданием. Похоже было, что прошел целый век, пока Себастьян дотронулся до нее и невыносимо медленно поласкал ягодицы сквозь ткань.

— Не двигайся, — сурово сказал Себастьян. — Только после моего разрешения. Ты поняла?

— Хорошо.

— Кому ты это сказала?

— Тебе, Себастьян.

— Надо говорить: «Да, господин».

— Да, господин, — повторила Диана, тихо смеясь.

— И не смейся, иначе будешь подвергнута дополнительному наказанию.

Теперь уже Диана засмеялась в голос.

Потом перестала дышать, когда Себастьян одну за другой начал поднимать ее юбки. Сначала темно-серую шерстяную. Потом две нижние из тонкого льна. Каждую он аккуратно подворачивал и клал подол на ее выгнутую спину.

Холодный воздух, коснувшийся кожи, усилил у Дианы чувство обнаженности и незащищенности. Желание становилось невыносимым. Несмотря на запрещение Себастьяна, она выгнулась, призывая его. Если воздух холодил, то руки Себастьяна, которыми он гладил обнаженные ягодицы, были теплыми. Затем он провел по внутренней поверхности бедер. Немного раздвинул ей ноги и отодвинулся, заставляя дрожать от вожделения. «Коснись меня», — мысленно молила она, зная, что последует дальше.

Через секунды она получила доказательства своей правоты. Средним пальцем он совершил три резких движения: назад, вперед и снова назад на всю глубину ее увлажнившегося лона, вызвав судорогу облегчения и готовность к дальнейшему.

— А теперь, — объявил Себастьян, — очередь священного стержня возмездия.

Диана ответила какими-то отрывистыми звуками, в которых слышались волнение, опасение и… смех. На самом деле она не боялась. Она знала, что Себастьян не доставит ей боли.

— Тихо!

Обхватив ее бедра, Себастьян вошел в нее, в ее влажный туннель. Он уже пробовал такую позицию в постели, но сейчас, когда он доминировал, ощутил новую грань возбуждения. Да и то, что они, почти одетые, занимались любовью в комнате, куда могли войти посторонние (слава Богу, что у них нехватка слуг), ее тоже стимулировало. Прошло немного времени до ее первого оргазма, и волны наслаждения прокатились с низа живота по всему телу. И когда Себастьян кончал, Диана присоединилась к нему.

Наконец они пришли в себя. Выражение самодовольства, появлявшееся в такие моменты на лице Себастьяна, вызвало у Дианы улыбку.

— Ну, господин, — негромко спросила она, ущипнув его за ухо, оказавшееся под рукой, — какое меня ждет следующее наказание?

— Я решил даровать тебе полное прошение.

— Но это несправедливо.

— Я слишком изможден.

— В таком случае, — сказала она, — я готова пообедать.

— Я тоже.

— А что на обед?

Они произнесли эту фразу одновременно, и Диана по привычке произнесла заученные слова:

— Борода Аристотеля.

Себастьян опоздал на долю секунды.

— Я выиграла! — победно выкрикнула она, и он покорно признал ее первенство.

На следующий день Диана получила письмо.

Глава 30

Благодаря хорошей работе почтового ведомства Диана имела возможность постоянно поддерживать связь с семьей, друзьями и расширяющимся кругом поставщиков дорогих товаров, необходимых, чтобы привести в надлежащее состояние их огромный дом. В тот день на ее столе лежал одинокий продолговатый конверт.

Она ждала язвительного письма от Минервы, которая писала чуть ли не ежедневно, умоляя ее вернуться в Лондон, что позволило бы ей покинуть скучное захолустье Мэндевилл-Уоллопа. Но адрес был написан неизвестной рукой и явно мужским почерком. По ее опыту, только в Итоне можно было научиться такой каллиграфии и без стыда ею пользоваться. Диана сломала печать и посмотрела на вторую страницу, чтобы прочесть подпись: Блейкни.


«Дорогая Диана,

Поскольку мы стали родственниками, я не вижу ничего предосудительного в переписке с вами. Как вы поживаете с моим кузеном Спокойствием? Признаюсь, я до сих пор удивлен вашим выбором. Вы не та женщина, на которую так сильно действует унылая привлекательность права собственности…»


Диана опустила письмо, вспоминая действия, которые по праву собственности осуществил лорд Спокойствие, наказывая ее на шезлонге в гостиной. Бесстрастное предложение, которое она выслушала от маркиза, заставляло ее теперь сомневаться, что в роли леди Блейкни ее ждала бы менее унылая жизнь.

