Кэт Патрик - Оригиналы

— Ты серьёзно?

В ответ Шон натягивает капюшон и открывает дверь. Холод, которого я не чувствовала, сидя в машине, врывается в машину и колет мои открытые участки кожи. Шон захлопывает дверь и бежит по тротуару к входу. Он находится внутри меньше двух минут.

— Там парень за стойкой регистрации, но в лобби больше никого, — докладывает он, когда возвращается на водительское сиденье. Его щеки красные от считанных минут, проведенных на холоде. — Хорошая новость — парень меня не видел; плохая новость — на столе табличка с надписью «ТРЕБУЕТСЯ УДОСТОВЕРЕНИЕ».

— Как мы собираемся их получить?

— Без понятия. Но мы что-нибудь придумаем. Но сначала… пальто. Нам необходимо пальто.

Мы едем в центральную часть города и останавливаемся в дисконт-центре, который оказывается открытым до полудня. Я бросаю толстовку Брамсфордского университета в тележку, в то время как Шон идёт на поиски перчаток. Мы оба подбираем себе зимние пальто с капюшонами; у моего подкладка из искусственного меха. Шон платит, используя кредитную карту.

— Твоя мама будет волноваться.

— Нет, не будет. Я разговаривал с ней дважды, и она в порядке.

— Ты разговаривал с ней? — спрашиваю я. Он кивает.

— Ты спала. Я не сказал ей всего, но рассказал многое.

— И она… нормально отреагировала, что ты уехал вот так?

— Ну, нет, она злится, но её больше волнует, что я в безопасности. И что ты тоже в безопасности. — Шон серьёзно смотрит на меня. — Она хотела позвонить в полицию и позволить им разобраться с этим; я отговорил её. Но если мы не будем завтра на пути обратно…

— Я поняла.

— И даже тогда, когда мы вернемся, нам надо будет кое-что объяснить.

Я думаю о Харпер, и о том, насколько она противоположна моей маме. Харпер доверяет, но беспокоится; моя мама властная и эгоцентричная. Всё, что делает Харпер, — это любит Шона, в то время как моя мама, по-видимому, в основном подрабатывает сталкером. И, возможно, похитителем.

Шон и я захватываем сэндвичи на завтрак в продовольственном отделе, затем садимся в машину и возвращаемся в Брамсфорд. Мы выглядим своими, но ревность к семье Шона заставляет меня чувствовать себя изгоем как никогда в жизни.

Шон и я припарковываемся, на этот раз около студенческого общежития, предполагая, что наш выход со стороны секции посетителей повысит шанс быть остановленными. Это отличная идея, за исключением того, что на заднем окне Шона нет ярко-розовой наклейки, подтверждающей его право как студента на парковку в этом месте.

— Они не собираются никого буксировать в День благодарения, — говорит он, закрывая машину. Я стараюсь, как могу, спрятаться за воротником своего пальто, ветер здесь словно в Арктике.

— Ты нереально самоуверен, ты знаешь об этом?

Он пожимает плечами, затем берет мою руку в перчатке в свою.

— Помнишь план?

— План А: ты скажешь, что потерял свой паспорт, и надеешься, что парень за стойкой проявит милосердие. План Б: мы украдкой атакуем заднюю лестницу, когда он не будет смотреть.

— Верно, — говорит он, улыбаясь так, будто наслаждается этим. — И затем мы проходим по залам в поисках твоих сестер.

Как правило, слово «сестры» заставляет меня съежиться: это горькое напоминание о моей жизни в качестве одной трети. Но не сегодня. Сегодня это вполне реально.

Как оказалось, мы не нуждались в планах А и Б.

— Я даже не заметил, когда ты ушла, — говорит парень с ресепшена, когда мы приближаемся. Я оглядываюсь и смотрю назад, думая, что он разговаривает с кем-то ещё, но там никого нет. Он смотрит на меня.

О!

— Да, — говорю я, определяя по его бейджику, что его зовут Джаррод. Я тепло улыбаюсь. — Мы вышли, чтобы выпить горячего шоколада…

— Но там закрыто, — обрывает Шон, видя, что Джаррод смотрит с подозрением.

— Точно, — поддакиваю я, одновременно задаваясь вопросом, должна ли сказать, что забыла ключ в комнате, надеясь, что её номер напечатан на брелке запасного ключа. Но Шон тянет меня за руку, прежде чем я успеваю что-либо сказать.

— Давай поднимемся, — предлагает он и бросает на меня взгляд, говорящий «Уходим!» Я делаю шаг в направлении лифта.

