Элизабет Лоуэлл - Осенний любовник

Пенни согласно закивала. Плечи ее ходили ходуном, видно было страшное напряжение.

– Я в порядке, – прошептала она.

Хантер притянул к себе Пенни и нежно обнял.

Сперва она сопротивлялась, но недолго – уткнулась Хантеру в грудь и выплакала все накипевшее. Больше уже не придется плакать.

Потом она вытерла ладонью щеки, улыбнулась Хантеру и оттолкнулась от него – пошла от койки к койке, прикладывая руку ко лбу каждого мужчины, проверяя температуру.

Хантер поднялся наверх. Прошелся по первому этажу. Все в порядке. И на втором тоже. Сонни наблюдал с одной стороны дома, Кейс с другой. Никто из мужчин не видел ничего, кроме солнечного света и медленно собиравшихся туч, день угасал.

Дверь спальни Элиссы была закрыта. Хантер постоял, прислушиваясь. Тихие прерывистые звуки донеслись до него.

Хантер осторожно приналег на дверь, подумав: интересно, не заперлась ли Элисса.

Но дверь открылась.

Хантер сказал себе, что только взглянет на нее и узнает, все ли в порядке. Она беспокойно заворочалась в постели. Луч света сквозь бойницу упал на лицо. На щеках блестели слезы.

Элисса плакала во сне.

Одним шагом Хантер пересек комнату, дверь закрылась, засов бесшумно упал на место. На цыпочках он подошел к кровати.

Взглянув на Элиссу, он понял: да, точно, она спит. Спит и сама не понимает, что плачет. Ночные кошмары мучили бедняжку.

На столике у кровати лежал заряженный револьвер. Хантер понял сразу: Элисса не собиралась сдаваться в руки Эба Калпеппера.

«Ну почему же ты не пришла ко мне, чтобы я успокоил тебя?»

Ответ всплыл немедленно, со всей жестокостью.

"Мы просто любовники.

Просто любовники".

Быстро, совершенно безрассудно, не заботясь о том, что мужчины могут подумать о них с Элиссой, Хантер скинул ботинки и залез к ней в постель. Когда он скользнул под простыню, запах ружейного дыма, розмарина и женского тепла ударил ему в нос. Желание и что-то еще, похожее на печаль, охватили Хантера. Он не понимал, откуда эта печаль. Но его разгоревшейся страсти она не мешала.

Элисса спала одетая, только без ботинок. Замшевая рубаха надета на фланелевую, которая когда-то была красной. Сейчас она выцвела и стала розовой.

Руки Хантера задрожали при мысли, что под этой одеждой он найдет упругое, белое, как сметана, тело. Он не хотел будить Элиссу, но он безумно нуждался в ней.

С нежностью, в которой были и жалость, и страсть, Хантер стал гладить спутанные волосы Элиссы. Полусонная, она повернулась к нему и пробормотала его имя.

– Не просыпайся, – шептал Хантер. – Я просто хочу обнять тебя, спи.

Но это была ложь, Хантер хотел гораздо большего. Если он для Элиссы только любовник, он хотел бы побыть им в последний раз.

Вздохнув, Элисса нырнула в объятия Хантера. Его тело дернулось, ощутив женское тепло. Его плоть готова. Он закрыл глаза, сдержал стон, не желая будить ее.

Когда Хантер снова смог дышать, несмотря на боль в чреслах, он открыл глаза. Элисса смотрела на него, и в ее глазах было то же самое – страсть и печаль.

– Не беспокойся, дорогая, – тихо сказал он. – Эб Калпеппер будет мертв, прежде чем взойдет солнце. Завтра ночью тебе не придется спать с заряженным пистолетом в изголовье, с мыслью, что тебе придется убить… кого-нибудь.

Вздрогнув, Элисса молча обняла Хантера и тесно прижалась к нему. И снова печаль охватила его и утоляя, и увеличивая жажду. Он нежно целовал ее волосы.

– Все будет хорошо, – шептал Хантер. – Мы с Кейсом уходим ночью.

– Нет, – раздался хриплый шепот Элиссы. Хантер не пытался спорить.

– Другого выхода нет. И если нам повезет, мы покончим с Эбом и всей его бандой.

– Нет!

– Даже если мы не сможем достать Эба. Единственное, на чем он держит свою банду, на жадности. Если кое-кто из них окажется с перерезанной глоткой, остальные разбегутся.

– Тебя убьют.

И снова Хантер не стал спорить.

Если бы он считал, что проскользнуть под носом у охранников Эба легко, он бы взял с собой и женщин, чтобы они могли убежать в безопасное место, в лагерь Халлек, еще несколько дней назад. Но остаться незамеченным – большое искусство, а им обладают только они с Кейсом, ну и еще кому-нибудь могло повезти.

