Она помолчала.

– Эта цепь как лед. До того холодная, что мне руку обожгло. – Брэнна посмотрела на свою ладонь. – И когда она была у меня в руке, эта цепочка, я ощущала исходящую от него черную силу, его голод, а главное – его страх.

Коннор схватил ее руку и стал изучать шрамы.

– Я уже все сделала, – успокоила она его. – От звеньев оставались царапины.

– А говоришь, не стала бы собой рисковать!

– Я и не рисковала. Коннор, он не мог меня тронуть! А если бы в тот момент, как я ухватилась за цепь, он проявил достаточное проворство и схватил бы меня, то преимущество все равно оказалось бы на моей стороне.

– Уверена в этом, да? – Фин поднялся, обошел стол и протянул руку. – Дай посмотреть! Если какая-то крупица его осталась, я это увижу.

Брэнна, ни слова ни говоря, дала ему руку и сидела смирно, хотя кожей, каждой жилкой ощущала прилив тепла.

– А если бы он выхватил у тебя нож? – спросил Бойл. – И обратил бы его против тебя? Порезал бы тебе руку, когда ты схватилась за цепь?

– Выхватил у меня нож? – Брэнна взяла в руку столовый нож. И превратила его в белую розу. – Он сам дал мне шанс. Я этим шансом воспользовалась, а ответного не дала. – Она посмотрела на Фина: – По-моему, никакого яда не было.

– Похоже, нет. – Фин отпустил ее руку и вернулся на свое место. – Чисто.

– Он нас боится. Сегодня я это узнала. То, что мы уже сделали, вред, который причинили, внушает ему страх. Он насосался кое-какой энергии из моих эмоций, этого я не отрицаю, но за это поплатился кровью. И унес ноги.

– Он вернется. – Взгляд Фина на нее был тревожным и пристальным. – И страх заставит его нанести удар посильнее – по самому источнику этого страха.

– Он будет возвращаться и возвращаться, пока мы его не прикончим. Он, конечно, может ударить сильнее, но чем больше он боится, тем слабее делается.

7

Он собрался на ястребиную охоту. Оседлает Бару, свистнет своего Мерлина – и вперед. Целое утро в его распоряжении. Такое решение Фин принял за утренним кофе, когда восход еще только окрасил восточную половину неба.

Сонное зелье у них уже есть, и, хотя работы еще хватало, сейчас ему, видит бог, необходимо побыть одному, отдельно от Брэнны. Одно утро ничего не изменит.

– И оно наше, как ты считаешь? – для поддержки спросил он Багса, распластавшегося на полу у его ног и упоенно грызущего «косточку» из сыромятной кожи, которую Фин купил ему на базаре в минуту слабости. – Можешь тоже пойти, будет полный комплект. Конь, собака и ястреб. Мне позарез нужна такая прогулка – быстрая и далекая.

А если на него выползет Кэвон – что ж, он ведь не специально на поиски отправляется! Ни в коем случае.

Раздался стук в дверь, Фин обернулся. Он ожидал увидеть через стекло кого-то из конюхов, обычно это они к нему ходят с заднего хода. Но нет, это оказалась Айона.

– Ранняя пташка!

– Да уж, ни свет ни заря. – Улыбка на ее лице сияла ярче рождественской ели. – Еду в аэропорт бабулю встречать.

– Ах, ну да, я и забыл, она же сегодня прилетает. Кажется, до Нового года пробудет?

– Йоль, Рождество, Новый год… До второго января. Жаль, что не дольше.

– Вот тебе радость-то. Ну и нам, конечно. А весной, на свадьбу-то, опять приедет?

– А ты как думаешь? Я ее уговаривала не уезжать, а пробыть тут все это время, но куда там. Хотя, наверное, так-то оно и лучше. С учетом всего…

– От греха подальше.

– Вот-вот. Остановиться у Брэнны тоже наотрез отказалась. Вот, повезу ее к какой-то ее приятельнице, Маргарет Мини зовут. Незнаком?

– Маргарет Мини? Да это же моя первая учительница, учила меня писать и считать. И до сих пор, как встретит на улице, непременно напомнит, чтоб не сутулился. Миссис Мини – учитель от бога. Кофе?

– Спасибо, уже. А, тут и Багс! Привет, животинка!

Она присела на корточки потрепать «животинку» по холке под немного смущенные оправдания Фина:

– Да вот… забегает…

– Как здорово! В компании веселей. А меня писать и считать учила не миссис Мини. – Она подняла на него глаза. – И я в отличие от всех вас росла совсем в другом месте. И прошлое у меня другое.

– Это не отменяет факта, что теперь мы все вместе.

