– Тебе все еще больно?

– Картер, пожалуйста. Неужели мы должны это обсуждать?

Непонятно почему, но ее тихая мольба привела его в ярость.

– Да. Я не хочу, чтобы ты пугалась и ежилась всякий раз, как я приближусь.

Ее глаза сверкнули:

– Я ничего подобного не делала, сэр. И никогда не стану так поступать. Я знаю и полностью признаю обязанности вашей жены. Все без исключения обязанности. И мне хотелось бы подчеркнуть, что я ни словом не обмолвилась бы о прошлой ночи, если бы вы не спросили.

Ну ладно, в этом она права. Действительно, это он поднял данную тему. Но только лишь потому, что ожидал совершенно другого ответа.

– Я знаю, что первый раз может быть очень болезненным для женщины. Но думал, что хорошо подготовил твое тело. Не понимаю, почему все пошло не так.

– Ах, значит, вам это известно по опыту? И многих девственниц вам удалось совратить за эти годы?

Картер вздрогнул. Эти слова оскорбили его. Она представила его каким-то совратителем. Неужели она и вправду так думает?

– Ты была моей первой и последней девственницей, – решительно заявил он.

– Исключительная честь для меня, надо думать.

– Доротея, в чем дело? Неужели я так сильно ранил тебя? – Он взял ее руку и сжал между своими ладонями, с тревогой ощутив ее дрожь. С волнением он вгляделся в ее лицо, но перед ним была лишь застывшая маска. – Прошлой ночью мы обещали друг другу, что между нами не будет никаких тайн.

Она сжала его ладонь, затем медленно отняла руку.

– Все было не так ужасно. Сначала все шло и вправду чудесно, пока… ну, вы знаете.

– Пока – что? Пока я не проник в тебя?

Доротея застонала:

– Я не могу обсуждать это вслух…

– Это моя ошибка. Я должен был взять тебя медленно и осторожно, но ты была такой страстной, такой податливой. Я совершенно потерял голову.

Картер сопровождал свои извинения милой мальчишеской улыбкой, способной смягчить даже самое холодное сердце, но Доротея не улыбнулась. Она отвела глаза.

– Я знаю, что для мужчин все иначе. И понимаю, что вы просто были верны своей природе. Не сомневайтесь, я стану выполнять свои супружеские обязанности со всей страстностью, на которую способна.

Картер раздраженно хмыкнул:

– Независимо от того, насколько они тебе неприятны?

– Я этого не сказала, – возразила Доротея, скрестив руки на груди.

Этот жест привлек его внимание к ее пышной груди. Он вспомнил соблазнительный оттенок розовых сосков, контрастировавших с молочной гладкостью восхитительных округлостей. Их вид и вкус едва не свел его с ума ночью, и одного лишь воспоминания оказалось достаточно, чтобы мгновенно привести его в состояние возбуждения.

С усилием Картер оторвал взгляд от ее роскошного тела. И тут он увидел это – беззащитность и уязвимость на прекрасном лице, неуверенность и настороженность в грустных глазах. Он почувствовал себя законченным мерзавцем.

Она поверила ему, думала, что он обойдется с ней нежно, а он не оправдал ее надежд. Не умышленно, разумеется, но это ничего не меняло. Вожделение и страсть сделали его эгоистом. Едва ли так следовало обращаться с женой – не этого она заслуживала.

Казалось, Доротее удалось взять себя в руки, и она попыталась улыбнуться, но безуспешно.

– Это было не так ужасно, – повторила она. – Я хочу сказать… по крайней мере, самая болезненная часть быстро закончилась.

Она медленно вздохнула, затем выпрямилась, расправив плечи, как солдат, готовый ринуться в битву, несмотря на свой страх.

У Картера сжалось сердце. За всю его жизнь ни разу слова так больно не ранили его. Он знал, как доставить удовольствие женщине. Как заставить ее задыхаться от предвкушения, в нетерпении извиваться всем телом, изнывая от желания, кричать изо всех сил, когда достигнет вершин блаженства.

– Уверяю, миледи, я взял тебя в жены не только для того, чтобы удовлетворять свою безумную жажду плотских утех.

– Полагаю, для этого предназначена любовница, бедняжка.

Он резко поднял голову. Его прежних любовниц вряд ли можно было назвать бедняжками. Благодаря его щедрости они были обеспеченными женщинами. И он ни разу не слышал от них жалоб по поводу его в плотских утехах.

