– А у тебя все сделано уже? – удивилась последняя.

– Да, – кивнула Вяземская и на всякий случай промолчала о том, что в ее кабинете в шкафу даже висят платья, которые она будет менять, выступая в роли домохозяйки.

– Тогда отдыхай, набирайся сил. Тебе все еще только предстоит!

Вяземская удивилась, но Кнор, будучи опытной путешественницей, прекрасно знала, что горячие денечки у подруги начнутся, как только первый гость переступит порог гостиницы. «Главное, чтобы приехали! – думала про себя Ольга Евгеньевна. – С остальным – справимся».

И вот свершилось! Небольшой комфортабельный автобус мягко прокатился по аллее и остановился у крыльца. Ольга Евгеньевна выглянула из окна второго этажа. Михаил, тот самый, который исполнял обязанности разнорабочего и дворника, поспешил распахнуть широкие двери. Автобус шумно выдохнул, и на скрипучий снег высадились говорливые и улыбчивые немецкие пенсионеры. «Так, пора!» – скомандовала себе Вяземская, поправила бантик на строгой атласной блузке и, изящно покачиваясь на небольших шпильках, стала спускаться по лестнице.

– Рады вас видеть в нашем отеле! – хорошо поставленным голосом по-английски произнесла Ольга Евгеньевна. Она улыбнулась, прошла за высокую конторку и стала лично оформлять каждого гостя. Она записывала имена, попутно интересовалась перелетом, погодой, которую они оставили на родине, желала приятного отдыха и вручала ключи. «Потом этим займется Оксана, только пусть подучит английский!» – думала Вяземская, замечая, как смущается помощница, которую ей выделил на первый день Никита.

– Прошу, располагайтесь, и ждем вас в нашем ресторане в четыре часа дня. У нас сегодня торжественный обед по случаю вашего прибытия.

Пенсионеры галдели, улыбались, что-то лепетали по-английски, потом переходили на немецкий, который Вяземская знала чуть-чуть, но и этого хватало, чтобы гости остались довольными.

Через тридцать минут Ольга Евгеньевна поняла, что ее скулы онемели. «О, так вот от чего могут быть производственные травмы. От улыбок», – мелькнуло у нее в голове, и она тут же опять улыбнулась.

Наконец, в холле осталась одна пара и молодая женщина. Вяземская быстро выдала паре ключи и подняла глаза на женщину.

– Я рада вас видеть, – произнесла она, но та ее перебила:

– Тетя Оля, я еще не забыла русский! Узнаете меня?

Вяземская пригляделась и только сейчас поняла, что перед ней Анна, дочь Софьи Леопольдовны.

– Аня! Мама знает, что ты приехала?! – Вяземская чуть ли не закричала и бросилась обниматься.

– Ой, вы меня задушите! Ой, щекотно! Нет, мама не знает, это сюрприз. У меня вообще много сюрпризов!

– А как ты сюда попала, как узнала, что у нас будут туристы?!

– Тетя Оля, городок у нас маленький. А потому о маминых переговорах я узнала буквально на второй день. И очень обрадовалась. Так что выдавайте мне ключ!

– Аня, вот, возьми! Но погоди, надо маму найти. Она, наверное, в своем кабинете. У нее совещание с владельцем…

– Где? В своем кабинете?! – удивленно расхохоталась Анна. – Мама работает?! Все так серьезно?!

– Ты не смейся! – остановила Анну Ольга Евгеньевна. – Она работает, и работает отлично. Твоя мама, можно сказать, спасла этот отель. Так что у нее есть чему поучиться.

– Да я же не сомневаюсь. Просто это так удивительно все. Она давно ничем не занималась. Только анкетами…

– Это так кажется, что человек ничем не занят, а на самом деле он незаметно для всех двигается к определенной цели.

– Наверное. – Анна покачала головой. – Так, когда я ее смогу увидеть? Хотя давайте ей сюрприз сделаем! Пока ничего не будем говорить!

– Хорошо, поднимайся в номер, располагайся… Аня, я вообще не понимаю, как мама не узнала, что ты прилетишь. У нее же списки гостей были, хотя, может, все сразу в бухгалтерию отдали, а у нее осталось только общее количество гостей. Аня, погоди, давай-ка на минутку зайдем в ресторан.

– Я не голодна, в самолете кормили.

– Ну, от обеда ты не отвертишься, а сейчас я тебя кое с кем познакомлю.

Они вошли в ресторан, где все было готово к торжественному обеду.

– Вот это да! – воскликнула Анна, увидев красиво сервированные столы, живые цветы в вазах и маленькие свечи.

– Да, мы умеем сделать, как надо, – согласилась Вяземская. Она тоже осталась довольна увиденным – украшение ресторана было ее рук делом.

