(Англия) Элизабет Чедвик - Осенний трон

– Он не опасался, что вы двое сговоритесь и пойдете против него?

Жоффруа хохотнул:

– С какими силами? Он знает, что в данное время мы у него на коротком поводке. Кроме того, нет ничего плохого в том, чтобы показать принцам других государств, каких красивых, смелых сыновей вырастил король Англии. Наследник короля Людовика боится лошадей. Он слабак во всем, что касается меча, и его недостатки особенно заметны на фоне нашей семьи. А отец любит подчеркнуть свое превосходство при каждом удобном случае.

Алиенору согрел прилив гордости, но остудила осторожность.

– Ему не следует терять голову. Не стоит задевать честолюбие Людовика. Порой кажется, что из него можно веревки вить, однако он умеет выжидать и сына вырастит таким же.

В глазах Жоффруа засветился неподдельный интерес.

– Я всегда думал, что ты считаешь Людовика тряпкой.

Его мать покачала головой:

– Тряпкой он никогда не был. И знавала я нескольких монахов, которых безгрешными не назовешь. – Алиенора потянулась к чаше с вином. – Как дела у Ричарда? Он проведет Пасху с нами?

– Скорее всего, это будет зависеть от того, сумеет ли он отвлечься от своих кампаний в Пуату, – пожал плечами Жоффруа. – Там по-прежнему продолжаются мятежи, и вряд ли он сочтет празднование Пасхи в лоне семьи наилучшим способом провести время. Тем не менее ему нужно будет приехать к отцу с докладом – и за деньгами.

И вот тогда, когда все будут в сборе, Генрих вытащит ее, свою заложницу, из крепости и продемонстрирует сыновьям как предупреждение: будьте послушны моей воле.

Она прикоснулась к руке Жоффруа:

– А ты как, сын мой?

Он ответил с кривой усмешкой:

– Я как всегда – самый тихий. Жоффруа Мыслитель. У меня нет шарма и претензий на английскую корону, как у Гарри, я не страстный борец и не наследник Аквитании, в отличие от Ричарда. Но, к счастью, у меня есть наследство, за что я должен благодарить свою будущую супругу. – Он разглядывал вино в кубке. – Пока можно сказать, что я готов ждать.

Иоанн на протяжении диалога старших хранил молчание и играл с новым ножом.

Винчестерский замок,

апрель 1179 года

Прогуливаясь по саду Винчестера, Алиенора наслаждалась пышным цветением весны. Клумбы скрылись под ковром из фиалок и бальзаминов, мягкие газоны пестрели маргаритками. Небо было прозрачно-голубым, с нарядными облачками тут и там. Рядом с Алиенорой шагал Гарри, сцепив руки за спиной и склонив голову к матери. Как всегда, на лице его играла улыбка, однако королева чувствовала, что под ней скрываются горе и смятение.

– Соболезную твоей потере. – Она прикоснулась к его локтю. – Я писала тебе, но не знаю, получил ли ты письмо.

Он глубоко вздохнул:

– Мама, я тоже не знаю. Я мало что помню о тех днях. Сын пробыл в этом мире краткий миг. Я видел его, свою плоть и кровь, он лежал в колыбели – а потом его не стало. Его жизнь погасла так же легко, как огонек свечи. – (Алиенора сочувственно сжала его руку.) – Должно быть, Господь распорядился так, чтобы у меня было все и ничего, – сделал горькое предположение Гарри.

– Это неправда, никогда так не думай! У тебя будут еще дети.

– Да. – Он обаятельно улыбнулся. – Ты слышала о том, как хорошо я выступаю на турнирах? Наверняка Жоффруа рассказывал тебе.

– Рассказывал, да, но сыновья, рискующие жизнью в турнирах, не то, о чем хочет услышать мать, хотя она гордится их мастерством.

– Турниры – отличный способ обзавестись союзниками и друзьями, а еще там можно нанять хороших воинов в свои отряды. Там ты видишь, чего стоит человек.

Алиенора строго взглянула на старшего сына:

– Насколько я могу судить со слов твоих братьев, король не успевает пополнять твою казну. Она высыхает быстрее, чем лужа жарким днем.

Гарри обиженно насупился:

– Ричард в Пуату воюет который год, и ты не жалуешься. Ему, как и мне, постоянно не хватает денег, и он, как и я, приезжает к отцу с протянутой рукой, и у тебя это не вызывает критики. Я прокладываю себе путь не войной, а политикой и дипломатией, вот и вся разница между нами.

– Я, как любая мать, переживаю за своих детей, – поспешила утешить его Алиенора. – Я беспокоюсь за вас обоих. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.