Будь положение не столь отчаянное, Хантер об этом даже не подумал бы.

Он наклонился и легонько поцеловал Элиссу. Нежным поцелуем он хотел унять ее страхи и свои, но прикоснуться к ее губам – все равно что поднести к стогу сена зажженный факел.

С хриплым стоном Хантер впился в губы Элиссы, дрожащие и с готовностью раскрывшиеся для поцелуя. Его язык со всей страстью отчаяния проник внутрь.

Жаркий поцелуй вдавил ее голову в подушку. Она не заметила, как пальцами вцепилась ему в волосы и что изо всех сил прижимается к нему.

Кровь Хантера закипела; продолжая целовать, он быстро и нетерпеливо раздевал ее.

Она старалась помочь, они вместе стянули с нее штаны и отбросили.

– Я не собирался… – начал Хантер.

Элисса прижалась к его губам, а тело приникло к нему что было сил. Она потянула его руку вниз.

Хантер забыл все слова, Элисса была разгоряченная, мягкая и при первом прикосновении огонь, сжигавший ее, вышел из-под контроля. Рывком он расстегнул брюки и оказался на ней, желая лишь одного – поскорее попасть внутрь.

Быстрые движения бедер перекачивали жар Хантера в жар Элиссы. Она ерзала, что-то выкрикивала, дрожа от явного удовольствия.

Вдруг Элисса обняла его ногами и сама стала двигаться вверх-вниз, помогая Хантеру проникать в нее глубже. Он понял – она хочет его так же, как и он ее, и Хантер теперь двигался мощно, сильно, словно каждый удар – последний и после – ничего.

Элисса выгибалась ему навстречу, а он давал ей все, что она хотела, и даже больше. Внезапный экстаз охватил ее, она забилась в конвульсиях. Почувствовав, что она дошла до кульминации, Хантер тоже разрешил себе испытать наивысшее наслаждение. Разум заставил его поцелуями заглушить крики, готовые вырваться из обоих.

Потом они заснули, их тела переплелись, все еще вздрагивая в последних судорогах наслаждения.

* * *

Через час их разбудил стук в дверь.

Кейс сообщил: на Лэддер-Эс снова началась атака.

Элисса стояла возле бойницы, вглядываясь в нее, в свет клонящегося к закату дня. Хантер был за спиной и прикрывал ее своим телом. Он смотрел поверх светлых волос на сверкающий золотистый свет и чернеющую землю, лежащую по ту сторону бойницы.

Невольно Хантер глубоко вздохнул. Он так близко от Элиссы, что чувствовал смешанный запах розмарина и пороха, а также желанного женского тела.

«Просто любовники».

– Я ничего не вижу, – вздохнула Элисса.

Она выпрямилась и обнаружила себя зажатой между ставнями и телом Хантера. Чувства снова накинулись на нее, жар усиливался томящей тоской, но это совсем не то, что та страсть.

– Ты… видишь что-то? – хрипло спросила Элисса. Голос ее прозвучал как ласка. И пришлось затянуть с ответом, чтобы не выдать себя.

– Я думаю, – сказал Хантер, – они не дадут нам никакого отдыха. И поэтому, пока мы с Кейсом не остановим их, еще до зари они пойдут на нас с факелами.

Страх сковал Элиссу – Хантер окажется за стенами дома, в темноте, в страшной опасности он будет отыскивать этих змеенышей.

– Не ходи, – попросила она тихо. В ответ Хантер лишь выдохнул ее имя.

– Я бы хотела умереть с тобой, – прошептала она. – Пожалуйста, Хантер, не ходи.

– Это наш единственный шанс. И… – Хантер тронул губами волосы Элиссы. – Я не могу отпустить брата одного против Эба Калпеппера.

Элисса закрыла глаза.

«А чего я ожидала? Хантер любит своего брата».

Повисло молчание. Элисса открыла глаза и стала смотреть на сожженные земли, пытаясь понять, где спрятались бандиты.

– Элисса, – прошептал Хантер, взволнованный ее неестественным молчанием.

– Никого.

– Что?

– Никто не приближается.

– Я не о том.

Что бы Хантер ни собирался сказать, все потерялось в раздавшихся одновременно криках Моргана и Кейса. Они дежурили наверху.

– Ружейные выстрелы! С севера и с востока!

– Внимание! С запада и с юга тоже! Будьте готовы! Не стреляйте, пока не убедитесь в цели. И без промаха. У нас чертовски мало патронов.

Элисса схватила карабин.

Хантер повернулся и кинулся с ружьем к лестнице.

Грохот стрельбы несся отовсюду, значит, атака – не видимость и стрельба неспроста, думал Хантер.