– Да. И я не перестаю этому поражаться. Для меня это какое-то чудо – эта наша семья. Ты, Фин, мне тоже родной, но у меня нет общего прошлого с тобой или с Брэнной, как у других, поэтому, думаю, мне позволительно сказать то, что другие не могут. Или скажут, но по-другому. Он использовал тебя – то, что было между вами, – чтобы добраться до нее. И это тебя уязвляет, причиняет тебе не меньшую боль, чем ей. Вот.

Она выпрямилась.

– Тебе было бы проще умыть руки, предоставить все нам троим. Но ты так не сделал. И не сделаешь. Отчасти потому, что у тебя самого есть потребность исправить несправедливость – несправедливость, совершенную по отношению к тебе. Отчасти – ради семьи, ради твоих друзей, ради твоей команды. Но главное – и это перевешивает все остальное – ради Брэнны.

Фин оперся на стойку, сунул руки в карманы.

– А не много ль причин?..

– Но они все в тебе! Я не росла с вами, не видела, как вы с Брэнной влюбились друг в друга, каково вам было расстаться… Но я вижу, какие вы теперь – и ты, и она. И с моей точки зрения, она делает ошибку, что запрещает себе любить тебя, лишая себя радости жизни. Пускай на то куча резонов, но все равно это неправильно. И ты, Фин, тоже не прав. Ты не прав в том, что убежден – не спорь! – что она это делает, чтобы тебя наказать. Будь это так, Кэвон не стал бы превращаться в тебя, чтобы сделать ей побольнее. Ну все, мне пора.

– Спасибо тебе. – Фин обнял ее, взял за подбородок, поцеловал. – Все ты правильно говоришь. А если б еще и готовить умела… Клянусь, превратил бы Бойла в осла, а тебя забрал бы себе.

– Ловлю на слове! – раскатилась веселым смехом Айона. – И буду держать тебя про запас. Скоро Рождество, отметим его по-семейному. Я знаю, ты – да и Брэнна – с большей охотой отправились бы в свое сновидение прямо сейчас. Но Коннор вчера правильно сказал. Семейный праздник мы должны провести по-семейному, честь по чести устроим веселье, со всеми гирляндами, светом и музыкой. А он пускай обзавидуется.

– Вчера мы оказались в меньшинстве, но я твою позицию понимаю.

– Хорошо. – Она взялась было за ручку двери, но обернулась.

– Тебе надо закатить вечеринку, вот что! У тебя такой дом – так и просит гостей! Ммм? Допустим, на Новый год.

– Вечеринку? – Неожиданное предложение поставило Фина в тупик. – На Новый год? Здесь?

– Ну да. Здесь. А что? Не понимаю, как это мне раньше в голову не пришло. Надо прогнать прошлое, впустить в дом новую жизнь… Да, точно: это должна быть новогодняя ночь. Пошлю-ка я Бойлу эсэмэсочку. А тебе мы поможем это все провернуть.

– Я…

– Все, меня нет, побежала.

Айона юркнула за порог и захлопнула за собой дверь, предоставив ему недоуменно хмурить брови.

– Черт возьми, Багс, похоже, нам с тобой скоро гостей принимать.

Фин решил поразмыслить над предложением после. Над предложением и всем, что оно за собой повлечет. Все-таки прогуляться верхом ему сейчас необходимо. Он выберется наконец из четырех стен, позволит жеребцу самому выбирать дорогу, пустит Мерлина парить в небе и искать добычу. И немного порадует малыша Багса своим вниманием.

А на обратном пути заскочит на конюшню, потом наведается в соколиный питомник и какое-то время проведет тут и там. Если после всего еще останется время, можно будет заехать к Брэнне и предложить помощь в мастерской. Хотя Фин подозревал, что, подобно ему, Брэнна предпочтет провести весь сегодняшний день врозь.

На конюшне, седлая своего вороного, он перебросился парой фраз с Шоном: лошади, женщины, футбол, снова лошади – последние с перевесом лидировали.

Выведя Бару из денника, он задержался.

– Я, может статься, на Новый год скликаю гостей…

Шон поморгал, сдвинул кепку на затылок.

– Здесь, в большом доме?

– Ну, это-то наверняка, где же еще?

– Ага. Гости в большом доме – то есть официальный прием? С дресс-кодом?

– Да пошел ты… «с дресс-кодом»… Еще не хватало – официальный… – Хм. Этот аспект Фин не рассматривал. Надо уточнить у Айоны, чтобы не промахнуться. А то еще пролетишь мимо цели… – Навоз с сапог счистишь – и будя, про смокинг можешь забыть, – уверенно обнадежил он тем не менее Шона.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Шон. – И музыка? Будет?

Фин вздохнул.

– Ну, как без музыки? А еще, упреждая твой следующий вопрос, – будет и еда и питье. Часиков в девять если собраться – то в самый раз. – Он свистом поднял Багса с земли и вскочил в седло.