Подавив в себе настроение и дальше предаваться мечтам, она продолжила чтение.


«Но как показали события, вы пошли за человека с состоянием. Позвольте мне не ходить вокруг да около. Из-за собственной неосторожности у меня появилась потребность в определенной сумме. Я сейчас не могу объяснить, для чего и почему я не обратился за ними к отцу. Я только рассчитываю на ваше милосердие. Если вы чувствуете хоть малейшее сожаление, что так жестоко отвергли моё предложение, я униженно прошу вас помочь мне ссудой».


Она не смогла сдержать улыбки — настолько самонадеянным, а вовсе не униженным был тон письма. А когда увидела сумму, то присвистнула бы, если бы умела.

Тем не менее эту сумму она вполне могла осилить. В ней заговорили остатки прежней влюбленности, и Диана восхитилась хладнокровию, с которым была изложена просьба. Кроме того, она действительно в последний раз была с ним жестока.

Она выписала банковский чек и, поскольку Блейкни писал о срочности, попросила отвезти его в Ньюкасл, чтобы успеть к отправке дневной почты.

Все было прекрасно.

Себастьян вытянулся в старинном кожаном кресле дяди. Еще пару недель, и он сможет уехать из Сэкстона, оставив имение и шахту под руководством заместителей, и вернуться к цивилизации. В библиотеке было тихо и тепло. Его тут ждал небольшой ящик, в котором из Лондона накануне прибыли книги. И жена, которая находилась где-то в доме и которая чуть позже с удовольствием примет участие в любовных играх.

Он женат на женщине, которая живет с ним в одном доме…

Когда-то были времена, когда наличие всего одного из этих трех фактов вызвало бы в нем душевное страдание. А сейчас ничего, кроме удовольствия.

Диана ожидает ребенка, и, возможно, в семье появится еще одно существо женского пола.

Это его тревожило, но зачем ожидать худшего? Диана с такой же вероятностью может родить и мальчика.

Она может его бросить, как невеста дядюшки Айверли, ради герцогского титула. Но Диана отказала ради него будущему герцогу. И вышла за него замуж. Похоже, она любит его. И все же эти мысли беспокоили Себастьяна. Он должен привязать ее к себе так, чтобы она не помышляла о бегстве. «Привязывание» в буквальном смысле слова было очень привлекательным, но Себастьян чувствовал, что ему нужно что-то еще, на уровне души, Себастьян не был глупым человеком и понимал, что попытки избежать отдельных тем раздражают ее. Но ему трудно копаться в собственной душе; и уж совсем он не хотел, чтобы этим занимались другие.

Поэтому ему надо найти способ показать Диане, как высоко он ее ценит, и не только физически.

Дни, в течение которых он изучал горное дело, требовали столько памяток, что он исписал половину новой записной книжки. Его старая лежала на столе среди писем. Он перелистал ее до страницы, где находился «Список соблазнителя».

«Сапфиры».

Это дело для Кейна, решил он. В прошлом лорд Чейз покупал драгоценности для очень дорогих куртизанок. И если предложить ему комиссионные, то Себастьян сможет добиться прощения. Когда он объявил о своей женитьбе, Тарквин оставил в прошлом неудовольствие поведением приятеля. А отношения с Кейном благодаря влиянию его жены — этому маленькому светловолосому демону в женском обличье — оставались очень холодными.

Он быстро набросал письмо и пошел в холл, где дежурил Джордж.

— Пошли кого-нибудь на конюшню, чтобы оседлали моего жеребца. Мне срочно нужно в Ньюкасл, чтобы отправить письмо с сегодняшней почтой.

— Я жду конюха, чтобы передать письмо ее сиятельства.

— Я сам возьму его. У меня все равно в городе дела.

Лакей достал из кармана письмо и протянул Себастьяну.

Диана уже была в полусне, когда Себастьян забрался к ней в постель. Она проснулась от тяжести его тела и от небрежного поцелуя, пахнувшего бенди. После не доставившего ей никакого удовольствия полового акта Себастьян моментально заснул и теперь, лежа на спине, временами противно всхрапывал.

Когда мужчины не демонстрируют своих лучших качеств, философски решила Диана, они бывают омерзительны.

Она думала, что Себастьян проснется поздно, но когда открыла утром глаза, его уже не было. Диана увидела его, спустившись к завтраку; он был немного бледен, но все же выглядел лучше, чем ее братья после ночных кутежей.