Александр Гордиенко - Ордер на Любовь

– Вам – тем более.

– Ага! Я для вас теперь – среди окружающих! Хорошо! Я запомню!

– В общем, – продолжил Железнов, не замечая веселого возмущения Маши, – я считаю, что лучше каждый день делать что-то для того, чтобы цель приблизить, чем рассуждать о том, что было бы неплохо, если бы… В общем, я надеюсь, вы меня поняли.

– Да, конечно. А не глобальные, не глобальные цели у вас есть? Или тоже – не хотите мне о них говорить?

– Не глобальные… – Железнов взял секундную паузу. – Их – море, Маша. В частности, вас увидеть…

– Ах так! То есть я не ваша глобальная цель?!

– Не выцыганите…

– Ну хорошо!

– …проект довести до конца.

– А кстати, Саша, что вас подтолкнуло на написание формата?

– Здесь все очень просто. С одной стороны – это современный кризис телевидения в целом, не нужно быть специалистом, чтобы понять, что на всех каналах идет практически одно и то же…

– Согласна.

– Ну, может быть, с небольшими вариациями, в зависимости от количества вкладываемых в проекты денег…

– В каком смысле?

– Декорации – поэффектнее, звезды – поизвестнее…

– Поняла.

– То есть возникла мысль, что хотелось бы увидеть что-нибудь неизбитое. Это с одной стороны. А с другой стороны… С другой стороны мне никогда не были понятны принципы оценки женской красоты на так называемых конкурсах красоты.

– Но там же, насколько я понимаю, есть жюри.

– Да в том-то и дело, что есть. Пять-шесть членов этого так называемого жюри, которые по совершенно непонятным для меня, обычного мужика…

– Ага, совсем обычный – ученый, полковник, финансист, автор формата, что еще я забыла?

– Что? Самое главное – я люблю детей… И, как выяснилось, умею любить одну-единственную женщину. Без всякой надежды.

– Спасибо вам…

– Маша, не сбивайте меня… Так вот, пять-шесть членов этого самого жюри по непонятным для меня критериям выбирают из пятидесяти моделей пятнадцать, которые проходят в следующий круг. Почему эти, а не те? На мой взгляд, они все очень похожи друг на друга. То же самое происходит и с выбором победительницы. И никто не удосуживается объяснить заинтересованной публике, почему эта, а не та…

– И?

– Если вы посмотрите хотя бы одну программу…

– Саша, вашу программу я смотрю еженедельно, что бы ни происходило.

– Тогда вы должны понимать, о чем идет речь.

– Мне кажется, я понимаю, вы хотели добиться объективности при оценке женской красоты…

– И показать ее многообразие. За счет того, что в конкурсе могут принимать участие все желающие…

– За исключением профессиональных моделей.

– Совершенно верно. Элемент дискриминации присутствует.

– Саша, признайтесь честно, но в то же время вами двигали и материальные стимулы, и… – Маша пыталась подобрать слова, —…и возможность стать достаточно известной личностью?

– Не хочу об этом говорить.

– Иметь много денег – что в этом плохого?

– Вот здесь, Маша, и сказывается наша некомпланарность, на одни и те же вещи мы с вами смотрим по-разному.

– Вам не нужны деньги?

– Нужны, конечно, Маша. Весь вопрос в их количестве. Я считаю, что очень большие деньги убивают искренность во взаимоотношениях людей. Те, у кого их много, испытывают подобострастное отношение окружающих… По понятным причинам…

– Да уж, конечно…

– И сами перестают понимать, кто их окружает: родные и близкие люди, друзья – либо «рыбки-прилипалы».

– Но все-таки, Саша, ведь деньги все равно нужны!

– Нужны. Но не ценой потери друзей и близких! Я не хочу превратиться в одного из тех, для кого деньги становятся самоцелью: еще, еще и еще! – Железнов вздохнул. – А еще я знаю, что есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги.

– Вы о чем?

– Любовь и здоровье, Маша. Это как бог распорядится. Любовь и здоровье не купишь ни за какие деньги! А я считаю, что важнее этого нет ничего!

– Вы это искренне? В моем окружении так не принято думать. Саша, извините меня… Я хочу… Очень хочу понять вас до конца… А не может быть так, что у вас не получается много заработать… И, – чувствовалось, что Маша очень аккуратно подбирает слова, – и поэтому оправдываете свою позицию подобной… философией?

