– Эта причина мне известна, – произнесла Беренгария с невозмутимым достоинством. – Мой отец не отправил бы меня в столь дальний путь, не посвятив во все подробности. Но я знаю, когда следует промолчать.

Ричард посмотрел на нее с интересом.

– Хм, для жены это прекрасное свойство, – заметил он.

– Что ответил Филипп? – расспрашивала его Алиенора.

– Сначала он сделал вид, что не верит мне, – продолжал Ричард, – хотя наверняка и сам все уже знал. Какой король не подсылает шпионов к другим правителям? Он заявил, что я придумаю любую грязь, лишь бы не исполнить обещания. Тогда я напомнил, что не стал бы порочить династию, клевеща на отца. Я мог бы просто сообщить, что Адель запятнана связью с кем-то из придворных. Затем я предложил Филиппу предоставить свидетелей, он отказался, как и следовало ожидать.

– Да, это понятно. Так вы достигли согласия относительно приданого Адель?

Ричард допил вино и отставил кубок.

– Я должен заплатить ему две тысячи марок за отказ последовать уговору, но вексенские земли и Жизор остаются за мной и моими наследниками мужского пола. Если же я умру, не оставив ни одного наследника, тогда земли перейдут Филиппу. – Он улыбнулся Беренгарии. – Поэтому мне нужно как можно скорее жениться и родить сына.

Беренгария опустила глаза и сложила руки в молитвенном жесте:

– Я сделаю все от меня зависящее, сир, Бог даст.

– Как ни жаль, свадьба состоится не раньше, чем закончится пост, – напомнил Ричард. – Несомненно, Филипп надеется, что я подавлюсь куском за обедом или утону в море, но я сделаю все, чтобы не доставить ему такого удовольствия.

Прибыл оруженосец с донесением, что багаж погружен и корабль готов к отплытию. Ричард вскочил на ноги и вопросительно глянул на развернутые свитки, лежащие на столе.

– Нам надо обсудить то, что творится в Англии, – объяснила Алиенора, – но не сейчас. Доберемся сначала до Мессины.

Ричард коротко кивнул, и тень недовольства промелькнула на его лице. Он ведет себя настороженно, подумала Алиенора, но момент был неподходящий, чтобы выяснять, в чем дело.


Когда корабль причалил к сицилийскому берегу, там его поджидали несколько приближенных Ричарда, сицилийская знать и высокая молодая дама в платье из шелковой парчи янтарного цвета и в золотой вуали, трепещущей над ее длинными косами бронзового оттенка. Алиенора с жадностью и любопытством смотрела на дочь, которую в последний раз видела двенадцатилетней девочкой, только-только вступающей в пору взросления. С дочерью королева прощалась из клетки Сарума. Теперь она свободна, а дочь – взрослая женщина двадцати шести лет, вдова, родившая и потерявшая ребенка. У нее были широкие скулы и большие серые глаза, как у отца. От матери ей достался изящный нос и красивые губы.

– Госпожа матушка. – Иоанна начала опускаться в положенном реверансе, но Алиенора бросилась к ней и крепко обняла, чувствуя, как слезы обжигают веки.

– Дай мне взглянуть на тебя! – У нее дрожал голос. – Ты такая красивая, такая взрослая! – Она сглотнула комок в горле. – Все эти годы я каждый день думала о тебе. Всю дорогу до Мессины считала дни и часы, оставшиеся до встречи, и пыталась представить, что мы скажем друг другу, а теперь у меня нет никаких слов, только слезы! – Смеясь над собой и не переставая рыдать, она снова обняла дочь.

Глаза Иоанны тоже наполнились влагой.

– Мама, я не верила, что когда-нибудь вновь увижу тебя или других родственников. Но вот здесь ты и… будущая супруга моего брата. – Она обернулась к Беренгарии, которая безмолвно замерла рядом с Алиенорой. – Я очень рада познакомиться с вами. Ричард много говорил о вас, но сначала заставил поклясться, что я сохраню все в тайне – из-за ситуации с французами. Как хорошо, что теперь можно не прятаться.

– И я счастлива познакомиться с новой сестрой, – любезно ответила Беренгария. – Во время путешествия много о вас слышала, и мне не терпится поближе узнать вас.

Когда с формальностями было покончено, все общество перешло во дворец, где устроили пышный пир. Поскольку шел пост, мясных блюд не подавали, зато в изобилии предлагалась свежая рыба и моллюски из здешних морей, много хлеба, зеленое оливковое масло и сицилийское вино с кремниевым привкусом.

