Кэт Патрик - Оригиналы

До этого момента я думала, что я тройняшка.

После все полетело к чертям. Теперь я снова хочу думать, что являюсь полноценным человеком, а не жалкой копией.

На следующий день, когда я пришла, большинство студентов наполовину закончили свой обед, поэтому мне пришлось трижды объехать парковку, чтобы найти место. Дэвид, страстное увлечение Эллы (она зовёт его Дейв), паркуется тремя местами ниже. Он выходит из серебристого Лексуса, который, я надеюсь, принадлежит одному из его родителей, и идет к зданию, неся пакет с фаст-фудом, который выглядит так, будто скоро взорвется.

— Голодный? — спрашиваю я, указывая на мешок.

Он громко смеётся.

— Ха-ха, — произносит он, но на самом деле мне не кажется, что ему весело. — Это не всё мне. Я должен покупать еду для команды клуба дебатов.

Ну конечно, он в команде клуба дебатов.

— Прикольно, — говорю я, притворяясь ради Эллы заботливой.

Я смотрю на Дэвида в отражении на внешней стороне здания, когда мы подходим, удивляясь, что Элла в нём нашла. Я имею в виду, ну хорошо, он довольно симпатичный парень, в пуританском смысле слова. Его русые волосы зачесаны назад. Его глаза обычного голубого цвета, что некоторые люди могли найти привлекательным. Плечи широки. Он спортсмен. Но, так или иначе, я не вижу его таким, каким его видит Элла. Дэвид тот парень, который будет играть в профессиональный футбол, а затем владеть автомобильным салоном, или станет мэром, или ещё что-нибудь. Это не для меня. Я предпочитаю более…

— Шон! — кричу я, когда он внезапно появляется в дверях, с тремя парнями позади него. Он улыбается, а я пытаюсь не выглядеть как поклонница, краснея и выкрикивая его имя.

— Как жизнь, Элизабет? — Его тон небрежен, но я могу услышать, что он тоже рад меня видеть. Он резко останавливается, так, что один из его друзей чуть не налетает на него.

— Пижон, — говорит друг.

— Нечего идти впритык, — парирует Шон, смеясь, хотя его взгляд прикован ко мне. Но тут Шон замечает Дэвида. И его супер-большой пакет с обедом. И мой костюм в стиле Лиззи, который Элла и Бет выбрали для меня ночью. И, наконец, отсутствие у меня пакета с едой.

Лицо Шона потемнело и я практически могла прочитать его мысли: он думает, что сразу после того, как я сказала «Нет» ему, я побежала на обед с…

Дэвидом.

Проклятым.

Чанслером.

В знак протеста я отступаю от Дэвида на фут. На самом деле это было больше похоже на прыжок. Оба парня посмотрели на меня в замешательстве. Глаза Шона немного сузились.

— Полагаю, я увижу тебя позже, — говорит он мне, после чего он и его друзья уходят.

— Что это с ним? — спрашивает Дэвид, проходя вперед и открывая передо мной дверь, как делал это Шон в день нашей первой встречи, но теперь этот жест кажется слишком очевидным.

— Не знаю, — отвечаю я, входя внутрь. — Спасибо.

Как только мы входим, Дэвид смотрит так, как будто собирается сказать что-то ещё, но я опережаю его.

— Что ж, хорошего обеда.

И уношусь прочь. Хочется вернуть время назад и объяснить всё Шону, но я не могу, что я скажу? «Не беспокойся, Шон, Дэвид не нравится мне, как мне, он нравится другой мне»?

Отлично, Лиззи, просто блестящая идея.

Мне больно от этого, мне приходится притворяться, что у меня мигрень, чтобы не танцевать и смотреть на девушек с боковой линии. Когда Элла вела непринужденную беседу вчера вечером с Дэйвом, я убедила её выпрямить сегодня её волнистые волосы утюжком. Это бесполезно, но я всё же не хочу пачкать волосы, особенно когда Шон кажется таким раздраженным. Мне понадобится все оружие, какое я могу поучить. Так что я не участвую в танце, но на всём его протяжении постукиваю ботинками в такт и представляю в голове движения.

Когда звенит звонок, я подпрыгиваю и покидаю класс; меньше чем через пять минут я одна из четырёх студентов, уже сидящих в творческом классе. Я достаю тетрадь по испанскому и начинаю делать мою домашнюю работу, чтобы отвлечься от ожидания Шона. Второй перевод, и вот он здесь.

— Привет, — говорит он, проскальзывая на своё место. Он смотрит вперед, вместо того чтобы повернуться и поучаствовать в беседе перед началом занятия. В тот момент как я собиралась похлопать его по плечу, Наташа, блондинка с короткими волосами и большими буферами, заговаривает с ним через проход.