– Зина, можно тебя на минуту?

Вяземская заглянула на кухню. Там бурлила деятельность, в хаотичности которой присутствовал смысл.

– Леля, потом, у меня сейчас ни минуты!

– Зина, это важно.

– Хорошо. – Лопахина оставила в покое кулинарный шприц и вышла.

– Зина, узнаешь? – Вяземская подвела подругу к Анне.

– Аня! Господи, вот мама обрадуется!

– Ну, это еще неизвестно, – загадочно произнесла Аня и расцеловала Лопахину. – Я вас по фотографиям все больше знаю, но ужасно рада видеть.

– Ты вместе с туристами? – Лопахина внимательно посмотрела на гостью.

– Ну да. Воспользовалась моментом.

– Очень хорошо. Вот это подарок! Мама недавно сокрушалась, что на Новый год не была с вами.

– Ты иди устраиваться. На столе в номере найдешь расписание – там все мероприятия, которые ждут гостей. В четыре обед. Маму найдешь на втором этаже…

– Нет-нет, с ней я увижусь на обеде. Так лучше. А сейчас приведу себя в порядок.

– Вот и отлично!

Анна пошла к лестнице, а Вяземская и Лопахина переглянулись.

– Сюрприз. Как ты думаешь, какой? – спросила Лопахина.

– А это неважно, главное – она здесь. Помнишь, как Софа переживала, когда твои сыновья приезжали. Она скучает, хоть и виду не показывает.

– Конечно. Ей труднее, чем нам. Мы с тобой вроде и уехали, а все под боком, в получасе езды. А ее Аня далеко, к ней не смотаешься на полдня.

– Зина, когда ко мне Лена с Анатолием приехали, я чуть не расплакалась. Вроде и обиделась на них, и жизни своей хочется, и понимаю, что молодые должны сами по себе жить. А как увидела, подумала, что вот прямо сейчас вернусь, только бы рядом с ними быть. И с внучками.

– Ты не ругайся на них и не обижайся. Они ведь не просто так с собой девочек взяли. Они о тебе подумали. О том, что ты захочешь их увидеть.

– Да, я хуже о них думала.


Вяземская вспомнила о том, как несколько дней назад вдруг случилось то, чего она никак не ожидала. На улице были сумерки, она находилась в одном из номеров и убеждала Никиту поменять освещение. Ольга Евгеньевна говорила, что затрат совсем немного, зато казенные, стандартные комнаты при помощи скромных настольных ламп превратятся почти в домашние.

– Понимаете, зима, холод, а здесь уютный полумрак.

– Ох, Ольга Евгеньевна, ну это же деньги!

– Никита, не очень большие, я все посчитала, ну негоже в жилом помещении устраивать освещение операционной.

– Ох! Даже не знаю. – Никита подошел к окну и обрадованно воскликнул: – К нам гости! Уже, первые гости. Машина дорогая, целая семья.

– Ну, встречайте, Никита, а я сейчас тут все приберу и спущусь, – устало сказала Ольга Евгеньевна.

Никита, довольный тем, что разговор о настольных лампах прекратился, сбежал по лестнице, и уже снизу послышался его оживленный голос:

– Мы очень рады видеть вас. Прошу к администратору, она сейчас все оформит. Хорошо, что с детьми, у нас есть где погулять, и санки есть, и лыжи. Все, что хотите.

Он что-то еще хотел добавить, обращаясь к семье с двумя девочками, но Ольга Евгеньевна, показавшаяся на лестнице, его перебила:

– Никита, это ко мне. Это моя дочь, зять и внучки.

Говоря все это, она очень радовалась, что солидно выглядит сейчас. Что надела тонкое шерстяное платье с белым воротничком и что («Слава богу, Леля, ты помолодела на двадцать лет!») отрезала свои длинные волосы. Теперь у нее была коротенькая стрижка, резвые завитки которой придавали лицу задорный вид.

– Мама! Ну наконец-то! Ты подстриглась! – Дочь Лена осталась верной себе.

– Ольга Евгеньевна, вы потрясающе выглядите! – зять Анатолий не мог скрыть восхищения.

– Бабушка, ты что, стала молодой?! – закричали внучки.

– Дорогие мои, – легко сбежала к ним по лестнице Вяземская, – дорогие мои девочки!

Она обнимала внучек и старалась не расплакаться.

Никита Звягинцев был понятливым и душевным.

– Очень рад, очень рад вас видеть здесь. Должен сказать, что без Ольги Евгеньевны мы бы тут не справились. На ней столько всего лежит, что, боюсь, она совсем не может вас навещать. Но это моя вина! Только моя. А потому приглашаю вас пожить здесь. Ну хоть пару дней. Больше не могу предложить – ждем большое количество гостей, надо все подготовить. Но эти выходные – ваши. Выбирайте любой номер. Ольга Евгеньевна, устройте ваших близких, и я вам даю два отгула. Никакой работы – гуляйте, отдыхайте, общайтесь. А я прощаюсь, меня дома сегодня заждались. Пятница все-таки.