– Мы договорились перед свадьбой, что будем соблюдать наши клятвы верности. Я не собираюсь заводить любовницу, да и не имею на это желания. Я хочу тебя.

У нее перехватило дыхание.

– Правда?

– Да. Ты – моя жена, и только ты можешь подарить мне наследника.

Радостное выражение надежды исчезло с ее милого лица при его последних словах. Картер сразу же понял, что не должен был их произносить. Сказать женщине, что он хочет, чтобы она вынашивала его детей, не самый лучший способ решить возникшую проблему. Кроме того, он и в самом деле не хотел другую женщину. Он хотел Доротею.

– Я сознаю свой долг, сэр, – холодно сказала она. – Я не стану уклоняться от его выполнения. У вас будет наследник.

Картер шумно вздохнул и разворошил ладонью волосы.

– Храните нас, святые угодники. Я не хочу, чтобы моя жена делила со мной постель только из чувства долга. Это должно доставлять радость и удовольствие нам обоим.

Доротея пожала плечами, словно не допускала мысли, что такое возможно.

– Тебе нравятся мои поцелуи, – сказал он больше себе, чем ей. – И мои прикосновения, похоже, не вызывают у тебя отвращения.

– Я и не говорила, что вызывают. Прошлой ночью все было не так катастрофично. Мне было очень приятно… ну, почти все, кроме последнего момента. И я смогу научиться терпеть эту последнюю, заключительную часть близости. И потом, это достаточно быстро закончилось. – Доротея склонила голову и задумалась. – Хотя, возможно, вся проблема… в размерах. Очевидно, я слишком мала, а ты слишком… хм, слишком большой. Может быть, если бы твой… если бы ты… если бы он у тебя был немного меньше, я бы не испытывала неудобств, когда наши тела соединились?

Картер возмущенно фыркнул. Другой мужчина на его месте, возможно, пришел бы в ярость. Она оскорбила его, поставив под сомнение его мастерство любовника и обвинив в недостатке выносливости. Быстро закончилось? Как же! Единственный комплимент, да и то непредумышленный, который он от нее услышал, касался размеров его инструмента. Если бы он был меньше? Неужели она и вправду сболтнула такую чушь?

Картер всегда гордился тем, что был внимательным, тактичным любовником, терпеливым и чувственным. Даже будучи неопытным юнцом, он не прилагал особых усилий, чтобы соблазнить женщину. Несколько чарующих слов, знойная улыбка, страстный поцелуй – и женщина оказывалась у него в постели, готовая и жаждущая, а покидала ее полностью удовлетворенная, зачастую мурлыча от удовольствия.

Так могло бы быть и с его женой. Картер все острее ощущал свою беспомощность, но понимал, что не может срывать свое разочарование и неудовлетворенность на ней. Доротея не виновата. Это он неправильно оценил ситуацию. Сам все испортил и поселил в душе жены страх перед совокуплением. Ну что за идиот! И понимал, что необходимо избавить ее от этого страха, если он хочет иметь в постели страстную, жаждущую его ласк женщину.

Путь к этому был ему ясен. Следует поухаживать за женой по-рыцарски, очаровать и соблазнить ее. Он должен будет сделать это не только для себя, но и, что гораздо важнее, для нее.

Глава 12

Следующий после свадьбы день оказался гораздо более трудным и волнующим, чем Доротея могла предположить. После откровенного разговора с мужем, окончившегося его уходом, она оказалась предоставлена самой себе.

Она обидела Картера своими замечаниями насчет брачной ночи. Обидела, разозлила и, возможно, больно ранила его чувства. Ну, скажем, ранила его гордость. Его чувства она понимала с трудом, но гордости у него было хоть отбавляй.

Гармония их взаимоотношений теперь нарушена, и Доротея беспокоилась, что ее не так-то легко будет восстановить. Подумать только, они женаты всего один день, а уже находятся в такой критической ситуации. Совсем не то представляла она себе, когда соглашалась выйти за него замуж.

Шаги у двери гостиной насторожили Доротею. Она обернулась, гадая, не Картер ли это вернулся, одновременно и надеясь, и страшась его увидеть. Но это оказалась миссис Симпсон, нерешительно остановившаяся в дверях. Она зашла узнать, удобное ли сейчас время, чтобы обсудить с ее светлостью меню на оставшиеся дни недели.

Подумав, что было бы дурным тоном вымещать свое скверное настроение на экономке, Доротея покорно согласилась. Она внимательно просмотрела длинный перечень соблазнительных кушаний, составленный кухаркой, по ходу высказывая одобрение с авторитетным, как она надеялась, видом. Это была сложная задача, поскольку Доротея понятия не имела, какую еду предпочитает ее муж. Но она полагала, что прислуга наверняка знает, что любит или не любит его светлость.

