Джудит Айвори - Опрометчивый поступок

– Значит, это было ради моего же блага, – наконец констатировала Лидия. – В том смысле, что вы пытались уберечь хотя бы меня, на случай, если вам суждено утонуть. Я правильно понимаю?

– Вполне, – буркнул Сэм, желая дать ей хорошего шлепка. Зачем нужно подвергать анализу его добрые поступки? – А вы, вместо того чтобы воздать мне за это, придираетесь к тому, как именно я все проделал. И так каждый раз!

– Вы же сами сказали, что ваш удел – спасать женщин, начисто лишенных чувства благодарности.

– Да уж, на это я мастак.

– Пока не очень. Вам следует получше вызубрить роль, прежде чем разыгрывать спектакль.

– Лучше плохой спектакль, чем дно болота.

Он заметил на губах девушки тень улыбки, но она не позволила ей расцвести. Взгляд ее оставался нелюбезным. И эта неодобрительно поднятая бровь! Она демонстративно отвернулась, зашуршала травой, сорвала полную пригоршню сочной зелени.

– Подойдите ближе!

Сэм присел на корточки, задаваясь вопросом, что еще она намерена учудить: дать ему пощечину или заново расквасить нос. Когда Лидия потянулась к его лицу пучком мокрой травы, он отпрянул, но она всего лишь промокнула угол его рта.

– Трещина открылась и кровоточит, – объяснила она, отбрасывая траву..

Сэм позволил взять себя за подбородок и притянуть поближе. Краем подола Лидия несколько раз коснулась ранки, пытаясь остановить кровотечение. Этот процесс длился несколько минут: она прикасалась мокрой материей к углу рта, нажимала и придерживала, потом отводила ее, оценивала результат, хмурилась и снова подносила край подола к его губам. На лице ее застыло сочувственное выражение.

Поначалу Сэм был в чересчур большом замешательстве, чтобы сопротивляться, потом процесс захватил и его. Девушка была из тех, о ком говорят – горяч, да отходчив, к тому же у нее были необычайно мягкие и ласковые руки, прохладные после долгого пути на четвереньках по болоту. Подол ее платья пах болотной зеленью – осокой, ряской, водяными лилиями.

Белые нежные цветы на пористых стеблях, с остроугольными белыми лепестками и розовой сердцевиной, что покоятся на поверхности пруда среди темных круглых листьев. В Техасе полным – полно чистых прудов с водяными лилиями у берега. Техас, где вода чиста, а жизнь полна, где он среди своих, где он дома…

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Лидия. Очевидно, кровотечение остановилось, но угол губ сильно жгло. Ранка, которую нечем прижечь. Без сомнения, девушка подумала то же самое, потому что поджала губы и снова взялась за свой подол. Поднеся его ко рту Сэма, она помедлила и вдруг заглянула ему в глаза. Ее, большие и лучистые, были по-прежнему полны сочувствия, настолько, что он смущенно отвел взгляд.

– Все уже в порядке!

Опустившись на траву, он по примеру своей спутницы подтянул колени к подбородку и уставился вдаль.

– Ужасный день, – заметила Лидия.

– Худший из худших, – согласился Сэм.

– Для вас. Собирались жениться – и вот сидите в мокрых брюках у болота.

– Это не самое худшее. Я приехал в Англию, чтобы получить работу, но для этого нужно быть женатым. Как говорят, остепениться. – У него вырвался ироничный смешок. – На работе можно теперь смело поставить крест. Да, у меня дела не в пример хуже ваших, хотя и вам сегодня не слишком повезло.

– Отчего же, мой день начался просто чудесно. – Лидия помедлила, словно хотела что-то добавить, но лишь глубоко вздохнула. – Что ж, по крайней мере худшее позади. Как только разыщем лошадей и выберемся на дорогу, можно будет считать, что мы выпутались.

«В самом деле, проще простого, – подумал Сэм. – Остается только щелкнуть пальцами».

– А где кучер? – внезапно заинтересовалась девушка.

– Свалился где-нибудь по дороге. Лежит на обочине и дрыхнет, спьяну думая, что он в собственной постели.

– Может, стоит его поискать?

– То есть вернуться назад? – ехидно осведомился Сэм. – Если нужно, то до самой станции, верно?

– Но ведь он, быть может, расшибся!

– Очень на это надеюсь, – сказал он с чувством. – Этот болван чуть не угробил нас обоих. Учтите, я не собираюсь пешком пересекать половину Дартмура, чтобы оказать помощь человеку, едва не лишившему меня жизни. И вам не советую. Кстати, разве вашего мужа не обеспокоит ваше долгое отсутствие?

