Парис решила, что Индия должна выглядеть за ужином очень изысканной, но у Индии с собой не было ничего подходящего.

– Ты понимаешь хоть, что здесь происходит? Вы – соперницы… – говорила Парис, сгоняя Алису с крышки своего чемодана, а затем роясь в нем. – Как тебе вот это? Индия оглядела бледно-серое кружевное платье.

– Оно слишком длинное для меня, кроме того, я ужасно выгляжу в сером.

– Ты не будешь выглядеть ужасно, когда я все сделаю как надо. – Парис разложила платье на постели, рассматривая швы. – Я сделала его для Наоми, поэтому оно чуть больше моих обычных вещей, очень традиционное платье, такие всегда хорошо продаются.

– Ты хочешь сказать, таким, как я, не прирожденным моделям?


Парис засмеялась.

– Точно. Если я отпущу здесь и сделаю ворот ниже, и уберу шесть дюймов на подоле, а может, и больше, чтобы только касалось колена, тогда будут соблюдены пропорции… подай мне ножницы.

Уверенные пальцы Парис погрузились в кружева.

– Но ты не успеешь закончить его вовремя! – запротестовала Индия.

Парис доверительно ухмыльнулась.

– Да тут нечего делать, – сказала она, – все будет готово через час. Пойди, прими душ и не трать время на макияж, я сама сделаю его тебе.

В деле Парис была такая же, как и в словах. За сорок пять минут она расширила лиф кусочками кружев, которые отрезала от подола, аккуратно укоротила юбку со всех сторон и быстро подшила снизу подкладку из шелковой тафты.

Потом она усадила Индию за туалетный столик, достала шкатулку с косметикой и принялась за работу. За десять минут она превратила Индию из просто хорошенькой девушки в экзотическую красавицу. А когда Парис натянула платье ей через голову, застегнула и затянула бантом сзади пояс из серой тафты, Индия осознала, какая умница ее сестра. Платье облегало ее, как собственная кожа, хорошо обрисовав узкую талию и высокие груди, вырез на шее был низким, а рукава – узкие кружевные рюши. Получилось прекрасное платье для официального ужина. И для того, чтобы задать вопрос мужчине, намерен ли он жениться на вас!

Индия неожиданно спохватилась, что уже пора.

– У тебя осталось всего двадцать минут на себя, Парис!

– Я буду готова за пятнадцать, – откликнулась Парис, направляясь в душ.

Когда они спустились в большой салон, графиня и Альдо уже ждали гостей. Парис обратила внимание, каким сделалось лицо Альдо, когда он увидел Индию, и подумала, что, по крайней мере, одно платье из ее коллекции окупило себя.

Мариза, вошедшая в комнату следом за ними, замерла в изумлении. В белом строгом атласном жакете и черной юбке Парис выглядела прямо-таки роскошно – и Мариза почувствовала, что перестаралась, облачившись в голубое кисейное платье от Валентино с пышной юбкой, а она-то думала, как очаровательно женственно будет выглядеть в нем, когда его покупала. Черт! И только погляди на эту Индию! Вот штучка, подумала Мариза. Она не привыкла, чтобы ее кто-то переигрывал.

Сын Рикарди, владельца бара в деревне, которого подготовили к роли старшего официанта, обнес всех бокалами шампанского. Мариза внимательно наблюдала, как Фабрицио разговаривает с Парис и Индией. Нет, она ошибалась, ничего подозрительного. Его улыбка была просто любезной, а их – невинной. Ей стало легче, чем она предполагала.

Появились дети в ночных пижамках вместе с няней, и их побаловали, дав пригубить шампанского и угостив шоколадом, прежде чем Фабрицио и Альдо отвели их в постели.

За ужином шел легкий и непринужденный разговор, без таких странных пауз, как за обедом. Даже Мариза вела себя пристойно, а Альдо, сидящий между Индией и Ренатой, уделял им обеим равное внимание.

Затем они пили кофе. Вечер был теплым и тихим, все широкие окна были распахнуты настежь, чтобы в комнате ощущалось присутствие моря. Они любовались видом на лужайки и восхищались полной луной, повисшей над спокойной водой. Просунув руку под локоть Альдо, Рената ждала, что он ей что-то скажет. Если он действительно хотел жениться на ней, это был самый подходящий вечер, чтобы сделать предложение.

– Где ты намереваешься провести лето? – вместо этого вдруг спросил он ее, – в Сардинии, или на юге Франции?

– Я еще не знаю, – удивленно ответила Рената. Она ожидала, что он скажет нечто совсем иное. – Де Боан пригласили меня на свою виллу на Антибах, но я еще не решила.