Во время пира Алиенора часто останавливала взгляд на Ричарде, чтобы в ее памяти запечатлелся его образ, как отпечаток монеты в воске. Она хотела навсегда запомнить его. Для пира он надел корону, и рубины, изумруды и аметисты, украшающие зубцы и обод, разбрасывали искры солнечных зайчиков во все стороны. Когда сын говорил, то сопровождал слова четкими жестами длинных, красивой формы рук – трудно было вообразить, что эти руки могут крепко держать меч, хотя Алиенора знала о его воинских талантах.

Она наблюдала за тем, как сын ведет себя с Беренгарией, и встревожилась, потому что по вежливому выражению, застывшему на его лице, королева догадывалась, что тихая скромность наваррской принцессы ничуть не привлекает его. На все вопросы Ричарда Беренгария давала рассудительные ответы, но в ее словах не было ни остроумия, ни живости. Да, пришла к выводу Алиенора, ей недостает легкости. Беренгария держит себя как эталон смиренной, благородной женственности, но со стороны больше напоминает деревянного идола вроде тех, что во время празднеств носят по городу простолюдины.

После пира самые важные гости собрались, чтобы побеседовать в более свободной обстановке, чему призваны были поспособствовать кувшины вина и миски сушеных фруктов и засахаренных сладостей. За окнами дворца скатывался в Тирренское море солнечный диск под флагом золотого заката, окаймленного королевским пурпуром облаков. Бриз доносил теплое веяние весны. Ричард сопроводил Беренгарию на широкий балкон и сам остался с ней поговорить, так что были они, как положено, на виду, но никто не мог их слышать.

Алиенора сидела на резном гнутом стуле, удобно поставив ноги на низкую табуретку, и украдкой наблюдала за молодой парой. Она знала, что Ричард собирается преподнести невесте еще одно кольцо – выбранное им самим в качестве личного подарка, а не как часть королевских регалий. Может, этот жест растопит лед взаимной сдержанности.

Шурша складками широкой шелковой юбки, к Алиеноре подошла Иоанна:

– Никак не могу понять, как относиться к Беренгарии, мама.

– В каком смысле?

Иоанна задумчиво поджала губы:

– Ну, по первому впечатлению человек она довольно закрытый. Но не потому, что застенчива или глупа, скорее наоборот.

– Мне тоже так показалось. – Алиеноре было интересно узнать, что Иоанна пришла к тем же выводам, что и она сама. – Беренгария глубока, как тихий омут.

– А мы все скорее огонь, чем вода, – улыбнулась Иоанна. – Как думаешь, Ричард ее спалит или она потушит его пламя?

– Надеюсь, они уравновесят и дополнят друг друга. – Алиенора посмотрела на дочь с шутливым укором. – И что Беренгария привнесет капельку уравновешенности в его жизнь.

– Однако ты не хочешь, чтобы она оказывала на Ричарда слишком сильное влияние, – проницательно подметила Иоанна. – Ты не желаешь превращения супруги Ричарда в твою соперницу. – Она склонила голову набок. – Я считаю, что с тобой не может соперничать ни одна женщина в мире, потому что с тобой никто не сравнится, по крайней мере в глазах Ричарда.

Алиенора приняла эту оценку с одобрительным кивком. Иоанна наблюдательна и прозорлива. И слегка цинична, пожалуй.

– Все верно, но надо помнить, что ни Беренгария, ни я никогда не сможем управлять жизнью твоего брата, потому что он мужчина и идет своим путем.

– Мама, ты можешь на него повлиять, я точно знаю.

– Могу повлиять на его мнение, – уточнила Алиенора. – Ричард готов выслушать меня, но не слушаться. Ему важны мои советы, хотя это не означает, что он им последует. Беренгария никак не связана с историей нашей семьи. Ей не пришлось бороться с твоим отцом, и уже по этой причине ее влияние на Ричарда будет совершенно иного рода, чем мое. – Она посмотрела на Иоанну. – Я не рассчитываю на то, что у меня с Беренгарией будут близкие отношения, но уважаю ее за сильный характер – и, похоже, это взаимное чувство. – Алиенора отпила сладкого изюмного вина, помолчала и сменила тему: – Скорблю о твоей утрате, дочь моя. И очень сочувствую, что сразу после смерти супруга тебе пришлось пережить столько треволнений.

Иоанна повертела на пальце обручальное кольцо – она все еще носила его.

– Мы с Вильгельмом жили неплохо. Он имел любовниц, как мне известно. Я не наивная девочка. Но я не слышала от него резкого слова. У меня было все, что только можно пожелать, за исключением наследника, о котором мы оба мечтали. Даже когда у него появлялись другие женщины, муж приходил ко мне в постель. Одного ребенка мы потеряли почти сразу после рождения – он едва примял пеленки в колыбели. И всего за два месяца до смерти Вильгельма у меня случился выкидыш. А вот теперь я осталась одна. – У нее задрожал подбородок.

