Первый шок она испытала, когда на следующий день Павел действительно позвонил и рассказал, как ему хочется ее видеть, слышать и осязать. А дальше последовали удар за ударом. На третий день Павел заявил, что у него такого никогда не было, и он по этому поводу чувствует себя всемогущим (Алена отмечала, что по крайней мере в постели это еще как заметно). На пятый день он признался в любви и сделал предложение. На седьмой день повел знакомиться с мамой – с мамой Алену еще никогда не знакомили (с еврейской мамой подавно), и она во время знакомства находилась в предобморочном состоянии. Но обошлось, мама, хотя и поджала губы, но в общем одобрила – особенно после того, как выяснила место алениной работы и ее карьерные планы.

В лучах влюбленного взгляда, который постоянно был обращен на нее, Алена постепенно отогрелась и справилась с шоком. Она перестала экспериментировать с диетами, сложила всю декоративную косметику в самую паршивую косметичку и экстремально сократила количество визитов в салон красоты. На замечания подруг отвечала: «А мне теперь не надо себя любить, меня Паша за троих любит».

А Павел вился вокруг нее весенним колибри, возбуждая в окружающих недоверие: невозможно, в самом деле, чтобы взрослый мужик (все-таки тридцать годиков) до такой степени был влюбленным зайцем – если не рядом, каждые полчаса звонки («лапа, солнышко, котенок!»), если рядом, ручку не отпускаем, глаз не сводим и вот эти вот «чмок-чмок-чмок» постоянные… Но время все лечит и любое недоверие притупляет: через полгода отношения Алены и Павла уложились в умах общественности аксиоматической моделью. Уложились – но и только. Ни у общества к Павлу, ни у Павла к обществу теплых чувств нисколько не возникло.

- Аленчик, я тебя исключительно люблю, но какой же зануда твой Павел, - торопливо говорила Чуча. - Сделай одолжение, не приводи его с собой в субботу, довольно того, что он портит твои вечеринки…

- Алена! Где ты так специально подбирала всех этих уродцев?! – заламывал руки Павел. – Это же собрание наглых шлюх, грязных выпивох и безответственных раздолбаев! Вот, смотри, твой замечательный Левушка прожег занавеску… А что устроили в ванной Нелюбов с Чучей – ты видела??? Нет, ты сходи, сходи посмотри!

Единственный (помимо Алены), к кому Павел испытывал нечто похожее на уважение и теплые чувства, и кто в свою очередь воспринимал Павла без активного раздражения, был Варяг.


Варяг – гениально добропорядочный человек в отношении чужих денег. Может быть, он и брал когда-то у кого-то в долг, но никому в обществе не было об этом известно. Зато все очень хорошо знали, что если Варяг не мог внести свою лепту в общий сбор, то ни пить, ни есть он не станет, - ну, разве что возьмет по рассеянности, увлеченный беседой, рюмку или кусочек чего-нибудь. Но и тогда он чаще всего спохватывался и возвращал все на место. В плане долгов Варяг был фанатично добропорядочен. Свою позицию он объяснял в вопросительной форме:

- Если у меня сейчас нечем отдавать, где гарантия, что будет потом? А если есть – зачем одалживаться?

Такой максимализм вызывал священный трепет у Нелюбова, и Варяг мог бы из него веревки вить. Однако Варяг не допускал ровным счетом никаких одолжений. Не испытывая к человеку большого расположения, он не принимал его услуг, в чем бы они не заключались. Однажды Нелюбов помог сильно нетрезвому Варягу надеть пальто и проводил до дома, так оживший по дороге Варяг завел Нелюбова в квартиру под предлогом «чайку попить», быстренько влил в него стакан чая, в прихожей подал пальто, сам застегнул пуговицы и отвел совершенно ошалевшего Нелюбова домой.

А больше всего Варяг любил секс.

- Это идеальный процесс, - говорил он, - когда заем и отдача происходит одновременно.

К побочным явлениям вроде любовной привязанности он относился сложнее:

- Только выпусти женщину из постели, и она моментально настрочит километровый счет, не считаясь с твоей кредитоспособностью.

Поэтому на призывные взгляды Варяг отзывался легко, а вот сам никогда ни на кого таким образом не смотрел. К себе женщин не водил, и в чужих постелях дольше одной ночи не задерживался. Приоритеты разъяснял дамам заранее, и ежели кто из них впоследствии пытался претендовать на что-то большее, терпеливо повторял свои тезисы до тех пор, пока его не оставляли в покое.