– Тебе следует согласиться, Рената, ты получишь большое удовольствие.

– Да, возможно, я так и сделаю. – Рената поникла духом. – А ты, Альдо?

– Я? Боюсь, что я долго не смогу устроить себе каникулы, во всяком случае, пока не поставлю тут все на ноги. Зато, надеюсь, я сумею хорошо устроить каникулы другим! Смотри, Парис и Индия пошли на берег, хочешь, мы присоединимся к ним?

– Нет, – внезапно отрезала Рената. – Я чувствую себя немного усталой. Думаю, я лучше пойду спать.

– Тогда спокойной ночи, Рената. – Альдо легко поцеловал ее и проследил, как на террасе она присоединилась к Маризе и его матери.

Он нашел Парис и Индию по их следам, которые вели по песку.

– Я пришел, чтобы вместе с вами полюбоваться луной, – сказал он, – а Рената отправилась спать, она чувствует себя очень усталой.

Тут и Парис воскликнула:

– Боюсь, у меня тоже был очень утомительный день. Если вы не возражаете, я, пожалуй, вернусь обратно.

Альдо протянул Индии руку и помог ей спуститься по каменным ступенькам.

– Вижу, мы с тобой здесь единственные романтики, которые могут без устали любоваться лунной дорожкой, – сказал он.

– Возможно…

Он обнял Индию за плечи, когда они шли по твердому песку вдоль прибоя.

– Индия, я не видел тебя одну целый день. Я соскучился…

– Правда?

– А ты скучала по мне?

Индия не ответила, и он с удивлением взглянул на нее.

– Да или нет?

Индия набралась духу и сказала:

– Альдо, ты собираешься жениться на Ренате?

– А почему ты задаешь мне такой вопрос? – Альдо с недоумением смотрел на нее.

– Мне хочется, чтобы ты сказал правду. Так что?

В лунном свете глаза Альдо были совсем темными. Невозможно было прочитать по ним, о чем он думает.

– Разве Рената говорила, что мы с ней собираемся пожениться?

– Нет, но…

– Значит, Мариза! Индия, почему я нахожусь сейчас здесь с тобой? Зачем бы я проводил с тобой все эти последние недели, если бы был влюблен в Ренату?

– Мариза ничего не говорила именно о любви. Я полагаю, Рената обладает достаточным состоянием, которое тебе необходимо для устройства имения.

– Господи Иисусе! Индия! – уже разозлившись, воскликнул Альдо, – неужто ты полагаешь, будто я принадлежу к такого сорта мужчинам! Неужто ты в самом деле думаешь, что я могу жениться на Ренате, вообще жениться на какой-нибудь женщине из-за денег? Почему ты слушаешь эту глупую бабу, Маризу? – Он зло встряхнул Индию. – Ты поверила ей!

Его гнев был неподделен, и Индия взглянула на него с опаской.

– Я не знаю, что и думать… возможно, ты просто флиртовал… Может быть, ты хотел иметь со мной просто легкую «связь»…

Альдо был ошарашен.

– Как ты могла так подумать? Позволь мне сказать тебе кое-что, Индия. Ни один Монтефьоре никогда не женился из-за денег. Мы семья любовников, не финансистов.

Индия с трепетом слушала гневную речь Альдо. А он продолжал:

– Я никогда не думал, Индия, что ты окажешься настолько глупой, что поверишь такой женщине, как Мариза Пароли.

– Да не хотела я верить этому. На самом деле я мечтала, я верила, что ты влюблен в меня.

Альдо снова сгреб ее за плечи.

– Конечно, я влюблен в тебя. Я влюбился в тебя с того самого момента, когда ты пролила шампанское на мой пиджак, но ты все время держала меня на расстоянии. Подойти сюда. – Он привлек ее к себе и крепко обнял. – Ты сумасшедшая девчонка, – пробормотал он между поцелуями, – конечно же, я влюблен в тебя.

Индия чувствовала, как вся ее решимость пала под его поцелуями. Она погрузила пальцы в его вьющиеся волосы и прижала к себе его лицо.

– О, Альдо, я тоже люблю тебя, но я не могу быть твоей любовницей.

– Любовницей? Господи, Индия! Я не прошу тебя стать моей любовницей, я прошу тебя выйти за меня замуж!

Они жадно взирали друг на друга, освещенные яркой луной.

– Выйти за тебя замуж? – изумленно спросила Индия. – Но зачем?

– Зачем? По тысяче причин. Какую из них ты хотела бы услышать? Что я не могу без тебя управлять этим отелем? Ведь ты деловая американка!

Индия откинула голову и рассмеялась.