– Что же мне делать, если у меня нет земель, где я мог бы править? – спросил Гарри. – Отец использует меня как дипломата во время турниров и при французском дворе. Я его представитель в тех краях, куда он сам не может показаться. Примерно такую же роль играл для него Томас Бекет, пока не променял королевскую службу на служение Богу, а потом и на мученичество. Если я отправлюсь помогать Ричарду, то войсками командовать будет он, а не я. Когда я нахожусь при дворе короля Людовика, то слышу, как за моей спиной перешептываются люди: мол, у меня нет ни власти, ни влияния – лишь улыбка на лице и отцовские деньги в кармане. Они кланяются мне, а про себя насмехаются. Ничего не изменилось, мама, если только к худшему. – Слезы наполнили его глаза. – Теперь все говорят, что я даже не способен родить здорового сына.

Алиеноре больно было видеть, как страдает Гарри, но жалобы всегда вызывали у нее раздражение.

– Не стоит прислушиваться к тому, о чем сплетничают придворные у тебя за спиной. И я ничем не могу тебе помочь. Однажды попробовала и заплатила за это своей свободой. У тебя хотя бы есть улыбка на лице и деньги в кармане, я и этим не могу похвастать. Гарри, наберись терпения и жди, как это делаю я, но старайся все же не тратить время впустую.

Гарри сразу скис.

– Ты говоришь мне это с тех пор, как меня короновали, а было это девять лет назад.

У Алиеноры в висках появилась пульсирующая боль.

– Другого совета у меня нет, – произнесла она утомленно. – Прости.

Тропинка повернула, и мать с сыном оказались перед беседкой. Летом ее увивали розы и жимолость, но пока ажурные стенки оставались голыми, и в настоящий момент украшением служили две молодые дамы, окруженные толпой ухажеров. Группа молодежи оживленно щебетала и смеялась, но при появлении Алиеноры и Гарри все разом стихли и поспешно склонились в поклонах или присели в реверансах.

Алиенора окинула их взглядом. Там была Адель, помолвленная с Ричардом. Бракосочетание постоянно откладывалось, что стало причиной глубоких трений между Англией и Францией. Шестнадцатилетняя девушка была стройной и светловолосой, как ее отец, с серыми глазами и мелкими, заостренными чертами лица. Алиеноре она казалась похожей на мышь. Вторая дама была миниатюрной и живой, с ангельским ротиком, ямочками на щеках и большими карими глазами. Незнакомка испуганно глянула на опальную королеву и опустила глаза. Рядом с ней стоял Роджер Биго, сын графа Норфолка, но пока лишенный возможности вступить в наследство из-за того, что шесть лет назад его отец поддержал мятеж Гарри. И он тоже выглядел смущенным, будто его застали за поеданием меда в чулане.

Мохнатый терьер размером не больше крысы с тявканьем подскочил к Алиеноре. Его тут же схватила на руки Адель и прижала к груди.

– Мы вывели Тринкета на прогулку, – в смятении произнесла она.

Алиенора чувствовала себя непрошеной гостьей, хотя у нее были все права находиться в саду. Но чего еще следовало ожидать от молодых людей? Естественно, они ищут укромные места, чтобы пообщаться. Она нетерпеливо махнула рукой:

– Я разрешаю вам удалиться.

Они церемонно попрощались и вылетели прочь, словно облако ярких красок. Красивая темноволосая девушка так и не оторвала глаз от земли. Роджер Биго что-то проговорил ей на ухо, она покачала головой и ускорила шаг. Гарри смотрел им вслед, прищурившись.

– Ты хотел бы пойти с ними?

– Нет, мама. – Опять на его губах заиграла ослепительная улыбка. – Лучше я побуду с тобой.

– Не знаю, верить ли этим словам, – сказала она полушутливым тоном. – Кто была эта девушка с Адель? Я ее раньше не видела.

Губы Гарри изогнулись в презрительной усмешке.

– Ида де Тосни. Новая любовница отца. Троюродная сестра Розамунды де Клиффорд.

– Понятно. Он сообщил мне. – Еще одна девица нежного возраста. Еще одна наследница, доверенная попечению Генриха. До чего же он предсказуем. – Твой отец намерен заменить ею Розамунду?

– Ида – милая девочка. У меня сложилось впечатление, что она не стремилась в постель короля. Скорее, даже сожалеет, что так получилось.

– Роджер Биго глаз с нее не сводил. – Алиенора села на скамью и оглядела расцветающий сад.