— Подождите, — говорит Джаррод из-за стола. Я леденею; сердце выскакивает из груди. Когда я поворачиваюсь, я пытаюсь не выглядеть сломленной.

— Да?

— Горячий шоколад есть в комнате отдыха на четвертом этаже. Просто спуститесь в холл из своей комнаты.

— Спасибо! — говорю я, чувствуя, будто только что выиграла машину в игровом шоу или что-то вроде того. Этот парень думает, что я Бетси или Элла; он только что сказал мне, что они на четвертом этаже.

— Кружки в ящике над микроволновой печью, — кричит он, когда двери лифта закрываются. Слишком переполненная страхом и волнением, я не отвечаю.

Двери лифта открываются напротив кирпичной стены. Я выхожу и смотрю направо и налево, но не нахожу ничего, кроме пустого коридора. Это — простое общежитие, это — середина дня, но мурашки в любом случае бегают по моей коже. Пахнет духами и несвежим попкорном, с оттенком старины. Деревянный пол под синим ковром скрипит, когда я шагаю вправо. Я прохожу около десяти футов и всматриваюсь за угол в бесконечные ряды комнат. Всех их украшают доски на внешней стороне двери.

— Давай начнем с этой стороны, — шепчу я Шону; он кивает и идет вперед.

Мы подкрадываемся к первой двери. На доске небрежным курсивом написано «Добро пожаловать в дом к Энни и Джейми». Я читаю, мотаю головой и двигаюсь дальше. Следующая табличка гласит «ДИНА И КЕЙТЛИН». На следующей можно прочитать, что комната принадлежит Менди. Должно быть, они живет одна.

Шон и я таким же образом добираемся до конца коридора. Мы поворачиваем за угол и находим комнату отдыха, которую упомянул Джаррод. Она соединена с двумя комнатками, в каждой из которых находится диван, два стула и телевизор, который выглядит старше моей мамы.

— Не хочешь горячего шоколада? — шепчет Шон, явно пытаясь поднять мне настроение. Я только закатываю глаза и начинаю двигаться в сторону комнат на другой стороне.

В это же время я слышу приближающийся лифт. Я замираю, слушая, как жительница топает в сторону той части, которую мы ещё не проверили, использует ключ и затем позволяет двери захлопнуться за ней. По крайней мере, я думаю, что это она: на всех табличках, что мы видели, были только женские имена. Насколько я могу судить, мы на этаже для девушек.

Когда я уверена, что человек ушел, я начинаю двигаться в ту же сторону, Шон следует за мной на этот раз, читая одну белую доску за другой. На некоторых написаны сообщения жителей, номера телефонов и вдохновляющие цитаты, но меня волнуют только имена, написанные сверху.

Рьянн и Серена

Территория Терезы

Уитни & Кортни

И затем это: пустая белая доска. Когда я вижу её, я делаю шаг назад, как будто она собирается меня укусить. Такое ощущение, что моё сердце сейчас взорвется: я знаю — они внутри. Но одни они или нет — вот, что меня волнует.

Я слышу тихую музыку, но, кажется, она идет не оттуда. Должно быть, из чьей-то другой комнаты.

— Ты собираешься постучать? — шепчет Шон мне на ухо. Я вижу движение под дверью: ничего такого, просто одинокая тень просачивается в пространстве между ковром и дверью. Но это лишь на мгновение, она сразу исчезает.

— Что, если с ними кто-нибудь есть?

Шон достает свой телефон и набирает 911.

— Я нажму на кнопку вызова, если что-нибудь случится. Хочешь, чтобы я постучался?

— Нет, я сама это сделаю.

Я делаю три шага в направлении двери, затем глубоко вдыхаю и пытаюсь успокоить нервы. Это не помогает. Я могу чувствовать напряжение в каждом мускуле своего тела, когда поднимаю руку и дважды стучу дверь. Это звучит слишком громко в безмолвном коридоре. Моё сердце делает скачок, когда я слышу, что кто-то открывает дверь с той стороны.

И внезапно все налаживается.

— Бетси! — говорю я, и кидаюсь к ней, обнимая так сильно, что из неё вырывается странный булькающий звук. Она обнимает меня в ответ, и из-за её плеча я вижу, что Элла встает с кровати. Она присоединяется к объятию. Когда мы отходим друг от друга, я замечаю что на них теплые куртки, как будто они вот-вот собирались уйти.

Элла обходит меня и высовывает голову в коридор. Она смотрит налево, затем направо, затем возвращается обратно.

— Иди уже сюда, — говорит она Шону, размахивая руками. Она закрывает дверь, но не плотно.

— Ты видела маму по пути сюда? — шепотом спрашивает она.

