Юлия Климова - Оружие массового восхищения

Запах сводил с ума. Густой, тягучий – он вылетал из окон и щелей стеклянного ларька, проскальзывал мимо двух круглых столиков и устремлялся не в сторону проезжей части, а, как назло, к жилым домам. Он бессовестно дразнил аппетит, тянул за руки, за ноги и настойчиво обещал продолжительное наслаждение.

– «Горячие блинчики», – прищурившись, прочитала Алиса и, тяжело вздохнув, перевела взгляд на подъезд высоченной башни. В животе заурчало, во рту увеличилось слюноотделение и появился сладковатый привкус надежды. – Ну, где же ты…

Вот уже второй час Алиса Бестужева дежурила в зарослях акации и сирени. Терпение подходило к концу, а восходящая звезда эстрады Мэри Лив не появлялась. Два дня назад за триста рублей у болтливой вахтерши удалось узнать, что именно сегодня «нахальная солистка» отправится на гастроли по «городам и селам» и приблизительно в девять утра покинет свою квартиру, дабы с чемоданами в окружении телохранителей проследовать на вокзал. Девять часов давно остались позади, а успешной звезды (да не будет у нее аншлагов до глубокой старости!) все нет и нет.

– Неужели перед зеркалом крутится… зараза, – нахмурилась Алиса и, ища сочувствия и поддержки, с любовью посмотрела на фотоаппарат.

Цифровая зеркальная фотокамера полупрофессионального класса уже год являлась другом и помощником, побывав во многих переделках вместе со своей хозяйкой. Кому ж доверять свои волнения и думы, как не ей? Черная, матовая, красивая… Пять кадров в секунду – такая не подведет. И не тяжелая – шею не тянет, не слишком мешает при быстром беге…

– Мэри, только прошу тебя – никакой косметики… на фига тебе тушь и помада… не огорчай меня, певица ты наша… народная.

Как же пахнет блинами, как же пахнет! Алиса поджала губы и запретила себе поворачивать голову в сторону ларька. Воображение настойчиво изобретало всевозможные начинки и столовой ложкой накладывало их на нежное промасленное лакомство – еще немного, и ноги сами понесут ее прямиком к сытному завтраку. Нет! Нет! Нельзя покидать пост! Стоит расслабиться, отойти на минутку, как по закону подлости Мэри Лив прошмыгнет мимо, и тогда – прощай, заработок, и простите, напрасные часы ожидания.

– Вот она, – выдохнула Алиса и победно улыбнулась.

На крыльце подъезда появились четверо: два высоченных парня, сухонькая, чудно одетая женщина (в руке металлический чемоданчик… скорее всего визажист и мастер по прическам) и собственно сама звезда – ладная кукла по имени Мэри Лив (наверняка еще совсем недавно была какой-нибудь Машей Ивановой или Сидоровой).

– Ненакрашенная… – произнесла Алиса, и выражение ее лица стало довольным и хищным одновременно. Палец мгновенно оказался на маленькой гладкой кнопке. – Спасибо тебе, спасибо…

Вскинув фотоаппарат, Алиса мысленно пообещала себе слопать сразу три блинчика (чуть позже), задержала дыхание, замерла и…

– Эй! – раздался громкий и резкий голос одного из представителей охраны. Парень поднял руку и бросился в сторону акаций и сирени. – Я тебе поснимаю! Я тебе сейчас так поснимаю! Да я тебе, урод, голову откручу!

Упс… Кажется, ее застукали… Черт! А место, выбранное для засады, казалось таким надежным!

Две секунды хватило на то, чтобы внутренне собраться – Алиса отпустила фотоаппарат (он повис на мягком кожаном ремешке), запахнула черную ветровку, застегнула «молнию» до горла, натянула бейсболку на нос, развернулась и побежала изо всех сил к арке противоположного дома. Там, рядом с продуктовым магазином, находится крытый рынок – ряды с овощами, фруктами, соленьями, парным мясом, домашними сырами, сметаной… Есть отличный шанс смешаться с толпой и оторваться от преследователя, выскользнув на улицу через другие двери. А если не получится – ничего не поделаешь, – придется продолжить вынужденный кросс: петлять, оборачиваться и трястись.

– Стой! Все равно догоню! – неслось в спину. – Стой! Я тебе руки-ноги переломаю!

«Прошлый раз обещали зажарить живьем и съесть», – мелькнуло в голове Алисы, и она увидела долгожданный главный вход рынка.