– Очень трогательная причина. Не уверена, что Дженни одобрила бы ее, но звучит разумно.

– Тогда, я уверен, она бы одобрила все остальные причины. Я не могу жить без тебя, Индия Хавен. Ты внесла радость в мою жизнь. Я хочу любить тебя всегда, иметь детей от тебя, стариться с тобой. Пожалуйста, скажи, что ты согласна выйти за меня замуж.

Это так романтично, словно в одном из фильмов Дженни Хавен, подумала Индия; осветитель бы выбрал угол, чтобы луна была справа, звукооператор уловил бы мягкий, ритмичный шум волн на заднем плане, когда они плещут о берег; а она прекрасно знает свой текст.

– Да, о, да, Альдо, – сказала она, – я тоже хочу стать твоей женой…

Когда его губы встретились с ее губами, она поняла, что Дженни одобрила бы такую концовку… Постепенно удаляясь от любовников, камера переходит на залитое лунным светом море и плещущие волны… Только их сцена получилась лучше, чем в самом знаменитом фильме Голливуда.

ГЛАВА 19

Нью-Йорк в июне – не самое привлекательное местечко, но, подумала Олимпи, эту жертву все же стоит принести. Она покинула кондиционированный уют своего лимузина и прошла в фойе с контролируемым климатом отеля «Хэлмсли-Палас» на Мэдисон-авеню, оценивающе оглядываясь вокруг. Что ж, во всяком случае, отель принадлежал к числу хороших: это вы всегда можете определить по цветам или типу людей, с которыми сталкиваешься в фойе. Она быстро огляделась и поднялась в свои апартаменты на десятом этаже. Здесь уже стояли фрукты и цветы – знак уважения от администрации. Подняв трубку, она позвонила в бюро обслуживания и распорядилась принести большую, очень сильно охлажденную бутылку минеральной воды «Перье» и сэндвич. Олимпи никогда ничего не пила и не ела в самолетах, даже в «конкордах», от этого происходит обезвоживание организма и пучит в животе. Поэтому она предпочитала голодать в дороге. Сбросив туфли, она устроилась на кровати, набрала номер оператора и велела соединить ее с городской линией. Раскрыв записную книжку на «М», она набрала номер Фитца МакБейна. Это был номер его частного аппарата, ответить мог только он сам. Трубку так никто и не поднял.

О, дьявол, может быть, его нет в городе? Определенно, это не так. Он упоминал ей, что должен из-за дел быть в Нью-Йорке большую часть июня и планирует попасть в Европу позднее, в конце лета. Олимпи надеялась, что играет правильно – ошибка может стоить ей слишком дорого. Она примет душ и сделает еще одну попытку.

Тридцать минут спустя, освеженная душем, подкрепившись сэндвичем, она снова позвонила по его номеру. Фитц ответил немедленно. Если он и был поражен, услышав ее голос, то никак не проявил этого, и когда через пять минут Олимпи опустила трубку, у них уже была договоренность поужинать вместе у «Ле Кирку» в восемь тридцать сегодня вечером.


Фитц сидел напротив Олимпи за удаленным угловым столиком, в то время как официанты вокруг них выделывали свои балетные номера, представляя на его одобрение бутылки с вином, поднося спичку к его сигарете и размахивая меню. Олимпи предоставила ему сделать выбор.

– Я правильно сделал, что заказал столик здесь? – сказал он, – я полагал, что это место тебе понравится.

– Тут восхитительно, Фитц. Все очень мило, и обслуживание, и… тут очень интимно.

Фитц отхлебнул из своего стакана виски со льдом. Он не любил пить виски до вина, но Олимпи попросила «кампари», так что ему нужно было что-то взять и себе.

– Никогда не думал об этом заведении как об интимном, Олимпи.

– Конечно, здесь очень интимно. Взгляни на них. Олимпи указала кончиком сигареты на посетителей за другими столиками, раскланивающихся со знакомыми или с теми, кого хотели бы узнать получше.

– Они создают интимную обстановку для таких, как мы, кто пришел сюда поужинать вдвоем. Они нас даже вряд ли замечают.

Фитц засмеялся ее перевернутой логике.

– Полагаю, ты права, хотя, как мне кажется, ты сама принадлежишь к людям такого же типа.

Олимпи выдала ему одну из своих самых серьезных улыбок.

– Только когда меня к этому вынуждают обстоятельства, Фитц, не иначе. Для меня нет ничего более приятного, чем ужинать наедине с каким-нибудь милым человеком, с кем-нибудь, кто мне нравится. За исключением, может быть…

Она рассмеялась, весело размахивая сигаретой, которую, казалось, она больше использовала именно для этого.