– Думаю, когда отец устанет от Иды, то пристроит ее в жены тому, кто будет заинтересован, – бросил Гарри. – Биго уже сейчас выражает такое желание. Но на его месте я вел бы себя поосторожнее. Опасно обхаживать молодую курочку, пока она ходит в любимицах петуха.

Алиенора внимательно посмотрела на сына. Сам он вроде бы не спешил обзавестись любовницей, хотя супруга его оставалась в Париже, а отношения между ними строятся не на страсти, а на долге. Или же если он все-таки имеет других женщин, то не выставляет эти связи напоказ, как его отец.

– С ними он забывает о возрасте, – продолжал Гарри. – Вот почему у него всегда самые быстрые лошади – чтобы оставаться впереди.

– И они постоянно лягают его. Он не понимает, как можно поделиться властью, как можно уступить хоть каплю контроля. И женщин потому выбирает вовсе не из-за их молодости. Просто они делают так, как скажет король, – юные дурочки полностью в его власти и не борются за самостоятельность.

В отличие от его пожилой супруги, которую Генриху приходится держать под замком, возводить вокруг нее толстые стены и шпионить за ней. Алиенора горько усмехнулась. Вот какова расплата за то, что она заставила короля бояться.

Позже, когда все собрались в зале, Алиенора улучила момент и отвела Уильяма Маршала в сторону, чтобы поговорить с ним.

– Хочу напомнить тебе о том, что твой долг – заботиться о Гарри, – проговорила она. – Он взрослый человек и не скажет мне спасибо, если услышит мои слова. И все-таки: турниры опасны. А мне кажется, что сейчас старшего сына притягивает все, что связано с риском.

– Госпожа, я поклялся защищать милорда до последней капли крови, – перестав улыбаться, сердито ответил Уильям.

– Уильям, тогда сосредоточься на его безопасности. Я слышу много похвал твоей доблести и умению обращаться с оружием, и я вижу, как смотрят на тебя мужчины в этом зале – и женщины тоже. Лесть и восхищение легко могут вскружить голову. Я не хочу, чтобы ты или мой сын подвергали жизнь опасности. Помни: ты отвечаешь за вас обоих. Не надо объяснять мне, будто это само собой разумеется, потому что это не так. Я должна назвать вещи своими именами и удостовериться, что ты понял меня.

Уильям коротко кивнул:

– Я вас понял, госпожа. Служа молодому милорду, я служу вам. Клянусь, я вас не подведу!

Величественным жестом Алиенора дала понять, что удовлетворена. Она знала, что галантный ответ Уильяма – не просто слова. Многие молодые рыцари восприняли бы ее предупреждение в штыки, но Маршал, достаточно уверенный в своей мужественности, отреагировал так, как нужно.

После пасхальных торжеств Алиенора вернулась в Сарум и приготовилась провести еще одно лето на продуваемом всеми ветрами холме. В крепость ее проводил Гарри и провел там целых три дня. Вместе они съездили на соколиную охоту, что для королевы было редким и ни с чем не сравнимым наслаждением, потом сын отправился обратно в мир рыцарских турниров и дворцовых интриг. А она осталась за двойным кольцом стен.

Между тем в Саруме опять появились каменщики – король повелел возвести еще одну мощную башню в дальнем углу замка. Алиенора разглядывала фундамент будущего строения и удивлялась: зачем Генриху так укреплять Сарум? Вряд ли он сам собирается проводить здесь время.

В августе ее порадовал неожиданным визитом Ричард. Он прибыл под развевающимися стягами из разноцветного шелка, издалека давая понять каждому встречному, что с его присутствием следует считаться. Алиенора позабыла обо всех церемониях и бросилась в его объятия с криком, в котором было поровну радости и боли.

Его руки, крепкие и сильные, обхватили ее, и она припала к сыну, невыразимо счастливая от встречи с ним. И тут же отстранилась – ей не терпелось как следует разглядеть его.

– Дай же мне посмотреть на тебя!

Три года прошло с их последней встречи, и от юнца, которого помнила Алиенора, в этом высоком красавце не осталось ничего. Черты его лица были правильными, тело – гибким, движения – плавными, но в них ощущалась сила. В Ричарде были та же порывистось и энергичность, что и в Гарри, но их смягчали высокий рост и грациозность движений.

Он улыбнулся ей:

– Ну как, мама, нравится тебе то, что ты видишь?

– Разве может не понравишься такой красавец? – Смеясь и плача, она обнимала Ричарда снова и снова, а потом взяла за руку и повела в главную башню замка. – Но даже если исключить материнскую пристрастность, мне трудно представить, чтобы хоть кто-нибудь мог найти в тебе недостаток.