Нет, не нужны ей блинчики, лучше купить черемшу, сало и мягкий черный хлеб… маринованный чеснок, топленое масло, спелые помидоры, кровяную колбасу, инжир, медовую курагу, поджаренный кешью, копченую курицу, сулугуни, тонкий лаваш…

Все это мелькало перед глазами Алисы, а в животе то булькал голод, то подпрыгивал страх.

Свернув к рядам с халатами, ночными рубашками и нижним бельем, она притормозила и юркнула за палатку с игрушками. Молниеносно сняла двустороннюю ветровку, вывернула ее на голубой цвет, надела, вновь застегнула, пряча фотоаппарат, и сняла бейсболку… На плечи и спину упала ярко-оранжевая копна вьющихся волос – мелкие и крупные кудри вперемешку.

– Попробуй теперь меня найди, – усмехнулась Алиса, спокойно покидая свое убежище. Она подошла к крайнему прилавку, с интересом посмотрела на махровые полосатые носки и спросила продавца: – А такие сколько стоят? – Подняла голову и увидела телохранителя Мэри Лив. Он стоял посередине рынка и разочарованно озирался по сторонам. Похоже, на этот раз повезло не ему…

– Пятьдесят рублей.

– Беру, – кивнула Алиса и, сунув руку в карман, подумала: «Надо же себя побаловать после неудачной фотоохоты… эх, и до чего же тяжела жизнь самого обыкновенного папарацци…»

3 августа – пятница

День сплошных неприятностей

Намазав на мягкий кусок белого хлеба вареную сгущенку, Алиса блаженно улыбнулась. Наконец-то она поест! И поест вкусно!

– Ну, давай же, давай, – подбодрила она чайник, и тот, закипев, издал приятный щелчок. – Молодец! Можешь, когда захочешь!

Удобно устроившись в кресле перед телевизором, Алиса поставила горячую чашку на низкий журнальный столик и с удовольствием откусила бутерброд. М-м-м… Невероятная вкуснота! Вареная сгущенка – это то, что мамуля отлично готовит. Положит в большую кастрюлю сразу пять банок, зальет водой, отправит на плиту, заведет таймер на два с половиной часа и – приятного аппетита! Вот он – вкус праздника, вкус счастья, вкус детства…

Алиса родилась солнечным июньским днем в семье Абсолютного Хаоса и Бесконечного Разгильдяйства. Мама – певица, папа – художник. У каждого своя творческая жизнь и минимум свободного времени.

– Отличная девчушка получилась, – одобрил врач и, подмигнув пищащему комочку, добавил: – Ну, мамаша, любуйся на свою красотулю.

Сначала Дана Бестужева поморщилась от слова «мамаша» – такие определения, по ее мнению, годились только растрепанным клушам или зацикленным на пеленках, пюрешках и горшках домохозяйкам, потом она поморщилась, когда внимательно рассмотрела дочку – на пухленькую гладенькую красавицу-малышку (такую, как на картонной пачке сухой молочной смеси) девочка не тянула.

– А это точно моя дочь? – спросила она, задумчиво наклоняя голову набок.

– Позвольте… – изумился врач, – но она только что выскочила прямо из вас…

Да, против таких аргументов не попрешь. К тому же некоторое сходство имеется – рыжий цвет волос и упрямый взгляд. Маленькая, беззащитная, а туда же – смотрит внимательно, будто ждет чего-то.

– С именем уже определились? – добродушно поинтересовалась медсестра, делая пометки на разлинованном бланке.

Дана посмотрела на потолок, пожала плечами и вспомнила золотистый чубчик дочери.

– Лиса Алиса, – ответила она и улыбнулась, чувствуя, как приятные ручейки материнства, щекоча, бегут по венам, устремляясь к самому сердцу.

Мама и папа окружили Алису сдержанной и нетипичной заботой. Ей разрешалось все, но только в пределах тесной гримерки или просторной, пропахшей краской мастерской. Знакомые и незнакомые, красивые и чудные, строгие и смешливые люди входили, выходили, угощали сладостями, улыбались… А некоторые смельчаки даже протягивали руку, чтобы ласково погладить малышку, но с Алисой такие номера не проходили, и два укушенных пальца были тому подтверждением.

В детский сад она отправилась в возрасте трех лет – категорически отказавшись от кружевного розового платья, требовала джинсики и водолазку. Дана Бестужева не разделяла вкусов дочери, но на этот раз уступила – у ребенка впереди знакомство с воспитателями и детьми, пусть идет в том, что нравится. И, дабы еще больше поддержать дочь, приготовила на завтрак огромный бутерброд с вареной сгущенкой.