Никита галантно попрощался со всеми, подмигнул Вяземской и выплыл с поистине королевским достоинством.

– Ну, пойдемте, я вам покажу ваши апартаменты. – Вяземская направилась во флигель, где находились номера для постояльцев с детьми.

– Ольга Евгеньевна, спасибо большое, но я оплачу наш отдых, – зять Анатолий был неумолим. – Иначе сей же час уезжаем. Правда, Лена?

Вяземскую перехитрить не удалось – эти вопросы всегда решал Толя, а потому обращение к жене было просто вежливостью.

– Толя, как ты считаешь нужным, так и поступи. Можно и не платить.

– Мне удобней заплатить, тем более, как я понимаю, этот ваш бизнес только набирает обороты, – Толя усмехнулся.

– Правильно понимаешь, – улыбнулась Вяземская.

Эти два дня стали настоящим праздником. Никто из членов семьи ни разу не вспомнил о прежних распрях, никто никого не обидел, каждый старался быть предупредительным и ласковым. Через пару часов напряжения все почувствовали облегчение – быть добрыми друг к другу оказалось очень приятно.

– Если вам потребуется деловой совет, обращайтесь, – молвил зять Анатолий, ведя тещу, закутанную по брови в бледно-сиреневый палантин, по заснеженной аллее, – и вообще, звоните чаще. Приезжайте. Девочки скучают.

– Спасибо, Анатолий. Думаю, придется обратиться за помощью. И приезжать буду.

Проводив тогда родственников, Вяземская заглянула на кухню. Лопахина там теперь проводила все вечера. Она составляла рецепты, экспериментировала с соусами и выпекала «на пробу» булочки и хлеб.

– Ну-ка, отломи кусочек, попробуй! – Лопахина протянула Ольге Евгеньевне половинку горячей булки.

– Ох, Зина, я, дегустируя твою стряпню, скоро ни в одни брюки не влезу.

– Влезешь, у тебя конституция такая, – отмахнулась Лопахина. – Ну как?

– Хорошо, только мало соли. То есть ее вообще нет. И слишком много тмина.

– Да? – Лопахина взглянула на кусок, который с аппетитом ела. – Но я про твоих. Как они?

– А, – Вяземская улыбнулась. – Зина, ты мне скажи, мы в старости, наверное, становимся несносными? Ведь все дело в нас? Не в них?

– Дело во всех. Все виноваты. И все – невиновны. Понимаешь ли, парадокс совместной жизни.

– Как же с этим быть?

– Надо просто уяснить, что любые отношения меняются. Любые – между детьми и родителями, между сестрами, братьями, влюбленными, друзьями. Вот как только это примешь как данность – все становится просто. Требования и обиды сразу кажутся не такими смертельными.

– Ты сама это поняла? – Вяземская внимательно посмотрела на подругу. Та иногда уезжала навестить домашних, но возвращалась расстроенная.

– Да, но уже поздно. Впрочем, у меня есть сыновья. А это очень много! – Лопахина улыбнулась, а Ольге Евгеньевне стало ясно, что бегство подруги из дома сейчас является не спасением, а возможностью смириться с уже случившейся потерей.

Лопахина между тем с аппетитом доела кусок только что выпеченного хлеба и с чувством произнесла:

– Гадость. Надо что-то изменить в рецепте.


Дочь Софьи Леопольдовны приехала неспроста. Это и Вяземская, и Лопахина хорошо понимали. Еще они понимали, что, как ни хотела бы казаться стойкой их подруга, нежность и любовь к единственному ребенку были главными составляющими ее жизни. Как бы сурово Софья Леопольдовна ни разговаривала с дочерью по телефону, как бы ни жаловалась, на нее, сокрушаясь по поводу ее недостатков, – все равно смыслом всего была она, Аня. И сейчас подруги думали, как бы причина этого внезапного ее визита не взволновала Софью Леопольдовну.

– А может, просто так, соскучилась? – Лопахина прочитала мысли Вяземской, но тут же сама ответила на свой вопрос: – Вряд ли. Тогда позвонила бы, предупредила бы. Здесь что-то другое.

– Может, ждет ребенка? – Вяземская порозовела. Она не умела обсуждать деликатные вопросы.

– Не знаю, не похоже. Скорее, что-то в семье.

– Ну, это не самое страшное. И не удивительное. С этим Софа справится.

– Дай-то бог! – Лопахина поспешила на кухню, до обеда оставалось совсем мало времени.