Пока он бежал по лестнице, он понял, что его так насторожило. Выстрелы не приближались. И из дома никто не стрелял в ответ.

– Ну? – спросил Хантер, поднявшись в детскую.

– Я их слышу, но не вижу, – сказал Кейс.

– Морган! – окликнул Хантер. – А ты что видишь?

– Ничего.

Однако стрельба шла без передышки.

– Армия? – скептически спросил Кейс.

– Не знаю, – ответил Хантер.

– Может, сами налетчики схватились друг с другом?

Хантер улыбнулся, и улыбка была жесткой.

Затем наступило напряженное молчание. Мужчины прислушивались, выжидая. Они ничего не видели, кроме обожженной земли и яркого солнечного света середины дня.

– Что-то похожее на боевые кличи, – проговорил Хантер.

– Да, когда эти ребята работают или пьют виски, этим пытаются воспользоваться.

– Может, перебьют друг друга.

Молча Кейс поднял ружье, прицелился и стал ждать, не появится ли кто – индейцы или бандиты.

– Крикни, если что увидишь, – сказал Хантер.

Он повернулся и пошел по дому темным призраком, выглядывая в каждую бойницу, прислушиваясь и выжидая.

Ружейные выстрелы и боевые кличи неслись со всех сторон.

Хантер вернулся к Элиссе.

Как и Кейс, она тоже прицелилась в ожидании врагов. Но в отличие от него уперла ствол в бойницу, чтобы не держать на весу. Свет дня падал на глаза, и они блестели, как зелено-голубые драгоценные камни.

Хантер подошел и встал рядом. Он оперся о ставни, подался вперед и поглядел поверх головы Элиссы.

Через несколько мгновений их тела слились. Не отрывая взгляда, Хантер поцеловал ее в волосы – легонько, быстро, она даже не была уверена, произошло ли это на самом деле.

– Индейцы направляются к тополям! – крикнул Кейс.

Хантер отвернулся от Элиссы.

– Не стреляй! – кричал он. – Если они хотят перебить Калпепперов, я их не остановлю! Не стану!

Звуки выстрелов доносились от тополей. А потом резкие боевые кличи огласили тишину.

– Шевелитесь, ребята, они могут появиться в любой момент!

Элисса напряженно ждала и следила, как день клонился к вечеру. Тихо, не слышно даже птиц, которые обычно прилетали на ночь на болото.

Только когда Элисса убедилась, что индейцы ушли и не тронули Лэддер-Эс, Кейс снова крикнул:

– Индейцы! Пятеро. – И потом, не веря себе, добавил:

– Один с флагом переговоров!

– Не стрелять, – предупредил Хантер.

Невероятно, но четверо индейцев остановились возле крайних тополей, а человек с флагом въехал во двор ранчо.

– Ута, – сказала Элисса. – Разрисованы, как для войны, а не для переговоров.

Хантер подошел к главной двери, где уже стоял Морган. Элисса встала рядом.

– Отойди назад, – сказал Хантер. – Это может быть ловушка.

– Нет, если ты пойдешь, и я тоже.

– Морган.

Хантер больше не произнес ни слова, но когда дверь открылась, Морган ее просто оттащил без всякого труда. Она попыталась бороться, но потом устало сдалась.

Дверь за Хантером закрылась, он остался один на выжженной траве и взрыхленной земле. Ружья у него не было, только револьвер на поясе.

Воины у тополей были поджарые, крепкие, здоровые. Их лошади такие же. Но внимание Хантера было устремлено на ута с флагом.

Наблюдая за руками мужчины, Хантер понял то, во что не осмелился поверить. Индейцы не собирались воевать с Лэддер-Эс. Они просто пришли вернуть долг. Элиссе.

И только ей.

– Элисса! – позвал Хантер, не оборачиваясь и не отводя взгляда от индейца.

Тут же открылась дверь, и Элисса встала рядом с Хантером.

Индеец начал снова делать знаки. Его руки были изящные, сильные, знаками он пытался передать белому то, что хотел сказать.

– Он говорит, их вождь тебе много должен.

– Но…

– Жди, – перебил Хантер.

Он напряженно наблюдал за знаками и потом переводил.

– Его жена и сын были схвачены белыми мужчинами, – сказал он. – С помощью одного из них ей удалось бежать. Но бегство превратилось в охоту для других, они гнались за ней, как койоты за кроликом. Потом появилась одна смелая женщина на пятнистом жеребце.

Испуганно Элисса посмотрела на Хантера, а тот глядел только на руки индейца.

– Хотя она сама была белая, – перевел Хантер, – она застрелила белого мужчину, взяла сына и дала место на лошади его жене. Белая женщина забрала его жену и сына в свой дом и нежно заботилась о них, как мать о своих детях.