Адаптация в саду заняла буквально несколько минут: Алиса повесила кофту на крючок в шкафчике, сменила туфли на босоножки, махнула маме с папой рукой и, зайдя в группу, громко произнесла: «Я самая главная, понятно?» Родители переглянулись и облегченно вздохнули, они давно уже подозревали, что их рыжеволосая зеленоглазая девочка нигде не пропадет.

Несмотря на наличие лидерских качеств, Алиса всегда существовала в плоскости, параллельной коллективу. С ней хотели дружить многие, но она оставалась в стороне, поддерживая только приятельские отношения. Алисе нравилась тишина одиночества, и она внутренне отгораживалась от яркого, шумного мира матери, от пестрого неустойчивого мира отца и впоследствии – от размеренного мира одноклассников. Она шла вперед, не задевая никого, но оставляя на земле четкий рельефный след.

С раннего детства, требуя весомую порцию независимости, Алиса пресекла все попытки матери превратить ее в ухоженную гламурную особу, выстукивающую ритм превосходства тонкими каблучками. Она выбирала и носила только удобную одежду и предпочитала спортивный стиль: джинсы, свитера, водолазки, футболки, кроссовки… «Разгильдяйство тебе досталось от отца», – фыркала мамуля, глядя, как повзрослевшая дочь застегивает короткую куртку из грубой ткани и перекидывает через плечо лямки потертого рюкзачка. Да, возможно, но что делать, если желания следовать моде не возникает, если рюшки и побрякушки раздражают?

Но однажды Алиса изменила себе. И случилось это практически сразу после успешного поступления в Институт рекламы.

Вернувшись домой, она юркнула в ванную комнату и плотно закрыла дверь. Сняла все, кроме лифчика и трусов, и замерла перед узкой полоской зеркала. Взгляд запрыгал вверх-вниз, вверх-вниз, впитывая отражение и цепко выискивая достоинства и недостатки.

Стройная фигура, треугольное лицо, тонкая талия, маленькая грудь, длинные ноги, острые коленки, зеленые глаза, высокие скулы, облако кудрявых волос. Непослушное облако – легче скрутить в жгут и скрепить заколкой или спрятать под бейсболку, чем расчесать. Давно бы отстригла, но в коротком варианте кудри становятся еще мельче и торчат в разные стороны – хм, та еще красота получается…

Не спеша одевшись, Алиса направилась в кухню. Именно оттуда доносилось бодрое пение мамули:

– Я красивая? – спросила она, с вызовом вздернув конопатый нос.

– Да, – твердо ответила Дана Григорьевна, – но ты совершенно не следишь за собой, что меня ужасно огорчает! Когда ты снимешь драные джинсы и наденешь приличную юбку?

– Приличная – это та, которая тридцать сантиметров в длину? – улыбнулась Алиса, намекая на излюбленные наряды матери.

– Именно так!

– Ладно… – она вздохнула, – дай мне какую-нибудь… померить…

Глаза Даны Григорьевны Бестужевой от удивления медленно, но верно поползли на лоб. «Влюбилась», – поставила она диагноз дочери и не ошиблась.

Алиса познакомилась с Денисом на улице в центре Москвы. Он так самозабвенно и профессионально фотографировал полуразрушенный временем кирпичный дом, что она не смогла пройти мимо. Прислонившись спиной к стволу липы, она неотрывно следила за его движениями. Каждый жест, каждый поворот головы приковывал взгляд и наполнял душу странным болезненным волнением.

Сделав десятка два кадров, парень обернулся и заметил рыжеволосую наблюдательницу.

– Как тебя зовут? – бросил он.

– Алиса.

– Отличное имя. А я – Дэн.

– А зачем вам столько снимков этого дома?

– Готовлю эксклюзивный календарь по заказу строительной фирмы.

– А потом… Что будете делать потом?

– Возьму тебя за руку и отведу в кафешку, накормлю пирожными, а затем приглашу в свою студию, – насмешливо ответил он, присаживаясь на корточки в поисках более удачного ракурса.

Вкус пирожных Алиса не запомнила, кажется, кофейные или шоколадные, какая разница… А вот студия произвела неизгладимое впечатление. Осветительные лампы, тряпичные рулоны фона, пуфики, стулья, кресла, шкуры медведя и тигра, черно-белые портреты в рамках… У отца тоже своя мастерская, но мольберты, краски и эскизы отчего-то навевают скуку, а здесь – совсем другое дело…