Пару секунд она лишь молча хлопала глазами, потом спохватилась:

– Ну конечно, обеспокоит!

– Он выйдет вас встречать, а когда дилижанс не прибудет вовсе, организует поиски. Можно сказать, мы спасены, ведь так?

Лидия медленно кивнула, но безнадежный взгляд, которым она обвела равнину, подсказал Сэму, что на помощь лучше не рассчитывать. Наступило долгое молчание, которое он счел за лучшее нарушить первым пришедшим на ум вопросом.

– Там все еще кровоточит? – спросил он, осторожно прикасаясь языком к углу рта.

– Чуть – чуть, – рассеянно ответила Лидия, потом придвинулась ближе, чтобы осмотреть ранку.

Она не была брюнеткой, как ему показалось вначале, когда тень от шляпки придавала ее волосам иной оттенок. Сейчас, когда отдельные пряди выбились из прически, было видно, что они каштановые с золотым отливом – того же цвета, что и глаза, – и вьющиеся на концах. Один локон устроился в изгибе шеи, мягкий и блестящий, как шелковая ленточка.

Закусив нижнюю губу, Лидия размышляла, стоит ли снова заняться врачеванием посредством болотной воды. Сэм таким образом получил возможность близко рассмотреть ее лицо с трогательным выражением симпатии. Безотчетно играя на ее добросердечии, он приоткрыл рот, коснулся больного места и содрогнулся.

Лицо, склонявшееся к нему, было милое, хотя не каждый ценитель женской красоты назвал бы красивым ее рот с тонкой верхней и полной нижней губой. Как бы то ни было, это. был рот, влекущий к себе, рот под стать худощавой фигуре с круглыми ягодицами. С точки зрения Сэма, такая фигура и была самой что ни на есть привлекательной. В лице Лидии было мало округлостей – это был изящный овал с чуть впалыми щеками и очень прямым носом с тонкими крыльями. К этому как нельзя лучше шел большой выразительный рот.

Пауза затянулась. Сэм слегка улыбнулся и энергично подвигал нижней челюстью, давая понять, что устроил маленькое представление, а на деле все обстоит не так уж плохо. Предсказать реакцию этой девушки было нелегко, но он ло надеялся, что обойдется без выговора.

Лидия охотно улыбнулась в ответ, а потом и вовсе засмеялась. У нее был легкий, приятный смех, но он не длился долго. Вспомнив о своем замужнем положении, она смутилась и вспыхнула. Маленькая лгунья! Но смеяться она не перестала. Сэм не выдержал и тоже расхохотался, позабавленный, как никогда в жизни.

Чтобы описать «миссис Браун», пришлось бы поставить рядом немало противоречивых определений: дерзкая, изобретательная, до смешного добросердечная, прямодушная и при этом способная на обман. Ну и наконец, не слишком чопорная, если вспомнить подол, поднятый для удобства передвижения по болоту. Сколько англичанок предпочло бы погибнуть в трясине, лишь бы не выйти за рамки приличий!

Сэм решил, что «миссис Браун» (или как там ее) ему по душе со всеми ее недостатками.

– Что это с нами обоими? – неожиданно спросила она, согнувшись при новом приступе ничем не оправданного смеха.

– Нервы, – предположил Сэм, стаскивая сапоги, чтобы вылить воду и вытряхнуть ряску.

– Нервы? – удивилась Лидия.

– Не только. Мы слегка флиртуем друг с другом и находим это приятным, хотя оба по уши мокрые и грязные, а главное, заброшены судьбой в такое захолустье, где не пожелаешь очутиться и врагу, особенно без еды, питья и доброй лошади. Согласитесь – это смешно, смешнее не бывает.

– По-вашему, мы попали в беду? – спросила девушка, сразу перестав смеяться.

– Нет, конечно, я просто пошутил. – Сэм для убедительности издал смешок, глядя в лучистые и лживые золотисто – карие глаза. – Я вот что думаю. Для начала давайте пошарим в саквояже и сейфе, отберем то, что нам может пригодиться, а остальное бросим. Надо торопиться, до захода солнца осталось мало времени. Придется решать, что лучше: гоняться по болотам за упряжкой или пешком искать дорогу. Возможно, здесь все-таки кто-то проезжает, хотя бы время от времени. Что скажете? Или у вас есть другие предложения?

В маленьком сейфе славный кучер хранил пару бутылок джина. Каждая была заботливо упакована в толстый вязаный носок, и обе вместе – в чистую рубашку. На дне саквояжа «миссис Браун» и в самом деле было что-то похожее на гладильную доску. Она не позволила ему рыться в содержимом, объяснив это тем, что там находятся только носильные вещи, и настояла на том, чтобы саквояж был взят.