– Да нет, Маша. Мне действительно деньги неинтересны сами по себе. Во всяком случае, того, что я зарабатываю на канале, мне более чем хватает. Да и потом… Нет, не буду говорить…

– Нет, Саш, скажите… Ну пожалуйста! Для меня это важно!

– Ну хорошо! Дело в том, что для того чтобы производить программу на основе формата, созданного кем-то, производитель программы или телеканал должны выкупить у автора права на использование формата…

– То есть вы хотите сказать, что канал выкупил у вас права на формат. Это дорого?

– Очень. Продажа форматов – это очень выгодный бизнес. Особенно если формат успешный. Тогда он имеет шансы прокатиться по всему миру.

– То есть вы хотите сказать, что вы очень богатый человек.

– Да, Маша! Но не в том смысле, о чем говорите вы. Главное мое богатство – вы! Для меня нет ничего более важного, чем вы!

– Спасибо вам, Саша, за эти слова…

– А в смысле денег – пока нет. Договор – на стадии подписания. Но в перспективе – все возможно… Я как-то не думал об этом…

– Для вас это действительно неважно?

– Да, действительно.

– Саша, ну а если ваш формат начнет продаваться, вы можете стать достаточно известным?

– Разве что только среди профессионалов, да и то навряд ли… Вы будете смеяться надо мной, но об этом я тоже как-то не думал.

– Почему только среди профессионалов?

– Маша, вы много сможете вот прямо сейчас назвать мне имен авторов сценариев фильмов, которые вам нравятся?

– Я поняла вас, парочку имен, я, конечно же, смогу назвать, но не более…

– Вот видите… А по поводу известности и популярности вообще… Маша, я очень сочувствую настоящим звездам, а еще значительно больше – людям, которые в силу обстоятельств на какое-то время оказались на вершине славы.

– Почему?

– Да потому что, на мой взгляд, очень неприятно жить под микроскопом, как препарированная лягушка. У них практически нет своей личной жизни, либо приходится предпринимать неимоверные усилия, чтобы она была, чтобы скрывать ее от папарацци… Они вынуждены тратить все свои усилия для того, чтобы ежесекундно карабкаться в гору под названием «Слава» или «Известность», не суть… Неужели вы не обращали внимания на тщетность подобных усилий?! И самое главное – зачем?! Ради денег?! Об этом я вам уже сказал. К сожалению, очень многие наши сиюминутные звезды не знакомы с классикой…

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду Владимира Высоцкого: «Лишь мгновение ты наверху! И стремительно катишься вниз»… Слышали?

– Нет… Это как-то прошло мимо меня.

– Вот видите… А я вырос на нем.

– Расскажете мне про него. Хорошо?

– Это невозможно. Его нужно слышать. У него главное – как, а не что… Но вечером. Хорошо? Мне пора бежать на встречу. Не люблю опаздывать.

– Спасибо вам, Саша!

– Да за что?!

– Мне интересно все, что вы говорите. О своем отношении к жизни. Не таком, как у всех. Так я вечером позвоню? Хорошо?

– В смысле «рассказа дотошного»?

– Не поняла.

– Я о Высоцком.

– Ну да. И о нем – тоже…

Прямой эфир. Аппаратная

Второй тур. Интеллектуальный. 1/8 финала. Продолжение.

Дикало проводил Юлию в сектор для проигравших и вернулся к лототрону.

– Жизнь продолжается! На подиум вызываются… – Дикало в очередной раз запустил лототрон.

– «Пентагон», камеры, внимание!

– Белый сектор – номер двадцать девять! Екатерина Строева!

Девятая камера выхватила Екатерину Строеву, девушку очень тонкого, почти субтильного телосложения, с непропорционально большой для такого тела грудью, волосы – вороново крыло; зеленоглазая красавица с холодным взглядом, в ослепительно белой хлопчатобумажной блузке с коротким рукавом на резинке и в короткой узкой белой юбке печатающей походкой «вижу цель» двинулась к белому выходу из «Пентагона».

– Оранжевый сектор – номер десять! Ирина Мартынова!

Ирина Мартынова, блондинка с ухоженными густыми длинными волосами, в черной облегающей блузке с открытым животом, джинсовых шортах, черных колготках и в высоких, по колено сапогах уверенным движением откинула волосы, улыбнулась в камеру – «все хорошо».

– Аплодисменты! – Дикало переместился к подиуму. – Екатерина Строева! Белый сектор. Ирина Мартынова! Оранжевый сектор.