- С таким подходом он не женится никогда! – радовался Нелюбов и расценивал образ мыслей Варяга как квинтэссенцию философии свободы. Сам он не имел столь стройной теории оправдания вольной жизни. Его собственные принципы «никто никому ничего не должен» и «бери от жизни все» частенько вступали в противоречие, он прекрасно понимал это, и тем сильнее было у него уважение к строгим и логичным мировоззрениям, вроде варяжьих. Таким же по силе стало для него потрясение от женитьбы Варяга. Это, собственно, и для всех было потрясением – потому что Варяг во все время добрачных отношений скрывал Катю от общества, и приглашения на свадьбу явились полной неожиданностью. Нелюбов особенно долго не мог оправиться от удара. Он прекратил общаться с Варягом и по первому времени даже покидал компанию, стоило тому появиться. Потом, конечно, подуспокоился, но домой к «варягам» долго не приходил. Катю, надо сказать, это сильно печалило.


Катя, плавная пухлая женщина, состоявшая из одних округлостей – круглые щеки, круглые локти, круглые коленки, круглая попа и так далее, - органически не выносила острых углов, особенно в отношениях. Все полудикое общество было очаровано ее способностью наводить уют в любом месте буквально несколькими штрихами. Кто-то высказал соображение, что ей и делать-то ничего не надо, достаточно сесть на опушке, и опушка эта станет для кого угодно домом родным. К Варягу стали наперебой ходить в гости. Причем ходить «в варяги» старались по одиночке, чтоб уж в полной мере насладиться Катиной способностью ухаживать за гостями. А потом обменивались впечатлениями:

- Она сварила потрясающий глинтвейн, а потом сидела в кресле у окна и вышивала на пяльцах! Это ж антиквариат, такое последний раз в девятнадцатом веке было!..

- А вишневая наливка в графине? А варенье из райских яблочек?..

- А я ночевал у варягов. Под ее лоскутным пледом чувствовал себя точно как на бабушкиной печке в детстве. Ей-богу, даже сверчок слышался…

- Вчера вечером во всем районе отключили свет. Она расставила по комнате свечи и играла Грига. Пир духа! Откуда только берутся такие…

- Как же я там отдохнула! Варяга не было, я валялась на диване, Катя периодически приносила мне разные вкусности. Мой мелкий обормот вообще забыл про меня, не отходил от Кати, гремел ей на кухне кастрюлями, а по пути домой сообщил, что женится на ней. Да я бы сама на ней женилась!..

И только Доктор Глеб к Катиному таланту относился без особого восторга. На поверку он один оказался действительно равнодушен к быту, ему в самом деле было все равно, на чем спать и из каких тарелок есть. И курицу с черносливом под прованским соусом, и овсянку на воде без соли и масла он потреблял примерно с одинаковым аппетитом. Кате вместо комплиментов он посоветовал как можно скорее начать избавляться от лишнего веса.

- Дурак ты, Доктор, - добродушно рыкнул на него Варяг. – Зачем мне мешок костей вместо жены?

- Сам ты дурак, - спокойно ответил Глеб. – Зачем тебе через несколько лет жена с проблемными сосудами? Или ты к тому времени планируешь другую завести?

 

Если Доктор Глеб и считался чудовищем, то лишь потому, что другие трактовали его слова по собственному разумению. Сам же он был совершенно беззлобен. Советуя Кате похудеть, он искренне заботился о ее здоровье. В словах о смене жены он не видел ничего крамольного, а уж тем более, невозможного: строка «ничто не вечно под луной» в полной мере выражала его кредо. Он считал, что единственный способ жить счастливо – спокойно воспринимать конечность всего происходящего, в том числе идею перемены жены и осуществление ее. Может быть, на подобное мировоззрение повлияла избранная профессия, и в особенности то, что понимание своего назначения пришло к Доктору Глебу на зависть всем очень рано: в детстве он, играя в больницу, вполне осмысленно репетировал будущую специальность. Словом, Доктор Глеб принадлежал к той счастливой немногочисленной части человечества, которая чуть не с рождения знает, почему и зачем пришла в этот мир. Предназначение Доктора Глеба было ремонтировать физиологические поломки, - и в своей профессии он был так же добропорядочен, как вместе взятые: Варяг относительно долгов, Катя в своем понимании домоводства, Алена в плане наличия денег, Павел в его восприятии Алены, Чуча в вопросе абортов, Левушка в понимании чести, и Галя в отношении к девственности.