Дошло до спора, в котором она одержала верх; саквояж не был настолько тяжел, чтобы вступать из-за него в длительные препирательства. Сэм ухватил нелепую старомодную штуковину за ручки и мстительно сказал:

– Тогда вам придется нести джин. И будьте поосторожнее, он пойдет на ужин.

Из двух возможных вариантов они выбрали погоню за лошадьми – просто потому, что упряжка была бы видна издалека на фоне плоской равнины в отличие от дороги. В самом деле, две из Шести лошадей явились взгляду, стоило обогнуть первое же нагромождение валунов. Им как-то удалось оборвать общую упряжь.

Сэм думал приблизиться, по возможности не обратив их в бегство – в этом случае не было и речи о том, чтобы их преследовать. До животных была четверть часа ходьбы. Он надеялся, что они позволят взнуздать себя обрывками упряжи и не откажутся принять седоков – в конце концов, они не были верховыми, и оставалось рассчитывать только на их покладистый характер. Он знал, что поездка без седла будет для Лидии делом мудреным, но в крайнем случае собирался взять ее на свою лошадь.

Обсудив план, они выступили на ловлю. Сэм нес саквояж, Лидия – бутылки, сунув каждую под мышку. Лошади мирно паслись в скудной вересковой поросли.

Поход скоро перестал казаться прогулкой. Неровная, сплошь покрытая щебнем почва не позволяла развить хорошую скорость и вынуждала то и дело сбиваться с шага. Иногда под ногами противно чавкало и хлюпало. Кроме редкой травы и кустарника, другой растительности вокруг не наблюдалось зато в изобилии виднелся камень всех видов и сортов. Он вздымался из-под земли и свободно валялся под ногами, он украшал любую возвышенность странными образованиями, словно оставшимися после игр детей великана. Один скальный вырост напоминал форштевень корабля, так и не сумевшего подняться из окаменевшей пучины вод. Это был унылый ландшафт серый и бесприютный. Шагая по этой однообразной равнине Сэм скоро заметил, что единственное яркое и живое существо на всем ее протяжении – Лидия – все сильнее прихрамывает.

– У вас что-то с ногой?

– Вовсе нет! – быстро возразила она. – То есть да. Каи раз сегодня я ее подвернула. Ощущение неприятное, но идти не мешает.

Похоже, ее первым порывом было солгать по поводу и без повода. Сэм предложил спутнице опереться на его свободную руку. Девушка сначала засомневалась, но все же приняла предложение. Они двинулись дальше. Теперь она несла обе бутылки, прижимая их к груди, как нечто драгоценное. Было заметно, что, ступая на правую ногу, она опирается сильнее, но все же так, чтобы не затруднять Сэма. Это его позабавило: ведь совсем недавно он одним рывком вытащил Лидию через окошко на крышу тонущего дилижанса. Она была так легка, что он мог набросить ее на плечи, как пончо! «Легкая, как солнечный луч, – подумал он, – но с крепкой хваткой». Однако и хватка эта была женская.

Они шли рядом, не тратя сил на разговоры и внимательно гладя под ноги. Впрочем, это не мешало Сэму украдкой разглядывать спутницу, которая нуждалась в помощи, но не рвалась ее принять.

Странная это была девушка. Необычная. Преисполненная достоинства, но отчаянно хрупкая. Рука, так крепко сжимавшая его локоть, была белая, ухоженная, с рисунком голубых жилок. Рядом с его сильной загорелой кистью она казалась бескровной. Да и лицо Лидии поражало бледностью и несколько болезненным изяществом и вызывало в памяти не картины маслом с их богатством красок, а наброски тончайшими карандашными штрихами. Он мог измерить ее запястье двумя пальцами, и еще осталось бы место. Тем более странно было вспоминать круглые крепкие ягодицы, которыми – по странной прихоти – наградила ее природа. Это был контраст из числа многочисленных контрастов Лидии. Сэм видел это в каждом ее движении, в каждой черте. Увидев Лидию в толпе только со спины, он решил бы, что она, как говорят, кровь с молоком, а встретившись лицом к лицу, счел бы типичной англичанкой, чахлой и малокровной.

Но нет, малокровной она не была. При движении ее груди соблазнительно колыхались, а значит, они были отнюдь не маленькие. И как они удерживались на такой узкой грудной клетке? Строгая элегантность телосложения делала их по контрасту почти чувственно пышными. Худенькая девушка с роскошным задом, ногами, бедрами и грудью. И как только это возможно?