– Понимаю тебя. – Алиенора сжала руку дочери. – Моя бедная дочь.

Другой рукой Иоанна вытерла слезы.

– Потом начались ссоры из-за наследства. Сына у меня нет, и из-за этого я бессильна. Спасло меня только появление Ричарда. Он разобрался с Танкредом по-мужски.

– Такова женская доля. Но без нас мужчины не смогли бы строить союзы и укреплять связи.

– Да, однако мир принадлежит им, а не нам.

Алиенора кивнула, признавая правоту этого заявления, и добавила:

– У нас есть свои миры внутри их большого мира, где мы полновластные хозяйки, и они не менее сложны. И повторюсь, без наших миров их мир просто не смог бы существовать.

Иоанна высморкалась.

– Помню, как отец отослал тебя в Сарум. Тогда я многое поняла о положении мужчин и женщин.

– Все это в прошлом, – коротко обронила Алиенора.

– Ты по-прежнему ненавидишь его?

Она покачала головой:

– Нет. Внутри лишь сожаление о том, что не сбылось. Как будто стою перед горкой пепла – все, что осталось от костра, к которому я подошла когда-то немного согреться, а он сжег меня до костей. Теперь уже пепел остыл, и порой я вспоминаю, что, даже когда рука моя горела, нестерпимо хотелось сунуть ее глубже в огонь.

Иоанна сдавленно попросила:

– Не надо, мама, а то я расплачусь.

Алиенора усмехнулась с горькой иронией:

– Да я и сама готова заплакать. Именно поэтому нечасто вспоминаю Генриха. Он еще не стал прошлым.

Солнце село, и небо на западе стало бирюзовым. Бриллиантами заблестели первые звезды. Вернулся Ричард после краткого уединения с Беренгарией. Румянец на щеках девушки и застенчивая улыбка, спрятанная в уголках губ, говорили о том, что она довольна разговором. На кольце, подаренном Ричардом, горели три кроваво-красных рубина, и принцесса то и дело прикасалась к ним, явно тронутая вниманием и гордая. Ричард тоже улыбался, но прочитать его чувства было сложнее. Он сел на скамью напротив Алиеноры и усадил Беренгарию рядом с собой.

– Итак, Англия, – произнесла Алиенора после паузы. – Ричард, что ты собираешься делать?

Беренгария бросила на королеву испуганный взгляд, а Иоанна – настороженный, потому что светскую болтовню вдруг сменил разговор о политике. Это как разница между закатом и темнотой: пейзаж мгновенно изменился.

Ричард отреагировал спокойно:

– Я уже послал письма Лонгчампу и юстициарам с указанием разобраться с ситуацией. Лонгчамп получил от меня полномочия действовать со всей необходимой жесткостью, если это будет нужно для поддержания порядка.

Алиенору этот ответ не удовлетворил:

– В подобных вещах Лонгчамп не знает меры. И бароны все чаще обращают взгляды на твоего младшего брата.

– Которого я хотел держать за пределами Англии, – напомнил Ричард. В его голосе прорвалось раздражение. – Но ты уговорила меня отменить то решение.

– Потому что, изгнав Иоанна, ты создал бы дубинку для собственной спины – и потяжелее, чем нынешняя ситуация. Она же возникла из-за того, что ты провозгласил своим наследником Артура. С твоей точки зрения, это выглядит как политическая необходимость, но для Иоанна известие о том, что четырехлетний ребенок унаследует все твои владения в обход его самого, станет смертельным оскорблением.

Ричард нетерпеливо отмахнулся:

– Я должен был так поступить, чтобы обеспечить поддержку Танкреда. Мне нужны корабли и нужно наследство Иоанны. Кстати, сейчас Танкред опять стал несговорчивым. Он знает, что в Лоди ты встречалась с его соперником на сицилийский трон.

– Это было неудачное стечение обстоятельств, – невозмутимо ответила Алиенора. – С этим ничего нельзя было поделать. Император получил известие о твоем пакте с Танкредом, как раз когда мы там были. У тебя появился еще один враг, причем весьма могущественный.

– У меня не было выбора. Проблема требовала немедленного решения. – Ричард сжал кулаки и уставился на побелевшие костяшки. – Я не хочу, чтобы меня с головой накрыло этими дрязгами. Есть главная цель – Иерусалим. Все остальное может подождать, пока я не освобожу гроб Господа нашего. А заботу о своих землях я поручил людям, которые более чем способны справиться с этим делом.