– Катя, к вам первый вопрос. – Дикало взглянул на свой монитор. – Вы готовы? Лично я не готов… Не готов ответить на этот вопрос. Да… Вопрос… Тот еще вопросик… Катя, а как вы думаете, в чем разница между турбонаддувом и пистолетом?

– Ну что вы, Алексей… – Катерина обозначила улыбку. – Это же очень просто. Разница – в скорости. Насколько я себе представляю, при использовании первого, турбонаддува, можно быстро ездить, а после использования пистолета – уже нет. Только под Шопена.

– Третья – Дикало – крупный! – буквально проорал Няма.

И вся страна увидела умные растерянные глаза одного из самых любимых ведущих отечественного телевидения.

– Поразительные познания у вас, Катя… в музыке. Аплодисменты!

Алексей без паузы резко развернулся к Ирине Мартыновой.

– Ирина, вопрос к вам: Ирина, какие мужчины вам ближе – лысые или с брюшком?

– Ближе?.. Ближе, конечно же, с брюшком – на размер живота.

В зале раздались смешки.

– Кто победит? – Наум развернулся в кресле к Железнову.

– Строева. Типичная стерва с анемичным лицом из класса «неподдающиеся». Тип достаточно редкий. С большой силой воли. Для обуздания требует неимоверных усилий… Чем и разжигает интерес. У зрительской аудитории, конечно, – иронично закончил Железнов.

– Уверен? – В голосе Наума присутствовал неприкрытый сарказм.

– Да не я это уверен. «Джульетта» так считает. Три к одному. А по-русски – неизведанное манит.

– А остальные, значит, изведанные?!

– Няма, не кипятись! Я нахожусь в таком же положении, как и ты. Я ничего не знаю точно. Просто как бывший научник пытаюсь интерпретировать факты. А факты таковы: в противостоянии со сложившимися стереотипами красоты Строева всегда побеждает в соотношении приблизительно 3 к 1. Победить ее может такой же, вернее, еще больший нестандарт красоты, чем она.

– При движении к еще большему нестандарту мы придем к уродине.

– Кто знает, Наум… Может быть, ты и прав. На то ты и Гений. Великий Леонардо считал так же, как и ты: «Великая красота встречается так же редко, как и великое уродство».

– Строева выиграла 37/14, – объявил Борисов.

– Саня, – Наум вперил взгляд в Железнова, – а ты не боишься своей «Джульетты», что она раз и навсегда определит все во взаимоотношениях мужчины и женщины?

– Я? – Железнов явно был удивлен вопросом. Чувствовалось, что ему и в голову такое не могло прийти. – Я не боюсь.

– Почему?!

– Да потому что я точно знаю, что между очень красивой и любимой женщиной дистанция галактического масштаба.

– Успокоил!

– Да чего уж там. Пользуйся, пока я жив.

В этот момент у Железнова сработал виброзвонок – на экране телефона высветилось: «Кеша».

– Да, Кеша, что у тебя? Понял… Хорошо. Бери список и – ко мне, в кабинет. Встречаемся через три минуты.

Железнов схлопнул телефон:

– Няма, я у себя. Что-то там начинает вырисовываться. По поводу Силуминовой. У Кеши появилась какая-то исходная информация. Хочу посмотреть. Может быть, удастся разобраться по ходу пьесы. Ням? Я исчезну минут на пятнадцать. Хорошо?

– Иди, Пинкертон. – Наум перевел взгляд на эфирный монитор. – Какая пара? – Вопрос был обезличен.

– Третья из восьми, – первым откликнулся Борисов. – Алина Караваева, двадцать третий, и Яна Абдулова, пятнадцатый.

На эфирном Дикало объявлял результаты голосования мужской аудитории: с небольшим преимуществом «интеллектуальный» конкурс выиграла Яна Абдулова – голубоглазая шатенка с ласкающей взгляд женственной фигурой и милой родинкой над верхней губой.

Офис телекомпании

За 8 месяцев и 10 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».

Середина апреля. Среда.

«Я убью его! Или положу денег на телефон! Одно из трех…» – Железнов уже в который раз давил на клавишу «Вызов» напротив адреса «Няма» после очередного «…абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить…» Через три часа Железнов с Наумом должны были вылетать в Уссурийск на очередной кастинг-тренинг: с одной стороны, отобрать дальневосточных красавиц, а с другой – посмотреть на ребят, рекомендованных местной станцией-партнером на предмет, можно ли доверить им «окучивать» весь регион, ну и, конечно же, немного их поднатаскать во время кастинга, опять же, на предмет, кого нельзя брать в проект.