— Привет, Шон, — говорит она таким сладким голосом, что мне хочется что-нибудь кинуть в неё.

— Привет, Наташа, — говорит он. — Как ты?

— Я отлично, а ты?

— Я в порядке, — отвечает Шон. Есть что-то колкое в его словах; Наташа слышит это, поскольку, когда её друг начал рассказывать о каком-то серфере, она отворачивается от Шона.

Я наклоняюсь вперед к его правому плечу и тихо говорю:

— Всё в порядке?

Шон медленно поворачивает голову вправо и натянуто смеется, выдыхая через нос. Я хочу пнуть его стул, чтобы заставить повернуться и посмотреть на меня. Я останавливаюсь, чтобы проверить, что мистер Эймс всё ещё топчется в коридоре, затем наклоняюсь вперед и пробую снова.

— Шон, — говорю я немного более настойчиво. В конце концов, возможно, потому, что начинает понимать, что я не остановлюсь, если он не сделает это, он поворачивается на своём стуле. Его светло-коричневые глаза холодны.

— Обед прошел хорошо? — спрашивает он, удерживая мой взгляд. Странно, тепло распространяется по животу от ревности Шона. Это подтверждает, что я ему тоже нравлюсь.

— Да… у себя дома, — отвечаю я, улыбаясь. — Дейв и я просто пришли в одно время; вся его еда была для команды клуба дебатов.

Глаза Шона останавливаются на моих так, что я могу увидеть, что он успокоился. Уголки его губ немного приподнимаются, правда перед этим мистер Эймс заходит в класс.

— О, — произносит он смущенно, прежде чем повернуться лицом вперед. Я сдерживаю улыбку.

— Как вы все сегодня? — спрашивает мистер Эймс, занимая своё место на подиуме. Несколько человек бормочут ответы слабым голосом, он поворачивается, чтобы писать на белой доске.

— У меня действительно были другие планы, — шепчу я плечу Шона. — Но я хотела пойти на обед с тобой.

— Я тоже, — шепчет Шон прежде, чем повернуться и захватить меня взглядом своих глаз.

* * *

— У нас закончилась содовая, — говорю я Элле, смотря в холодильник. Она закончила осматривать домашнюю кладовую для послеобеденного перекуса, вытащив оттуда крендельки с солью, батончики гранолы и другую Пиратскую Добычу. Бетси пришла переодетая в пижаму, волосы зачесаны назад. Она всегда быстро переодевается после работы.

— Не может быть, — говорит Бетси, проходя мимо и задерживаясь у холодильника, от которого я только что отошла, приставая ко мне как комар, заглядывая в лицо.

— Я только сказала, что тут ничего нет.

Бет закрывает дверцу холодильника и снова устремляет свой взгляд на меня.

— Время от времени ты теряешь вещи.

— Идите за чем-нибудь! — жалуется Элла любому, кто будет её слушать. — Это не выход, я не могу лечь спать не закончив мою бумагу без колы.

— Вы идите за чем-нибудь, — говорит Бет. — Я только пришла домой.

Они смотрят на меня. Я смотрю на себя. Я в джинсах и футболке. Я хмурюсь.

— Но ты ещё одета, — парирует Элла протест, который ещё не успел слететь с моих губ. — Просто сходи в магазин быстрого обслуживания. Это займет около пяти секунд.

— Возьми ещё мороженое, — прибавляет Бет с улыбкой, потому что знает, что я уступлю.

— Отлично, — вздыхаю я и выхожу из комнаты. Я тянусь за пальто и беру ключи, затем проверяю кошелек. — Здесь нет денег, — кричу я с лестничной площадки.

— Извини, — кричит Бет в ответ. — Я купила обед. Сходи к банкомату.

Желая посидеть в Фейсбуке вместо того, чтобы тратить время на езду по Сан-Диего в поисках диетической колы и мороженого, я предпочитаю кражу. Я топаю в мамин офис на первом этаже, там открываю ящик письменного стола, где она хранит небольшую сумму денег для непредвиденных случаев в миленькой маленькой коробочке. Там же лежит пачка паролей, написанных на желтых стикерах и связанных веревочкой. Очень безопасно, мам. Я беру 40 долларов, закрываю крышку и ящик, затем, по непонятным причинам, я заглядываю в другие.

Внутри ничего нет, но я тщательно поправляю канцелярские принадлежности, медицинские карты на каждую из нас и кучу банковских заявлений из Вайоминга. Я знаю, что это и почему они именно из Вайоминга, но что-то заставляет меня протянуть руку и взять верхний из них. Любопытство. Но именно в этот момент Элла пугает меня своим криком из кухни.