— Нет, — говорю я, качая головой.

— А другую женщину? Блондинку?

— Нет. Никаких взрослых. Единственный, кого мы видели, был парень с ресепшена. Давайте выбираться отсюда, пока мы не встретили кого-нибудь из них.

Я хочу задать так много вопросов, в основном о роли мамы во всём этом, но я понимаю, что сейчас не время.

— Хорошо, идем, — говорит она, беря свой рюкзак и вешая его на плечо. Бетси делает то же самое.

Мы вчетвером пробираемся к лифту, но вместо него используем лестницу. Внизу мы видим парня с ресепшена, оживленно разговаривающего по телефону.

— Он не должен видеть, что мы уходим, — говорит Бетси. — Не нравится мне этот парень.

— У меня есть идея, — говорит Шон. Он взволнованно смотрит на меня. — Ждите здесь — я вернусь.

Он поворачивается и начинает подниматься по ступенькам. Я слышу, как открылась и закрылась металлическая дверь. Только потому, что я пристально смотрю в сторону лобби, я замечаю, что дверь одного из лифтов закрылась: его вызвали на третий этаж. Внезапно раздается сигнал тревоги.

Лифт застрял. В тоже время как я слышу, что Шон возвращается, Джаррод встает и направляется к лифту. Он смотрит на цифры, отображающиеся сверху, и видит, что лифт застрял на третьем этаже. Он бросает взгляд на лестницу, вероятно обдумывая свой выбор. Мы быстро нагибаемся у маленького окошка. Подождав несколько секунд, Бетси выглядывает.

— Что он делает? — спрашивает Шон.

— Ждет другой лифт, — сообщает Бет. — Ты гений, Шон!

— Мне иногда везет.

Когда Джаррод благополучно оказывается в работающем лифте, мы вчетвером выскальзываем из лестничной клетки, проносимся по лобби и врываемся в ветреный колорадский день. Я покидаю Брамсфордский университет вместе с Эллой и Бетси. Это первый раз за 24 часа, когда я могу свободно вздохнуть.

— Расскажите мне, что произошло? — говорю я сразу же, как мы покидаем территорию кампуса. Бетси открывает рот, чтобы ответить, но Шон поворачивает в противоположном направлении от шоссе. — Куда мы? — спрашиваю я его.

— Я собираюсь попытаться снять номер в отеле. Я устал, и мы должны решить, куда мы направляемся. Звучит как здравая мысль.

— Ты не можешь снять номер, тебе нет восемнадцати, — говорит Элла.

— Я делал это раньше, в поездках с друзьями. Восемнадцать — это не закон, это политика. Время от времени они сдают в аренду номер, если при тебе есть действующая кредитная карточка.

— И это прокатывает? — спрашивает Элла.

— Ага.

Мы оставляем разговор на то время, пока не окажемся в отеле. К счастью, Шон был прав: он получил комнату. Мы паркуемся поблизости от черного выхода, и в ту же секунду, как я вижу двуспальную кровать, я понимаю, что тоже устала. Но я не могу сейчас уснуть.

— Я думаю, что приму душ, — говорит Шон, указывая в сторону двери. — Ничего?

Я уверена, что ему любопытно узнать, что случилось, но я люблю его за то, что он уважает нашу необходимость поговорить о семейных делах наедине. В любом случае, я проинформирую его обо всём, но позже.

— Я не против, — отвечаю я. Элла пожимает плечами, а Бетси тепло улыбается. Шон берет свою сумку и закрывает дверь; вскоре мы слышим плеск воды. Я безумно рада, что взяла Шона в эту поездку, но когда я остаюсь наедине с Бетси и Эллой, я чувствую облегчение. Возможно, это потому, что я больше не должна носить маску храбрости на лице.

Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на кровать у окна. Элла сидит на этой же кровати, опираясь спиной на изголовье и вытянув ноги. Бетси присоединяется к нам, скрестив ноги крендельком. Я обнимаю свои колени и смотрю на Бетси с Эллой.

— Итак? — спрашиваю я, когда мы разместились. — Какого черта происходит?

Элла единственная, кто говорит; обычно шумная Бетси спокойно сидит.

— Через некоторое время после твоего ухода раздался стук во входную дверь, — начинает Элла. — Я открыла её, там была эта женщина. — Она останавливается, выглядя виноватой. — Я видела её раньше, я разговаривала с ней раньше… однажды в книжном магазине. Так что когда она попросила войти на минутку, я впустила её. Она сказала, что хочет рассказать мне что-то важное. — Элла качает головой. — Кто делает это… кто просто разрешает незнакомцу зайти в дом?