В высокие сферы Доктор Глеб не вдавался. В обсуждениях вопросов о душе и тем более ее бессмертии он выступал нигилистом, причем никогда им не руководило желание кого-то обидеть, хотя он и не боялся этого.

Всегда спокойный, немногословный, умеющий и знающий нечто такое востребованное, чего не умеют и не знают многие другие, Доктор Глеб был вожделенным объектом для женщин. Настолько вожделенным, что не каждая осмеливалась бросить в его сторону призывный взгляд, - ведь в ту пору, когда в обществе бытовал обычай разбрасываться призывными взглядами, в том же обществе существовало и понятие, что  скромность в оценке собственных возможностей – это хорошо. И многие дамы спрашивали себя: «Кто я такая, чтобы Доктор Глеб обращал на меня внимание?» - и отводили взгляд. Чуча, понятно, не отводила.

Когда Доктор Глеб впервые появился в обществе (привел его Нелюбов, который, кстати, тоже учился в мединституте), Чуча произвела знаковый поворот головы – отвернувшись в сторону вошедших от своего расслюнявившегося собеседника (чуть ранее она послала ему призывный взгляд).  Выглянувший в этот момент из кухни Левушка заметил ее движение и мысленно посочувствовал – тому, от которого отвернулись, но еще больше тому, на кого Чуча смотрела. Догадка Левушки оправдалась молниеносно, ибо Чуча встала и подошла к Доктору Глебу. То есть подошла она, конечно, чтобы облобызать Нелюбова, а с его приятелем ведь она не знакома… Она сразу почувствовала, что ни язвительная стерва, ни покорная шлюха, ни свой в доску парень не заинтересуют нового персонажа. Она продемонстрировала такой блестящий Версаль, что Нелюбов раскрыл глаза и весь вечер смотрел только на нее. Но и на Глеба это произвело впечатление – он ушел за Чучей. Ходил целую неделю. Или даже две. А потом версальский запал у Чучи кончился, она превратилась в капризную рюшечку, которая затребовала демонстраций всего мелодраматического спектра мужских глупостей из серии «Люби меня, как я тебя». Глеб пожал плечами и свернул с дорожки. Там на обочине как раз стояла, с тоской на него глядючи, печальная Алена – маленькая, курносенькая, трогательная, нежная и нетребовательная. А к Чуче зачастил Нелюбов, чей восторг от ее спектакля в вечер знакомства с Глебом за две недели не только не утих, но, обогащенный придуманными самим Нелюбовым деталями, вовсе заиграл всеми красками.

Пока Чуча рассказывала Нелюбову, какой Доктор Глеб подлец-подлец, Алена, не дыша, сидела подле означенного подонка, не вспоминая, что где-то у нее есть подруга, которая, возможно, не будет очень довольна Лениным поведением.

Прошло месяца три, и Алена поняла, что Чуча, оказывается, не просто недовольна, а смертно на нее обиделась. Алена открыла это для себя в тот момент, когда впервые ощутила потребность пожаловаться кому-то на невнимание Доктора Глеба, проявлявшееся в последнее время все чаще и чаще.

- Ну ты хорошааа! – протянула Чуча в ответ на Аленину речь с предложением о примирении. – Давай, говорит, помиримся, чтобы я могла тебе пожаловаться на мужика, которого я у тебя увела!

- Чученька! Я не уводила! Разве ж таких, как Глеб, уводят? Такие сами идут куда хотят и когда хотят…

- Пусть так! Но когда он пришел к тебе - зачем было принимать?

Алена опустила плечи.

- А разве можно было не принять его?

Вид у Алены был обреченный на потерянность, а сердце у Чучи не каменное.

- Ну ладно, тоже мне Лариса Дмитриевна… Не такое уж оно сокровище, твой Глеб. Чего он там еще натворил?

Но ни разу доселе, да и после того никогда не случалось, чтобы советы одной женщины помогли другой удержать мужчину. Кто знает, в чем дело, может, точность исполнения хромает, может, советы не те, а может, мужчина просто не желает, чтобы его удерживали… Так или иначе, но только Глеб в скором времени покинул Алену, перед этим с ней объяснившись.

- Ты славная баба. Дело не в тебе. И не во мне. Виноватых нет. Мне так же, как и тебе, досадно понять, что это ошибка…

- Досадно? – тихо переспросила Алена.

- Конечно.

- Ты с самого начала знал, что так будет?

- Ничего я не знал. Спрашивать меня об этом – значит, подозревать в просчитанной подлости. Я не подлец. Все по-честному. Нам было хорошо, правда? Но наше хорошо закончилось, и продолжать не получится.