— Поторопись! Мне нужно горючее!

Я громко вздыхаю, затем возвращаю заявление на место и захлопываю открытые ящики стола. Я поворачиваю выключатель, выхожу из офиса мамы, оставляя его таким, как нашла, минус две двадцатидолларовые купюры.

Громкие голоса на кухне будят меня раньше, чем в обычное субботнее утро. Я встаю и покидаю комнату в поисках объяснений; Элла стоит в холле, волосы взлохмачены, выражение лица даже безумнее, чем мое.

— Что происходит? — спрашивает она. Я слышу, как мама и Бетси ведут горячую дискуссию. Мама говорит что-то о свиданиях, и я прихожу в движение, хватая Эллу и толкая её по коридору к лестнице.

— … выглядит плохо. Это выставляет нас неудачницами, — говорит Бет, когда мы входим на кухню. Она стоит в отдалении от кухонной мебели в полосатых с отворотами штанах и выцветшей футболке, руки сложены в защитном жесте на груди.

— Я уверена, что это преувеличение, — говорит мама, хмуря брови на своём месте за столом в углу за завтраком. Она бросает взгляд на меня и Эллу. — Доброе утро, — вяло приветствует она нас.

— Доброе, — отвечаем мы в унисон. Элла случайно загородила проход, но я подтолкнула её. Мы принимаемся за завтрак. Элла берет две кружки из кабинета и наливает кофе из кофейника, затем кладет три кусочка сахара в каждую кружку на автопилоте. Она передаёт мне мою; я делаю маленький глоток, прежде чем съесть тост.

— Давай перенесём дискуссию на другое время, — говорит мама Бетси. Бетси фыркает.

— Нет, — отвечает она. — Давай обсудим это сейчас. Нам уже семнадцать! Нам должны быть разрешены свидания!

— Вам шестнадцать, — говорит мама.

— Шестнадцать с половиной, — отвечает Бет. — Если быть точной, шестнадцать и три четверти.

— Ты спрашиваешь, можем ли мы ходить на свидания? — спрашивает Элла с волнением, поняв это только сейчас.

— Да, но мама, очевидно, думает, что нам до сих пор больше нравится мультик «Мой Маленький Пони», чем парни или что-либо ещё, — говорит Бет.

— Бетси, я получила достаточное представление о твоей позиции, — отвечает мама. — Ты прекрасно знаешь, что свидания — это риск… для всех нас.

— Нет, если мы будем осторожны, — говорю я невозмутимо, зная и пытаясь бессловесно напомнить Бетси, что спокойствие — это лучший подход к маме. Я прислоняюсь к кухонному столу в обезоруживающей позе. — Если мы будем осторожны, гуляя с парнями, это будет все равно что посещать вечерний класс.

— Я думаю, что вы слишком молоды, — снова говорит мама, но её голос определенно стал мягче. Я чувствую, как её стена ослабевает. Элла тоже облокачивается на кухонный стол, и Бет подсаживается за стол к маме, поджав правую ногу под себя. Они понимают.

— Мы достаточно взрослые, чтобы обслуживать столы, — осторожно говорю я.

— Чтобы водить, — добавляет Элла неторопливо.

— И чтобы летать на самолете, по крайней мере, как студенческая листовка, — шутит Бет. Мы все смотрим на неё, она растерялась. — Что? — говорит она, смеясь. — Это выглядит забавно.

— Я думаю, что мы пытаемся объяснить, что мы уже выросли, мам, — говорю я, глядя прямо в её карие глаза, которые, я всегда чувствовала, были унаследованы, несмотря на существующую, сделанную из кого-то ещё ДНК. — Мы больше не маленькие девочки.

Мои слова висят в воздухе до того момента, как мама вдыхает их в себя. Она встает и движется с несколькими тарелками к раковине, не разговаривая, пока делает это. Напряжение в комнате растет, но я делаю лучшее, что могу, — остаюсь невозмутимой, я знаю, это поможет Бетси также остаться спокойной.

Наконец мама говорит:

— Есть несколько условий, которые не обсуждаются, — говорит она медленно. Я не хочу, чтобы она вернулась к «нет», но Элла бросается к ней и обнимает за плечи. Мама на мгновение обнимает её в ответ, затем аккуратно высвобождается из её объятий. — Я ещё не согласилась, — продолжает она.

— Дай ей сказать, — говорю я Элле; она кивает.

— Какие условия? — спрашивает Бетси, склоняясь ниже стула и беря замороженную вафлю с сервировочного блюда.