Одобрительная улыбка миссис Симпсон, когда Доротея закончила, несколько успокоила ее взвинченные нервы. Может, она и не поладила сегодня с мужем, однако чудесным образом сумела произвести благоприятное впечатление на прислугу.

– Пожалуйста, поблагодарите от меня кухарку. Она составила великолепное меню, – сказала Доротея, передавая меню экономке. – И похвалите за замечательный ужин, который она приготовила вчера вечером. Мы с лордом Атвудом наслаждались каждым кусочком.

Последовали еще один кивок и одобрительная улыбка, и миссис Симпсон повернулась, чтобы уйти, но перед дверью задержалась и спросила:

– Не хотите ли сегодня осмотреть оставшуюся часть дома, миледи? Я в вашем распоряжении.

– Почему бы нет? – ответила Доротея, решив, что такой способ провести день ничуть не хуже других. Возможно даже, это поможет ей отвлечься от проблем с супругом и прогнать из головы мрачные мысли.

Они начали осмотр с верхнего, четвертого, этажа. Жилые помещения для прислуги были чистыми, опрятными и содержались в полном порядке, хотя обстановка отличалась простотой и скромностью. Доротея поразилась высоким качеством мебели, постельного белья и одеял в комнатах слуг, как и штабелями дров для их каминов.

На третьем этаже было два отдельных крыла со спальными комнатами. Восточное крыло предназначалось для членов семьи, включая покои хозяина и хозяйки поместья. К счастью, миссис Симпсон прошла мимо хозяйских апартаментов, только небрежно махнув рукой в их направлении. Она отлично знала, что Доротея уже побывала там.

Один лишь вид плотно закрытых дверей пробудил в Доротее нежелательные воспоминания. Она сильно сомневалась, что смогла бы войти в комнаты Картера, увидеть его постель и не выдать своих чувств. Поэтому поспешила задать экономке несколько вопросов по поводу меблировки в роскошных покоях, предназначенных для герцога Гейнсборо, когда они вошли туда.

– Отсюда, безусловно, лучший вид на сады, – заявила миссис Симпсон. В подтверждение своих слов она раздвинула тяжелые занавеси из золотистого бархата. – Очень жаль, что герцог так редко посещает поместье. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как мы видели его в последний раз.

– Думаю, есть и другие поместья, где требуется его присутствие, – ответила Доротея.

– Конечно. У герцога их много. Но нет ни одного столь прекрасного, как Рейвнзвуд, – гордо сказала миссис Симпсон.

Продолжая осмотр, они прошли в западное крыло, где тоже располагалось множество удобных, богато обставленных спален. Эти комнаты предназначались для близких друзей и гостей, посещавших Рейвнзвуд во время званых приемов, объяснила миссис Симпсон. Они тоже содержались в полной готовности.

– А здесь бывают балы и вечера для развлечения? – спросила Доротея.

– Бывали, давно, когда герцогиня была жива. Мы все надеемся, что теперь, когда хозяин женился, дом снова наполнится смехом и радостью. Прислуга не возражает против лишней работы и рада возможности проявить свое искусство и преданность.

Доротея промолчала, но усомнилась, что все остальные слуги так уж счастливы взвалить на себя дополнительную работу по приему гостей. В доме дяди Флетчера кухарка и две служанки всегда жаловались, когда в редких случаях хозяева устраивали званый обед. Доротее трудно было даже представить, какой объем работы обрушивается на слуг, когда поместье такого размера наполняется капризными аристократами с их камердинерами и камеристками, предъявляющими особые требования к комфорту.

Доротея уже видела многие помещения на втором и первом этажах, но поскольку ей нечем было себя занять, она попросила экономку снова обойти их. Комнат было много, и все великолепно обставленные. Миссис Симпсон настолько хорошо знала свое хозяйство, что Доротее с трудом удавалось удерживать все подробности в памяти.

Они осмотрели две гостиные, обе огромные, хотя одна оказалась чуть больше другой, музыкальную комнату со всевозможными инструментами, на большинстве из которых Доротея не умела и даже не надеялась хоть когда-нибудь научиться играть, громадный бальный зал, библиотеку, рабочий кабинет, комнату для отдыха, утреннюю гостиную, малую столовую для завтраков и гостиную, предназначенную исключительно для хозяйки.