– Прием в большом доме… – пробормотал вслед ему Шон, а Фин с ходу пустил Бару в галоп.

Обернувшись, Фин увидел, что его старинный приятель и работник стоит, почесывая в затылке, и рассматривает его дом так, будто видит его в первый раз.

Что лишний раз доказывает – давно пора в этом доме гостей принимать, заключил для себя Фин.

Они летели вперед, Багс дрожал от возбуждения, от коня, получившего в кои-то веки возможность не сдерживать шаг, распространялись флюиды удовольствия, а высоко в небе описывал круги ястреб, издавая пронзительный клич.

«И это тоже давно пора было сделать», – понял вдруг Фин.

Хотя в глубине души ему хотелось побыть в лесу, подышать его запахами, послушать пение ветвей на ветру, он все же направил коня на открытое место. Повернув в поле, плавно поднимающееся по склону холма, он пустил лошадь галопом по траве, а ястреб все это время продолжал парить в синеве.

Фин остановил скакуна и натянул на руку рукавицу. Вдвоем с Мерлином это было бы излишне, но на случай, если рядом кто-то бродит, – не помешает. Он поднял руку. И мыслями тоже устремился вверх. Заслышав безмолвный призыв, хищник нырнул, рассмешил Фина картинным пируэтом, после чего, с достоинством пернатого божества, опустился на рукавицу.

Пес с трепетом наблюдал за обоими.

– Видишь, как мы друг к другу привязались. Такие дела… Так что теперь, считай, вы тоже братья. Ну что, поохотишься? – шепнул он птице.

В ответ ястреб взмыл в небо и закружил над полем, криком оглашая окрестности.

– А мы с тобой чуток прогуляемся. – Фин спешился и спустил Багса на землю.

Пес тут же стал кататься по траве с заливистым лаем.

– Совсем молодой еще, – извинительным тоном пояснил Фин для Бара, который смерил песика сочувственным лошадиным взглядом.

Вот чего мне недоставало, пока я дома, подумал Фин, ведя коня под уздцы. Открытого пространства, свежего воздуха. Иное дело – в поездках. И пускай день выдался студеный, зато какой ясный и солнечный!

Ястреб спикировал и схватил добычу.

Фин прислонился к коню, оглядывая зеленые просторы, за которыми над крышами далеких домов вились тонкие коричневые дымки.

Вот чего больше всего недостает, когда уезжаешь подальше от дома, подумал он. Того края, где ты родился, края, которому принадлежишь телом, душой и сердцем. Недостает его зеленых лугов, волнистых холмов, серых камней и темно-бурой земли, вспаханной под посевы.

Конечно, он уедет отсюда – вынужден будет уехать, когда все закончится. Но он всегда будет сюда возвращаться, его всегда будет тянуть в Ирландию, тянуть к Брэнне, тянуть… Айона как раз об этом и говорила. Тянуть к семье.

– Ты здесь никому не нужен.

Фин продолжал стоять как стоял. Кэвона он услышал уже давно. А может быть, даже хотел, чтобы тот явился.

– Ты мой. Они это знают. И ты это знаешь. Чувствуешь.

Клеймо на его плече запульсировало.

– С тех пор как на мне этот знак, ты не раз пытался меня заманить. Завлечь на свою сторону. Прибереги свои лживые обещания для кого-то еще, Кэвон! Мне они опостылели, и сейчас я намерен наслаждаться свежим воздухом и простором.

– Ты приходишь сюда. – Кэвон шел через поле по тонкой пелене тумана, его черные одежды колыхались, красный камень на шее светился. – Уходишь подальше от них. Приходишь ко мне.

– Не к тебе. Ни теперь, ни когда-либо еще я к тебе не приду!

– Сын мой…

– Никакой я тебе не сын! – Сдерживаемый дотоле гнев вышел наружу. – Ни сейчас и никогда!

– Но это же правда. – С улыбкой Кэвон спустил плащ с плеча и продемонстрировал такой же знак. – Ты кровь от крови моей.

– Скольких женщин ты насильно склонил к близости, прежде чем зачал сына?

– Для этого понадобилась лишь одна – та, которой это было предназначено судьбой. Я подарил ей наслаждение, а получил куда больше. Брэнну я отдам тебе, если ты этого хочешь. Она снова ляжет с тобой и станет делать это так часто, как ты захочешь. Только приди ко мне, встань со мною в ряд – и она будет твоей.

– Она не твоя, чтобы ею распоряжаться.

– Но будет моей.

– Не будет, пока я жив. – Фин простер вперед руку, ладонью от себя, и сконцентрировал энергию. – Иди ко мне, Кэвон. Кровь от крови, говоришь? Иди же сюда!